огненный шквал…»
Пограничники хорошо подготовлены. Пограничная разведка к 15 октября 1939 года получила «данные по основным оборонительным объектам и сведения о группировках финских войск». От полка до корпуса командиры знали от пограничников все о минных полях, о состоянии мостов и дорог… Для действия наших войск на финской территории, как впоследствии напишет Степанов, подобрали частям РККА 25 проводников, хорошо знающих финскую территорию и финский язык.
На Степанова была возложена обязанность охранять тыл армии, которую вел на прорыв финских укреплений командарм 2-го ранга Мерецков. Финны оборонялись отчаянно. Наши войска несли тяжелые потери, отвоевывая буквально каждый метр. Финны стреляли из-за толстых бетонных стен. Много хлопот доставляли их снайперы, прозванные «кукушками» и «глухарями». Нагло действовали в нашем тылу финские диверсанты.
Диверсант, вооруженный автоматом и виртуозно владевший финским ножом, был серьезным противником. Группы финнов подкарауливали и обстреливали войсковые колонны, взрывали мосты, перехватывали обозы. И тактика их всегда была одна — налет, короткий бой. Как только подходило подкрепление и возникала угроза удара с фланга, финны ускользали, и лишь лыжня, петлявшая в дремучем лесу, говорила об их недавнем визите. Поди догони их, снискавших славу лучших лыжников в Европе…
Но всякое действие вызывает противодействие. Степанов дни и ночи занимался сколачиванием отрядов, способных бороться с увертливыми диверсантами. Такой род боевых действий был привычным для пограничников. В отряды отбирали лучших лыжников, самых выносливых и ловких. В рукопашном бою они научились владеть ножами не хуже финнов. Винтовка со штыком была не самым удачным оружием для бойца, ставшего на лыжи.
Вскоре пограничники не только поприжали диверсантов, по и сами стали совершать глубокие рейды в тыл противника…
11 февраля 1940 года советские войска начали штурм линии Маннергейма. Семнадцать дней подряд ходили в атаку полки на укрепления финнов… Наконец линия была прорвана, и пал Выборг. Финляндское правительство запросило мира. Новая граница стала проходить в 150 километрах от Ленинграда…
«…5 апреля 1940 г.
…Погранотряды закончили выставление застав и комендатур, приняли от частей РККА государственную границу и приступили к несению службы по ее охране на всех участках…
За мужество и героизм, проявленные в боях с белофиннами, было награждено почти две тысячи пограничников. Степанов, с введением новых званий ставший генерал-лейтенантом, прикрепил над карманом генеральской тужурки второй орден боевого Красного Знамени.
Отодвинутая за линию Элисенваара — Энсо — Выборг, новая граница требовала от него неусыпных забот. Бойцы уже каждый день задерживали нарушителей, среди которых были военные разведчики. «Отмечается усиленное строительство финнами оборонительных укреплений вблизи границы. Строятся огневые точки, противотанковые рвы и эскарпы, надолбы, проволочные заграждения, артиллерийские и другие наблюдательные пункты и т. п.», — докладывал Степанов в Москву.
Читая донесения с границы, понимаешь, как сложна и напряженна была служба Степанова в тревожном 1940 году. Группами переходят границу граждане Эстонии, объясняя это «поисками лучшей жизни и желанием остаться на жительство в СССР». Гремят выстрелы, и падают с простреленными головами пограничники… Вдоль латвийской границы проходят тысячи демонстрантов с красными флагами и портретами Сталина… Каждый день вторгаются в наше воздушное пространство самолеты без опознавательных знаков. Эстонское приграничное население собирается в толпы с лозунгами: «Да здравствует Красная Армия!», «Примите нас к себе, быстрее открывайте границу!» и требует: «Давайте вашего комиссара, хотим разговаривать!» И тотчас ленинградские пограничники сообщают: «По имеющимся данным, реакционные круги Эстонии и Латвии с целью срыва существующих договорных отношений готовят провокационные нападения на части и гарнизоны Красной Армии, дислоцированные в этих странах, и на пограничные части, охраняющие границу Советского Союза…»
И доброе и дурное одинаково требовало быстрых решений, точной реакции.
Наконец Эстония вошла в состав СССР. Зато на границе с Финляндией едва ли не каждый день гремели выстрелы. Советские и финские пограничные представители часто встречались в городе Иматре. Советскую комиссию неизменно возглавлял генерал Степанов.
Поведение финнов было вызывающим. Да и как могло быть иначе, если их начальник генерального штаба Гейнрихс уже нашел дорогу в немецкий генеральный штаб и вскоре стал причастным к выработке плана «Барбаросса»… В годовщину независимости Финляндии премьер-министр Рюти сказал на банкете: «Я вполне уверен, что мы снова завоюем свое».
Сперва встречи советской и финской сторон проходили более или менее мирно. Русские и финские офицеры даже находили возможным обсуждать проблемы минувшей войны, что нашло отражение в архиве генерала Степанова.
«Финны мне заявили на совещании: „Ваша артиллерия решила зимнюю кампанию“. Пехоту и авиацию оценили плохо».
В мае 1941 года финны произвели артиллерийский выстрел, и снаряд разорвался на нашей территории. И хотя председатель финской комиссии генерал-лейтенант Лаатикайнен пытался убедить Степанова, что это «случайный снаряд от случайного выстрела», тот уже прекрасно разбирался в дипломатической тактике финнов.
В состав финской комиссии входил полковник Аминов, бывший офицер царской службы. Как-то в перерыве между заседаниями Степанов вызвал его на откровенность.
— Чем вызвана такая перемена в поведении комиссии? Ведь прежде мы как-то могли договориться, — сказал Степанов.
— Нас взяли за горло и приставили револьвер к виску, — ответил Аминов. — Повторяем ошибки…
«За горло взяли немцы», — догадался Григорий Алексеевич.
Когда же он стал говорить о самолетах, вторгающихся в наше воздушное пространство, Аминов ядовито заметил:
— Это самолеты не наши, а ваших союзников.
Да, Степанов уже имел сведения, что в Финляндии появились немецкие военнослужащие. У границы сосредоточивались войска. Пограничники не раз задерживали финских разведчиков, так называемую «маршрутную агентуру», которая собирала сведения о военных объектах, изучала коммуникации… Генерал был уверен, что идет подготовка к войне.
В конце мая 1941 года состоялась внеочередная встреча комиссий. И она оказалась последней. В Иматру финны приехали не втроем, как обычно, а всемером. На этот раз генерала Лаатикайнена сопровождали еще два полковника генерального штаба и пограничники полковники Инкала и Вилламо.
Со Степановым были полковники С. Дреев и А. Андреев (впоследствии генерал-полковник, Герой Советского Союза).
Финны, усмехаясь, отрицали все — и нарушения границы, и сосредоточение войск…
Когда полковник Вилламо служил на северной границе Финляндии, ему за самодурство дали прозвище «лапландский царь». Подвыпивший полковник на заседании пограничных комиссаров выкрикнул какое-то, как утверждал Степанов, «антисоветское ругательство». Инкала поддержал его. Степанов не снес оскорбления. Он встал и заявил, что советская комиссия прекращает переговоры. Впоследствии Степанова даже упрекали в том, что он был не до конца «дипломатичен» и не принял извинений финского генерала.
Григорий Алексеевич был прав. Дальнейшие переговоры ни к чему бы не привели.
Немецкие и финские офицеры уже в открытую разглядывали в бинокли советскую сторону. По ночам с финской территории границу освещали прожекторами. В Хельсинки стали прибывать немецкие транспорты с
