солдатами и вооружением.
В середине июня пограничники ранили при переходе границы немецко-финского агента, зашифрованного в документах буквой Т.
— Скоро опять война, у нас к ней готовятся… — сказал Т., доставленный к Степанову в Ленинград.
Тревога Степанова переросла в уверенность.
Вот как он действовал в последние предвоенные дни:
«При очередной встрече с начальником штаба Ленинградского военного округа генерал-лейтенантом Никишевым я его просил, чтобы он подтянул к границе дивизии, дислоцировавшиеся на Карельском перешейке.
Командующий ЛВО генерал-лейтенант Попов в это время был в командировке…
Начальник штаба мне заявил, что без разрешения Генерального штаба никаких мероприятий он провести не может, и стал при мне звонить в Генеральный штаб, прося разрешения привести дивизии в боевую готовность и подтянуть к границе. Ему было отвечено: „не паниковать и никаких мер не принимать“. Из кабинета тов. Никишева я позвонил заместителю наркома внутренних дел СССР генерал-лейтенанту Масленникову, доложил ему об обстановке на границе и просил разрешения привести в боевую готовность пограничные части и занять оборону в подготовленных оборонительных сооружениях на границе.
Мне также было категорически заявлено (как будто Генштаб и НКВД СССР заранее договорились): „не паниковать, поднять бдительность, усиленно охранять государственную границу“.
Мы с начальником штаба ЛВО Никишевым, докладывая по команде об обстановке на границе, не проявляли никакой паники, а выполняли свой долг перед Родиной, так как мы были глубоко убеждены, что все эти приготовления со стороны финнов вызваны подготовкой к войне.
Несмотря на такую реакцию на мои тревоги, я не мог быть пассивным наблюдателем и принял меры, повысившие боеготовность пограничных войск».
Вернувшись от Никишева, Степанов тотчас приказал всем начальникам отрядов увеличить боекомплекты и возвести дополнительные огневые сооружения. Велел всем заставам получить походные кухни. На складах не хватало их для всех, что Степанов расценил как возмутительное головотяпство интендантов. На свой страх и риск генерал эвакуировал с границы семьи командиров.
Но он понимал, что без артиллерии и противотанковых средств, с одним только стрелковым оружием пограничники долго не выстоят. Однако артиллерийских частей в его распоряжении не было…
«Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Ленинградцы привычно не замечают этой надписи на одном из домов Невского проспекта. Теперь на проспекте не видно никаких других следов артиллерийских налетов, а сама сторона, о которой говорится в грозном предупреждении, наиболее людная, поскольку более щедро освещается скудноватым северным солнцем.
Но стоит бросить взгляд на эту регулярно подновляющуюся надпись, как в памяти всплывает героическая и горестная эпопея, еще не ставшая достоянием истории для очень многих ленинградцев…
«Русские вооруженные силы представляют собой глиняный колосс без головы. У них нет хороших полководцев. Гигантские пространства России таят в себе неисчислимые богатства. Германия должна экономически и политически овладеть этими пространствами… Когда эта операция будет проведена, Европа затаит дыхание».
Эти слова, сказанные Адольфом Гитлером 9 января 1941 года, стали прелюдией к катастрофической ошибке Германии, которую еще Бисмарк предупреждал против попыток расширения своих владений на Восток, ибо, как говорил он, русские медленно запрягают, но быстро ездят…
В 1941 году в упоении побед в Европе Бисмарка никто не вспоминал. На германскую армию работала добрая половина промышленности Европы. 152 дивизии вскоре были стянуты к границам нашего государства. Они должны были внезапно напасть и в короткое время выйти на линию Архангельск — Астрахань.
В планах немецкого командования, казалось, было учтено все. Но стратеги «третьего рейха» забыли исторические уроки, забыли главное свойство русского народа — его стойкость в борьбе, его способность мириться с любыми лишениями, его иммунитет к панике. В смертельно опасные минуты этот народ всегда проявлял удивительную сплоченность и упорство, всегда находил в своей среде вождей и военачальников, способных не только командовать, но и отражать в своих помыслах и деяниях его настроение.
Группой немецких войск «Север», насчитывавшей 29 дивизий, или полмиллиона человек, командовал генерал-фельдмаршал фон Лееб. Шестидесятипятилетний генерал уже стяжал лавры за прорыв линии Мажино, после чего он получил свой жезл и Рыцарский крест. Как представитель старой гвардии кадровых офицеров он относился насмешливо к «выскочкам» национал-социалистам, которые, однако, ценили его боевые и деловые качества. Перед ним была поставлена задача — захватить Прибалтику и, наступая через Псков и Лугу, к 21 июля овладеть Ленинградом. То есть через месяц после начала войны.
Одновременно с севера на Ленинград наступали финские войска — 15 пехотных дивизий и 3 бригады.
Несмотря на неблагоприятные условия, созданные фактором внезапности, несмотря на превосходство противника в живой силе и особенно в авиации, русские войска к середине июля сумели сдержать наступательный натиск. Под Лугой на строительстве оборонительных сооружений ежедневно работало до полумиллиона ленинградцев. Из личного состава кораблей Военно-Морского Флота и курсантов училищ были сформированы бригады морской пехоты. 80 тысяч моряков теперь сражались на суше. Своей отвагой они заслужили у врага прозвище «черная смерть».
Но мы вернемся к первым дням сражений. Наши дивизии стали подходить к границе на Карельском перешейке только после нападения Германии. Всю тяжесть первого удара противника пограничники приняли на себя.
На советско-финской границе военные действия начались в ночь на 29 июня 1941 года. В три часа утра, после артподготовки юго-восточная армия финнов пошла в наступление, имея задачу ворваться в Ленинград с севера. Одновременно еще одна финская армия получила задачу наступать на Онежско- Ладожском перешейке, выйти на реку Свирь и содействовать немецкой группе «Север» в уничтожении советских войск восточнее Ленинграда.
Но, как отмечают историки, «пограничные части к этому времени сумели принять ряд дополнительных мер по укреплению советских рубежей, что послужило одной из причин более организованного и длительного сдерживания крупных сил противника».
Нетрудно увидеть в этом большую заслугу командования пограничных войск Ленинградского округа и самого генерала Степанова.
Григорий Алексеевич Степанов часто цитировал угрозу из вражеской газеты: «Зеленые фуражки советских пограничников мы постараемся перекрасить кровью в красный цвет». Но стойкость пограничников ошеломила финнов. Стоит привести удивительную хронику первых двенадцати часов сражения у города Энсо, составленную по донесениям штаба:
«4 часа 10 мин. Противник силою до батальона возобновил наступление на участках 5-й и 6-й погранзастав. Заставы ведут бой».
«6 час. 00 мин. Заставы 5-я и 6-я ведут бой в окружении».
«6 час. 39 мин. После трехчасового боя противник занял город Энсо».
«8 час. 15 мин. После пятичасового боя 5-я погранзастава прорвала кольцо окружения. Погибли
