осколочек чиркнет его по нижней губе.
В августе сорок четвертого года Военная Коллегия Верховного Суда СССР пересмотрит его дело. С учетом боевых заслуг ему изменят статью и сократят срок наказания с десяти до пяти лет. Он пройдет с батальоном полвойны и пол-Европы, но этого окажется недостаточно, чтобы считать вину полностью искупленной. Когда отзвучат победные залпы, его пригласят в компетентный орган, где скажут: «В каждом городе должен быть дворник или человек, исполняющий его обязанности. Кто честно воевал, кто не запятнан и не имеет вины перед Родиной, тот идет домой. А для тебя на выбор: либо идешь досиживать срок в лагерь, либо — расстрельная команда. Он выберет второе.
В старинном монастыре польского города Калита, превращенном во временную обитель для гитлеровских военных преступников, он будет приводить в исполнение смертные приговоры. Однажды на край могильной траншеи перед ним поставят молодую, совсем юную полячку с грудным младенцем на руках. Рука с автоматом бессильно упадет к ноге. «Не могу!»
Ему дадут понять, что он или стреляет, или становится на ее место. Он закроет глаза и выпустит очередь вслепую. Это будут последние выстрелы, сделанные им на той войне, и последняя смерть, которая наступит от его руки. Смерть, которая будет преследовать его до конца земных дней.
28 июня 1945 года Военный совет Центральной группы войск в Германии примет постановление о снятии судимости со штрафников. Под пунктом 188 будет значиться и фамилия Колычева. Но он об этом не узнает.
Именно в этот день, 28 июня 1945 года, он поступит в госпиталь. Не выдержит, надломится психика. Из госпиталя он выйдет инвалидом. Уйдет домой, не зная о снятии судимости, не восстановленным ни в прежнем звании, ни в наградах.
Узнает, спустя десятилетия…
