Счастливые Земли

После короткого ужина Гезеш залез в палатку, завернулся в теплый зимний плащ и уснул.

Пылающие дома, под ногами чавкает болото. На запад бегут уцелевшие. Воздух смердит их страхом.

Труп молодого парня, лицо обезображено ударом булавы. Где-то верещит женщина. В ее голосе даже не ужас. Нет слова, способного дать правильное определение этому визгу.

Нога ступает па прежде живое тело. Справа рослый мужчина с равнодушным лицом вонзает копье в шевелящегося на земле старика.

По заслугам. По заслугам. По заслугам.

От визга сводит зубы, глаза сами ищут источник противного звука.

Где она?

Хрипит сосед слева, силится вытащить из горла грубую стрелу. Лучник, спрятавшийся в осоке, натягивает тетиву, глаза его безумны. Закрыться щитом, броситься вперед. Настичь. Наказать.

Поздно.

Стрелка сносит ревущий в ярости латник. Все еще верещит женщина. Найти! Заткнуть! Кричать надо было раньше. Не сейчас, не перед забралами Смерти.

Визг обрывается.

Хорошо!

Гезеш вздрогнул, вырываясь из лап сна. Как ему надоели ночные видения! Хоть не спи. Колонна является все чаще. Образы смерти, ненависти, звериного торжества. Проклятие! Что за городок он видел? Неужели тот Озерный, о котором говорили жители Болотного Зуба?

То есть… Он там был?!

Лесоруб передернулся, стараясь отвлечься от ужасных мыслей. Сквозь ткань палатки виднелось играющее пламя очага. Скрипел снег под ногами совершающего обход Паблара.

Спать больше не хотелось. Глядя в потолок, Лесоруб думал о корабле. Скорее бы к Черной Стене. В Счастливые Земли.

Дмит говорил, что Мудрый прав. За барьером есть страна. Счастливая или нет – толстяк не знал. А когда услышал, что путь Искателей лежит за Черную Стену, долго смеялся.

– Мальчик мой, – сказал он, когда успокоился. – Никто и никогда там не был. Стена не пропустит. Глупая затея, дружок. Она убивает, пожирает прикоснувшегося к ней. Забудь. На востоке славной Эльнаи есть свободные земли. Паши, сей. Живи, одним словом. А про Стену даже не думай.

Гезеш тогда выслушал Дмита, но от идеи не отказался. Он полностью игнорировал молчаливое осуждение со стороны Гнева. Навязчивая идея Мудрого была Лесорубу ближе, чем убежденность Горящего. Командир Искателей хотел идти своей дорогой. Но иногда по ночам с ужасом понимал, что, в конце концов, все равно окажется в землях Колонны. Один или с войском – но он обречен. И путь на север – лишь прелюдия к новому вторжению. Иллюзия свободы. Что за него все давно решили. Гнев, Тьма, Эвар… А он не хочет! Не собирается!

Все дороги ведут к смерти. Легенда о Прорыве – ложь! Один раз он обманулся. Второго не будет. Но ведь заставят идти! Заставят!

А еще Гезешу все чаще снился тот город с башней и каменная громадина на холме. Развевающиеся стяга на донжоне. Рослые стражники на воротах.

И имя. Или название?

Фурмагар…

Тепло, спокойно на душе от этого слова!

Фурмагар…

В шатер заглянул Паблар, пнул ногой Джаззи и исчез.

Смена.

Разбуженный заворочался, глубоко и с сожалением вздохнул. Гезеш понимал друга. Вылезать из-под теплого плаща на мороз, для того чтобы остаток ночи оттаскивать подползших к лагерю мертвецов – приятного мало.

Наконец Джаззи выбрался наружу, тихо ругнулся и шепотом предложил другу впасть в спячку до лета.

Ответом было хихиканье Паблара. Странный смешок, хитрый.

– Слышь, – неожиданно громко возмутился Джаззи. – Это совсем не смешно!

От льда в голосе приятеля Гезеш напрягся и выполз из шатра. Паблар неуверенно улыбался, досадуя, что приятелю шутка не понравилась.

– Совершенно! – лязгнул Джаззи.

Гезеш понял, что произошло. В десяти шагах от лагеря полз мертвец. Из спины покойника торчал ярко сверкающий факел.

– Убери, – помрачнел Лесоруб. Паблар с видимым облегчением бросился выполнять указание. Бывший убийца понял, что зря затеял жестокий розыгрыш.

– Я как представил, что какой-нибудь дурень в меня так же факел вставит… И будет ржать… – признался Гезешу Джаззи.