приводили вражеских «языков»...
Воевали все. Каждый работник отделения милиции вел себя как солдат.
В конце сентября во время разведки погиб милиционер Петр Митин. Рискуя жизнью, Иван Саютин вынес безжизненное тело своего боевого товарища.
Участок Дьякова — село Рынок — немцы заняли в конце августа, но участковый уполномоченный почти ежедневно докладывал об обстановке в селе с такими подробностями, словно видел все своими глазами. Сведения, рассказанные им, представляли немалую ценность для нашего командования.
Тракторозаводский район был уже отрезан от центра города. Лена Бачинская отогнала машину в Ленинск, где находилось областное управление милиции. Единственным видом транспорта у отделения осталась лошадь Рыжуха. Милиционер Загуменный перевозил на ней различные грузы.
— Сколько скоростей у твоей машины? — шутливо допытывались сотрудники отделения, когда появлялся Загуменный.
— Ладно вам, — отмахивался тот.
Однажды, доставляя боеприпасы, Загуменный попал под обстрел. Лошадь ранило в ногу. Ее переправили на остров Заячий.
— Вот не повезло, — сокрушался Загуменный. Несколько дней он не отходил от Рыжухи, потчевал ее круто посоленными горбушками, старательно смазывал рану каким-то лекарством.
На острове скопилось много боеприпасов. Как ни старались бойцы ускорить их переправу в город, тяжелые снарядные ящики быстро изматывали людей. Загуменный вместе с бойцами носил ящики к переправе.
— Ну и работка, все кишки вымотает! — покрутил головой один из бойцов во время перекура.
— Ясное дело, — откликнулся Загуменный. Он замолчал, бросил недокуренную цигарку на песок, растоптал сапогом. Потом решительно встал и молча зашагал в лесок.
Через несколько минут он появился, ведя запряженную Рыжуху, которая припадала на раненую ногу.
— Вот это да! — восхищенно протянул боец. — Теперь работа пойдет веселее.
Первые дни Загуменный старался не перегружать Рыжуху, а когда нога у нее поджила, до поздней ночи возил боеприпасы, принимал раненых, поступивших из города.
В октябре наши войска удерживали только узкую полоску волжского берега. Но в эти тяжелые дни работники 8-го отделения милиции не покинули город. Сколотили бригаду рыбаков, нашли брошенные снасти и под огнем ловили рыбу, снабжая ею оставшихся жителей, воинов.
Подбирали надежных людей для засылки в тыл врага. Один из таких добровольцев десять дней пробыл на Верхнем поселке, занятом немцами. Он принес ценные сведения о расположении складов горючего, боеприпасов, огневых точек. Ночью трудяги — «кукурузники» — нанесли по ним бомбовый удар. Другой разведчик по заданию милиции оставался в тылу врага до капитуляции фашистов, а потом разыскал Костюченко и сообщил фамилии немецких «пособников.
Работники милиции появлялись в самых неожиданных местах. Бывало, навстречу им неслись солдатские шутки:
— Ребята, меня теперь ни одна пуля не возьмет, раз милиция нас бережет!
Или приставали с вопросами:
— Сегодня ночью фрицы опять шухарили. Куда только милиция смотрит?
— Ай-ай-ай! — подхватывали шутку работники милиции. — Потерпите немного, ребята. Мы скоро всех фашистов пересажаем за решетку.
Хохотали, вкруговую покуривали злющую махорку. Солдаты не раз убеждались — на работников милиции можно положиться...
2 февраля в районе тракторного, как и в других частях города, смолкли орудийные залпы. В этот день Костюченко, собрав сотрудников отделения, поздравил всех с победой.
— Фронт уходит все дальше на запад, — сказал он, — а для нас с вами война на этом не кончается.
Да, война для милиции не кончилась. В тот же день в западном торце дома профессуры, единственном уцелевшем здании, вспыхнул пожар. Командир взвода Коновалов и участковый уполномоченный Крупнов бросились спасать дом от огня. Вдвоем, не имея никаких средств тушения, вели они поединок с разбушевавшейся стихией. И огонь покорился им.
А через несколько дней по припорошенным снежком улицам заколесил видавший виды старенький газик Лены Бачинской с пробитым капотом.
— Ну и машина, — крутили толовой командиры, с которыми приходилось встречаться Костюченко. — Хочешь, мы тебе трофейную генеральскую подарим?
— Нет, мы свой газик ни на какую другую не променяем. Она еще нам послужит, — решительно отказывался он.
На перекрестки вновь заступили милиционеры регулировщики. Расходились по утрам с заданиями вечно занятые участковые уполномоченные. Из-за Волги возвращались эвакуированные жители, поступали грузы и материалы. В израненном, но непокоренном городе налаживалась жизнь.
Сотни, тысячи сталинградцев вышли восстанавливать родные предприятия. Вся страна помогала возрождать легендарный город на Волге.
Прошли годы. Заросли травой старые окопы истребительного батальона на склонах Мокрой Мечетки, ушли на заслуженный отдых ветераны, разлетелись по разным местам.
Подполковник милиции Кузьма Антонович Костюченко ныне живет в Москве. Нет-нет да и пошаливает здоровье у бывшего комбата и начальника милиции. Но не поддается недугам старый солдат.
По вечерам он приезжает в Москворецкий районный штаб добровольных народных дружин. Костюченко здесь не просто гость. Он заступает на вахту как заместитель начальника штаба.
О себе Кузьма Антонович не любит говорить. И только в Музее революции, что на улице Горького, рассказывая о Сталинградском сражении, экскурсоводы обращают внимание посетителей на лежащий под стеклом орден Красного Знамени за номером 66086. Это награда Костюченко за 200 дней борьбы в легендарном городе на Волге.
А в Волгограде, недалеко от нового здания Тракторозаводского райотдела милиции, живет Елена Григорьевна Бачинская, теперь уже бабушка Лена. Изредка она бывает в гостях у нынешних сотрудников милиции. И тогда останавливается в ленинской комнате у портрета моложавого человека в погонах старшего лейтенанта милиции. Это Валериан Костерин. Под портретом строки из приказа министра охраны общественного по рядка:
«...зачислить навечно в списки личного состава Тракторозаводского райотдела милиции г. Волгограда».
Он погиб после победы, в 1951 году. Как солдат. При исполнении служебного долга.
В. ИВАНИЛОВ
КОГДА СЖИМАЛОСЬ КОЛЬЦО ОКРУЖЕНИЯ
Неожиданно на улице Васильев столкнулся с Иосифом Мисюриным.
— Живой, здоровый? — обрадовался Васильев.
— Твоими молитвами, — шутливо откликнулся Мисюрин, энергично пожимая руку товарища. Были они знакомы давно. Оба работали в областном управлении милиции. Васильев — в уголовном розыске, Мисюрин — в ОБХСС. Но с началом боев за Сталинград потеряли из виду друг друга — у каждого были свои задания. Васильев действовал в одной из опергрупп по обезвреживанию вражеских наводчиков самолетов,
