ничем другим. Сначала ей было интересно – многие из ее посетителей были интеллигентными людьми. На их фоне она особенно остро чувствовала свою неуклюжесть, неправильную речь, прорехи в знаниях. Сметливая и сообразительная, она многому научилась в ходе этих бесед. К тому же у Валентины оказалась хорошая библиотека. Зачем она ей, Оля не понимала – она ни разу не видела хозяйку с книгой в руках. Зато Оля старалась читать каждую свободную минуту, и чтение, она чувствовала, шло ей на пользу: она стала говорить гораздо свободнее и правильнее. Не раз Оля добрым словом поминала Надежду Захаровну, приохотившую ее к книгам.
Но со временем она стала тяготиться своим положением. Привыкшая с детства к физическому труду, она за одуряющим однообразием такой жизни постепенно начинала терять счет времени. Девушка стала какой-то ленивой, медленно соображала и все реже спрашивала у Валентины про билет. Она знала, что вот-вот должна будет отправиться домой, и от этой мысли ей делалось хорошо. Теперь она много спала, иногда даже днем – между приемами, ела вяло и, как правило, находилась в сонном, заторможенном состоянии.
Оля и не подозревала, что в ее чай и кофе уже давно подсыпают легкое снотворное.
Телеграмма
На ноябрьские праздники Петя приехал домой. К тому времени он уже полтора месяца не получал писем от Оли. Сам он послал ей уже добрых десятка два. И ни на одно письмо не получил ответа. Он не знал, что и думать. Это ведь не пара пустяков, когда тебе не пишет любимая девушка, это серьезно…
Приехал он рано утром, хмурый и какой-то повзрослевший. Мать, увидев его, запричитала, заохала, бросилась хлопотать вокруг сына.
– Мам, пожрать бы чего-нибудь… – сказал он, чтобы не выдать своих чувств, буквально измучивших его. – Я в городе истосковался по твоей еде. У нас в столовой совсем по-другому кормят, – признался он, – а тут все свое: парное молоко, яйца, мясо… И по твоей гречневой каше с луком страсть как соскучился!
– Ну, конечно, родной, что ж ты сразу-то не сказал? У меня как раз все готово. – Пелагея Никитична всплеснула руками и повела сына в хату.
– А что же ты в свое Лошаково не спешишь? – улыбнулась она, поставив перед Петей еще скворчащую яичницу-глазунью, положив кусок хлеба с маслом и чай с молоком – настоящий деревенский завтрак.
Петя дернулся, но ничего не сказал. Он ел, не чувствуя вкуса, а потом, не выдержав, спросил глухим отчужденным голосом:
– Мам, а почему вы мне ничего не писали про Олю? Я же спрашивал…
– А что писать-то? – удивилась мать. – Ты, поди, и сам все знаешь. А мы что-то давно с ними не виделись, ничего не знаем…
– Ладно… В общем, я туда больше не пойду, – глухо буркнул он и, перехватив изумленный взгляд матери, резко отодвинул тарелку и встал из-за стола, – спасибо, я наелся.
Пелагея Никитична некоторое время недоуменно рассматривала дымящийся в ее руках горшок с ароматной кашей, потом пожала плечами.
– Только что гречки просил… – протянула она и побежала советоваться со своей соседкой-подружкой, жившей через три дома от них.
А Петя вышел во двор и, стараясь ни с кем не сталкиваться, чтобы избежать тягостных расспросов, отправился на луг. Тот предстал перед ним в самом неприглядном виде: со скошенной травой, неуютно пустынный с проплешинами голой земли. Далеко у реки виднелись старые осевшие стога. Зато тут он вряд ли кого-нибудь встретит.
«Самое то при моем-то настроении…» – грустно подумал он, идя краем луга и приминая ногами пожухлую траву.
Но Петины надежды не оправдались – не пройдя и половины луга, он увидел тетю Арину, ту самую, с которой разговорилась когда-то Анна, пришедшая сюда, чтобы разузнать о пропавшем мальчике.
Эта встреча когда-то соединила их с Олей судьбы, и сейчас он мрачно вспомнил об этом…
«Нужно было меня спасать, чтобы потом вот так бросить…» – с горечью подумал парень.
– Петька! – крикнула тетя Арина, и, бросив тяжелую корзину, которую несла, принялась обнимать его. Он заметил, как она состарилась, из-под платка выбились совсем седые волосы. Теперь она стала настоящей старушкой.
– Как живешь? – спросила женщина, добродушно улыбаясь.
– Вот, вернулся передохнуть от учебы, – смущенно ответил он.
– Ну и молодец, отдохни, учеба для тебя сейчас самое главное, – одобрительно кивнула тетя Арина.
– А как Ольга поживает? – глядя в сторону, вдруг неожиданно для самого себя спросил Петя, хотя давал себе зарок таких вопросов не задавать.
– Да что уж, милый, тут говорить, все по-прежнему. Небось знаешь…
– В смысле? – непонимающе поднял брови парень.
– Ну, как пропала, так и пропала, – подслеповато щурясь на блестящую пряжку Петиного ремня и разглядывая его городскую одежду, печально сказала женщина.
– Как пропала? Где?
– А ты что же, не знаешь, что ли, ничего? – изумленно протянула тетя Арина, сообразив, наконец, что жених понятия не имеет о поездке его невесты в Москву.
– Я к ней не заходил, – отвернулся Петя. – Но зато столько писем написал, а она мне ни разу не ответила. Одно может не дойти, два… Но десять?.. Не хочет, наверное, замуж за меня, решила, что поторопилась, или появился у нее кто-то, а сказать боится, вот и придумала – не отвечать. Ну, я ее неволить не буду – чего зря человека мучить? Пара пустяков…
– А ты что, не знаешь про ее поездку? Ну! Дурак-то какой! Как так можно? – в возбуждении закричала тетя Арина. – А ведь все гордость твоя виновата!
– Да что случилось, скажите толком! – крикнул Петя, ему передалось возбуждение женщины.
– Как что? Да она же в Москву уехала и пропала. А ты и слыхом не слыхивал! Что Анна за человек такой, змея подколодная, хоть бы написала будущему зятю, – зачастила тетя Арина, – что, дескать, так и так…
– Как пропала? Как в Москву? – У Пети так вытянулось лицо, что тетя Арина невольно прыснула.
– Ну, так! Акимовы сами не знают, что и думать – пропала и все, ни одной весточки…
– А как она там оказалась-то? Ничего не пойму, – обескураженно протянул парень.
– Тут такое было, милый… Ее всей деревней провожали. За ней дама какая-то расфуфыренная из Москвы приезжала, небось артистка или знаменитость какая-нибудь. Вся такая… Одета как с картинки. А машина так и сверкает. Я сама не видела, люди говорят.
– Ну-ну, вы мне не про даму, вы про Олю говорите, не томите! – нетерпеливо просил Петя, забыв обо всем на свете.
– Ну вот, – важно выдержав паузу, продолжила старушка, – она ее и увезла. Надобность у нее в Оле была, то ли муж пропал, то ли сын заболел, не поняла я. Говорили, скоро вернется, а почитай, второй месяц гостит. И сами Акимовы не знают, что и думать, – пропала девка, и все тут. У нас такие разговоры ходят, – она понизила голос, – что уж не насильно ли ее там держат, вот как… Да куда же ты? – воскликнула она, глядя вслед Пете, широкими шагами удалявшегося от нее.
В доме у Акимовых ему были не очень рады: братьев Оли не было дома, а Анна не скрывала, что его приход ей в тягость.
– Почему вы мне не написали, что Оля пропала? – с порога спросил Петя.
– Да она и не пропадала, – неприязненно ответила Анна и, опасливо осмотревшись, пропустила его в дом и быстро закрыла дверь.
– А мне вот тетя Арина иначе сказала, – в упор глядя на нее, возразил парень.
– Ну, уехала и уехала. Дела у нее там.
– Но она ведь собиралась быстро вернуться.
– Значит, не закончила, нужна еще.
– Вы знаете что-то? – Петя схватил ее за руку, пытаясь прочитать ответ на ее лице.
– Да пусти, схватил, черт, так, что синяки будут, – проворчала Анна, отдернув руку.
