Можешь застилать постель и рассказывать, потом я налью тебе второй бокал.
Рассказывать было особо нечего, да я и не знала, что конкретно его интересует. Ответила на пару вопросов о любимом цвете, еде, времени года, книгах, которые раньше читала, взбила подушки и перину…
Второй бокал был явно лишним: чересчур я расслабилась, захмелела. Наверное, он этого и добивался.
В этот раз было не так уж и плохо.
Лежала, позволяя ему делать всё, что он хочет, и впервые рассматривала, как мужчину. Симпатичный, сильный, глаза красивые… За собой следит: подтянутый, в отличной физической форме. И щетины на щеках уже нет – побрился. Не ради меня, разумеется. Слабое, конечно, но утешение, что принадлежишь такому хозяину.
Выждав пару минут после того, как он отстранился, спросила, нужна ли я ему ещё.
- От тебя зависит, - усмехнулся норн, переворачиваясь на спину.
Я расценила это как отрицательный ответ, оделась, пожелала хозяину спокойной ночи и ушла к себе, предварительно задув в комнате свечи. Да, мы делали это при свете, я уже привыкла и не стеснялась.
На день рождения я получила обещанный цейх и неожиданный сюрприз – возможность на сутки почувствовать себя свободным человеком.
Проснувшись, обнаружила у изголовья привычную когда-то одежду: нижнюю рубашку и скромное шерстяное платье.
В ванной стоял сундучок с милыми женскому сердцу мелочами. Вместо жалкого осколка появилось круглое зеркало. Но когда его успели повесить?
Потом пришла служанка и неожиданно вежливо поинтересовалась, не хочу ли я принять ванну.
Я сидела в теплой воде и плакала, потому что снова вспомнила дом. Казалось, сейчас обмотаюсь полотенцем, открою дверь и окажусь в своей комнате. Нет, не в замке Тиадея, а за сотни миль отсюда. Быстро оденусь, распахну окно, посмотрю на шумную улицу и сбегу вниз, завтракать.
Отец уже сидит за столом, мать что-то говорит кухарке, оборачивается ко мне, желает доброго утра…
Рыдания душили меня, видимо, став слишком громкими, потому что дежурившая с той стороны хыра решилась робко приоткрыть дверь.
- Что-то не так? – испуганно спросила она.
Я всхлипнула и замотала головой.
Мне восемнадцать лет, я вещь и никогда не увижу родных. Вот и всё, а в остальном всё в порядке.
Успокоившись, вытерлась полотенцем и надела нижнее белье. Одеться мне помогла хыра, а вот причесывала служанка – одна из тех, кто относился ко мне нейтрально.
Завтракала я за одним столом с хозяином. Сидела на стуле, а не на табуретке или на полу. Оказывается, я успела свыкнуться с тем, что в присутствии норна становлюсь комнатным животным.
Было неуютно, кусок не лез в горло под его внимательным взглядом. Я даже чуть не обожглась кофе. Шоан, сколько же я уже не пила кофе? Служанкам и чая не давали, разве что местный, травяной, а он такая гадость! А тут такое великолепие… Есть ножом и вилкой на фарфоровой тарелке.
- Сегодня ты работать не будешь, - сообщил хозяин. – После завтрака мы с тобой прогуляемся: съездим в город. Наверняка тебе хочется что-то купить.
- Благодарю, хозяин, но вы обеспечиваете меня всем необходимым. Мне не на что жаловаться.
Я не верила собственным ушам. Он поедет со мной, будет ходить со мной по лавкам?!
- А я говорю не про необходимое. Платье себе купи, или книги. Насколько я понял, ты любила читать.
- Но это же слишком дорого, а вы и так подарили мне целый цейх…
- Я хочу, чтобы сегодня ты улыбнулась. Хотя бы раз. Совершеннолетие бывает один раз в жизни. Кстати, Раш тоже изъявил желание тебя поздравить. Он тебя покатает.
После завтрака я по привычке порывалась помочь служанкам, но хозяин удержал, взял под руку, отвел в гостиную и усадил на диван. Сам, естественно, расположился рядом и приобнял. Отдав слугам несколько мелких хозяйственных распоряжений, велел принести нам верхнюю одежду. Нам – то есть и мне тоже. И не моё задрипанное пальтецо на собачьем меху, а нечто невообразимо шикарное для торхи. Интересно, его купили специально для меня, или осталось от моей предшественницы? А, может, это пальто одной из служанок?
- Ну вот, совсем по-другому выглядишь, даже выражение лица изменилось, - норн одобрительно осмотрел меня с головы до ног. – Бери перчатки и пошли.
Перчатки были подарком Сары. Простые, но кожаные.
Один из дворовых хыров подвел к крыльцу холёного гнедого жеребца, другой поспешил придержать стремя.
Сев на коня, хозяин протянул мне руку и с помощью раба усадил впереди себя. Седло было широкое, я – худенькая, так что поместилась, правда, с неудобствами. А ведь норн и так подвинулся, чуть ли не на задней луке сидел, до предела натянув стремена. Но ничего, потерплю. И с синяками смирюсь: на холке всё равно болезненнее: знаю.
Встречные пешие и конные почтительно кланялись норну и, заодно, потому что я оказалась рядом, мне.
По дороге хозяин расспрашивал о том, что я хотела бы купить, настаивая на том, что хотя бы в лавку
