месте. Все, что пришло на ее адрес сегодня утром. Она снова перечитала текст и задумалась.
Через час вернулся Гуглицкий, грязный, но довольный. Чмокнул в лоб, развалился в кресле.
— Сделали? — спросила Ада.
— Ну да, — пожал он плечами, — это ж «бэха», чего ей будет-то.
— Другими словами, все у нас теперь нормально? — Лёвка удовлетворенно кивнул. — Тогда садись и читай. — Она уступила ему место у компьютера. — А потом просто скажи, что ты обо всем этом думаешь.
Он пожал плечами и переместился на рабочее место жены. Упер глаза в текст, быстро пробежал чудны?е рукописные строки, скривил лицо.
— Это чего такое?
— Что такое? А вот теперь послушай и реши, что… — и в подробностях пересказала мужу все дальнейшие события, включая диалоги вокруг ручки. Лёвка от удивления разинул рот, но потом заржал.
— Адусь, ну кончай прикалываться. Кто писал-то? Кроме тебя самой этот текст никто не подымет. Во всяком случае, мне даже в голову не может прийти идея о чьем-то еще авторстве. Разве что ошибка сети? Или приветственный бонус по случаю регистрации нового пользователя?
— Ошибка? — Она недоверчиво покачала головой. — Да там про нас — все! Все, включая подробности и детали семейных дел, которые просто никому не могут быть известны, ты что, не понимаешь этого, Лёва?
— М-да, не сходится что-то… — Гуглицкий запустил руку в курчавую бороду и стал нервически ее теребить. Внезапно предложил: — Так давай сами ему напишем, первыми, на «душу» его, на «Гоголь-нет» этот самый. Прямо сейчас. По крайней мере, ясно станет, случайность это дурная или какая-то система.
— Слезай! — Ада вытолкнула его из стула-вертушки и заняла свое место. — Действительно, а что мы теряем, собственно говоря.
Она нажала на «ответить адресату» и стала быстро набирать текст. Лёвка стоял рядом, так и не отпустив своей бороды, и внимательно считывал возникающие на его глазах слова.
«Многоуважаемый друг!
Времени, какового я испросила у вас с тем, чтобы, собрав разрозненные мысли вместе, немного поразмышлять о том, что произошло сегодня утром, хватило мне для того, чтобы осуществить это мое намеренье и решиться написать вам первой. Призна?юсь, наша с вами короткая беседа с использованием неодушевленного предмета (я имею в виду дверную ручку, которая, как вы объяснили мне, стала источником притяжения вашей души к нашему дому), не могла не привести меня в некоторое замешательство, которое, надеюсь, не стало для вас неожиданностью. С одной стороны, ваше странное и абсолютно внезапное появление в нашей квартире немало озадачивает нас самим фактом соприкосновения с необъяснимым феноменом. Но, в то же время, оно не может и не заинтересовать нас, поскольку, если все это имеет место быть на самом деле, я и мой муж, Лев Гуглицкий, невольно становимся участниками невероятного общения с потусторонним миром, о котором и нам, и кому-либо еще из наших современников на сегодняшний день мало чего известно вообще. Другими словами, несмотря на высочайшую доказательность вашего присутствия в нашей спальне, продемонстрированную вами сегодня лично мне, мы, тем не менее, желали бы совершенно определенным образом убедиться в том, что существование ваше, как и все прочее, связанное с ним, не причудилось мне и не явилось плодом моего воображения. Итак, мы ждем, уважаемый Николай Васильевич, — если, конечно (еще раз просим простить нас) это имя согласуется с истиной.
— Ну что? — спросила Адка, поставив завершающую точку. — Так пойдет?
— Супер! — восхищенно отреагировал муж и сделал лицо. — Я б и сам лучше не начиркал. Только я понял, Адунь, все же ду?ришь ты меня с этой ручкой. А письма эти сама сочинила. Вон, смотрю, как гладко кладешь, сама как гоголь-моголь, не меньше.
— Ну вот и посмотрим теперь, кто у нас Гоголь, а кто заурядный моголь, затейник и врун. — Она вопросительно подняла на него глаза: — Ну что, обедать? Прасковья там, наверное, пятый раз уже разогревает.
Когда они вернулись в спальню, письмо, на которое оба, признаться, совершенно не рассчитывали, уже лежало в почте. Отправные данные те же — многоточие с адресом [email protected]. Адка опустилась в вертушку и стала зачитывать его вслух. Текст был следующим:
«Дражайшая княгинюшка, любезная душе моей Аделина Юрьевна!
Безмерно счастлив и рад, что в столь краткий срок сумел принять от вас на свою электронную почту известье, содержанье какового окончательно уверило меня в исключительности моего выбора. И поверьте, милые друзья мои, с этой самой минуты мне стало многим легче переживать, в очередной раз делая тщетную попытку заглушить их в себе, те больные чувства, какие будоражат сердце мое и душу (хотя слова эти и не вполне справедливы по существу своему, однако же об этом чуть позже) в теченье всех, без малого ста пятидесяти лет посмертного обитания моего в земном пространстве.
О, какое это высочайшее наслаждение обрести друзей по переписке! И пускай даже не явится никто из них Белинским, Языковым, Толстым иль самим Александром Сергеевичем, но все одно быть в ожиданье ответа на письмо твое и получать его — удовольствие не из малых. В особенности, когда душа болит томленьем, стремясь вырваться из пределов обитанья своего. «Внутренний человек» — так нарек я когда- то то внутреннее, что еще при жизни тела и мозга обитает и здравствует во всяком человеке, однако ж не являясь при этом частью его животворной плоти.
В один прекрасный день, не так и давно, вскоре за тем, как мною был зарегистрирован домен «gogol.net», проявил я старанье завязать переписку с неким лицом, принадлежащим к весьма именитому ныне сайту знакомств. Увы, старанье это мое оказалось тщетным. За все это время добился я всего лишь единственного и недоброго отклика, где несправедливо был оболган и обвинен в ужасном, никогда не содеянном мною содомском грехе. На сем попытки мои установить какое-либо единенье с лицами для меня случайными были мною же самим решительно пресечены.
Первым проблеском света в моем посмертном существовании стало соприкосновенье с драгоценнейшим Львом, вашим законным супругом, княгиня. Повторюсь, именно то, что он угадал сопричастность калиточной ручки руке моей, и привело меня в ваш дом».
Ада прервалась, бросила гневный взгляд на мужа.
— Даже не соизволил сказать мне тогда, откуда ты ее выломал.
Лёва пожал плечами.
— А чего говорить, она ж ни хрена не стоит. Не именная же: ни клейма, ничего. Так, разве что классик ее пообжимал носатый. Просто прикольно стало, я и подобрал.
Ада махнула рукой — безнадежно. И вообще — проехали. И продолжила читку.
«…Однако я едва не был, как и в самые неприятные минуты свои пребывания на сайте, расстроен и ужасно огорчен первым визитом в ваше жилище. Трижды произнесенные, до чрезвычайности неприветливые слова вынудили меня в тот раз отступить. Однако оплошность моя обнаружилась сразу же на другой день после перемещения моего в ваше гостеприимное пространство. Птица, испускавшая сии отчаянно неприличные звуки, тотчас же была мною извинена по причине неразумности ее пустопорожнего попугайства. Одновременно смею оставить при себе соображенье ума, что слова дурные для сей божьей твари сочинены и вложены в ее нечистый клюв не вашими преднамеренными уроками, а сложились самопроизвольно, из обрезков слов и всяческих слогов, ловимых ею по недоразуменью птичьего ума.
Оставлю, впрочем, сей предмет, перейдя к более насущному — доказательству того, что я не являюсь ни плодом вашего, княгиня, воображения, ни неуместной шуткой кого-нибудь из близких вам людей. Сегодня утром, после нашей беседы, я взял на себя смелость сопровождать вас, Аделина Юрьевна, и
