свой наличник с себя снял!
- Зато серый плащ, греческие доспехи со львом на груди, да зеленые сапоги оставил! И во-он в ту сторону поскакал! – Славко показал пальцем на один из далеких холмов.
- Ну, по таким приметам да твоей указке мы его живо найдем! – обрадовались дружинники, разворачивая коней.
- И найдут! – с облегчением выдохнув, убежденно сказал недоуменно переглянувшимся кузнецам Славко. – А теперь пошли, смотри, как мы уже от своих отстали!
Он поднял с земли половецкое копье и, грозно выставив его перед собой, с сияющим видом, самым быстрым шагом, почти бегом пошел рядом с Онфимом и Милушиным мужем.
- Куда идем хоть? – спросил он, готовый идти с такими богатырями, да еще и в бою, хоть на край света, и неожиданно услышал:
- За добычей!
- Что-что? За чем?.. – разочарованно переспросил Славко.
- За добычей! – повторил Онфим. – Сотский сказал, что скоро половецкие вежи, а там много всякого добра. Хотя, мне чужого не надо! - сплюнул он. – Я и своими руками заработаю.
- Мы заработаем! – поправил Милушин муж. - Только бы половцы снова нам не мешали!
- Да, потому и идем! – подтвердил Сувор таким тоном, словно поставил точку в неприятном для всех разговоре.
Догнав свой отряд, они какое-то время шагали молча, обходя лежащих лошадей и убитых всадников. А затем богатыри не выдержали.
- Что все это значит? Где ты был? Почему к коню был прикован? – наперебой принялись прямо на ходу строго пытать они Славку. – Откуда про Белдуза так много знаешь? И вообще, что с тобой было?
2
Две мысли останавливали Славку…
А было вот что.
После того, как хан Белдуз отдал приказ развязать Славку и трогаться в путь, вместе с половцами он прошел в подлесок.
Здесь он сам попросил себе смирную лошадку Тупларя. Ему предлагали более быстрого и крепкого коня, принадлежавшего до этого Узлюку. Но не хотелось Славке сидеть в седле, в котором ездил тот, на совести которого был не один десяток, если не целая сотня, безвинно загубленных душ. Даже седло, и то у него было наше, русское…
Как только Славко забрался на лошадь, хан знаком подозвал его и велел протянуть к нему левую руку. Недоумевая, Славко выполнил приказ. Белдуз надел ему на запястье широкий блестящий браслет.
- Не давит? – заботливо осведомился он.
- Нет, даже слететь может! – проверяя, тряхнул рукой Славко.
- Ай-яй-яй! – сокрушенно покачал головой хан и неожиданно надавил на браслет: - А так?
Щелк! – сработал какой-то хитрый замок, и тут Славко увидел, что от надетого на него браслета уходит длинная, не меньше, чем на две-три косых сажени, цепь, другой конец которой прикреплен к седлу жеребца хана.
- Мы быстро пос-скачем! Ночь! Вдруг потеряеш-шься? – объяснил Славке Белдуз и почмокал языком. – Тогда долго-долго ж-жалеть будеш-шь! Ведь мало того, что потеряешь мои двадцать златников, так еще и награды от старшего хана лишиш-шься!
- Какой еще награды? – проворчал Славко, больше всего на свете не выносивший, когда его лишали свободы.
- А разве ты не з-знал? – пуская жеребца вскачь, спросил Белдуз изо всех сил старавшегося не отставать от него Славку. – У нас, в Степи, положена награда вестнику! Если весть хорошая, то и награда хорошая. Весть плохая – и награда плохая. Можно даже головы лишиться, если она совсем плохая. Тех, кто везет такую, мы называем
