– Помилуйте, на что она мне? Разве, на охоту ходить, так для этого есть ружейные магазины.
– Хорошая винтовка, Аггей Титыч, завсегда пригодиться может. Рассудите сами: случись что, а она не купленная! Нигде не отмеченная. Полиция никаких концов не сыщет, да и без толку такое оружие искать.
При этих словах Форосков замолчал и со значением поглядел на Вешкурцова. Тот спокойно ответил ему:
– Резон в ваших словах, Петр Зосимыч, имеется. Сормово – место опасное, разбойное; что ни шаг, то пьяница. А мне частенько приходится по делам ездить, и по ночам, да с денежными суммами. Покажите-ка мне ваш «кара-мультук». Хорошо бы из него и стрельнуть для пробы. Каков у него бой?
– На пятидесяти саженях я из него воробья с ветки снимаю.
– О! Поехали смотреть.
– Да хоть сейчас. Только, Аггей Титыч, вы понимаете: такая работа дорогонько стоит!
– Сговоримся, ежели понравится.
Приехали в номера Яшина. Петр зашел в свою комнату, запер дверь и аккуратно приподнял половицу в углу у окна. Вынул длинный завернутый в кошму сверток. Раскрыл его и выложил на стол лоснящееся от смазки оружие. Глаза механика блестели, руки чуть-чуть подрагивали.
– Вот… Повторительная[60] винтовка Фороскова. Помесь «берданы» с «вестлей-ричардсом». Калибр ноль сорок две сотых дюйма, вес десять и три восьмых фунта. В ложе магазин на десять патронов. Боевая спиральная пружина. Передвижная мушка с шестью переменными дисками. Ортоптический прицел с нониусом.
– С чем?
– С нониусом. Позволяет устанавливать прицельную дальность.
– И какова эта дальность?
– Триста ярдов. Это примерно сто десять саженей. А дальность полета пули при восьмидесяти пяти гранах пороху – три тысячи девятьсот шагов.
– Лихо… А ствол, вы говорили, покупной?
– Да. Прусский, из города Зиль. Хороший ствол… Из дамасской серебряной стали, кован и сварен из четырех полос. Внутри нарезка по системе Ригби – один оборот на восемнадцать дюймов длины. Самая удобная нарезка, лучше Метфорда.
– Хгм… А пули?
– Я предпочитаю разрывные. Сразу и наверняка. Но делаю их сам, из обычных пуль Минье. Порох казенный, военный нумер шесть, а внутри – разрывная смесь из антимония и бертолетовой соли.
– Впечатляет, Петр Зосимович. И сколько же вы хотите за нее получить?
– Полторы тысячи.
– Эко загнули! Я должен подумать и кое с кем посоветоваться.
– В таком деле, Аггей Титович, чем меньше ушей, тем лучше. Кто этот советчик?
– Надежный человек. Через три дня мы с ним заглянем к вам в мастерскую и, если сговоримся, сразу же и купим.
Прочитав рапорт Фороскова, Благово вызвал Алексея и спросил у него:
– Какая разница между боевой винтовкой и нарезным охотничьим штуцером?
– Разница имеется, и немалая. Но если надо застрелить кого-то с расстояния до восьмидесяти саженей, то они вполне взаимозаменимы.
– Так… А достать охотничье ружье намного проще. Соображаешь, к чему я клоню?
– Соображаю. Пошел и купил; не надо часовых резать. Прикажете проверить все оружейные магазины?
– И чем быстрее, тем лучше. Причем не только в Нижнем Новгороде. Где они еще могут быть?
– В том же Сормове, но там Битюг вряд ли станет светиться. В Арзамасе, кажется, есть, и на Выксунских заводах; может быть, в Семенове.
– Подготовь телеграмму за подписью вице-губернатора. И обыщи весь Нижний.
Телеграмма не понадобилась. Вечером Лыков доложил начальнику:
– Нашел. Две недели назад в лавке Суровцева в Гостином дворе был куплен охотничий экспресс Шасспо четырехсотпятидесятого калибра. Это единственная такая покупка с начала года.
– А почему ты думаешь, что купили именно они?
– Формальный приобретатель – урядник Едренов.
– Вот это да! Прямо так и записался?
– Нет, он пришел с зятем и купил на его фамилию. Но приказчик магазина жил раньше в Сормове и узнал Илью Ильича.
– Плохо.
– Что плохо?
– Помнишь, что написал Петр? Решение по нему отложено на три дня. Для чего им понадобились эти три дня?
Лыков думал не более десяти секунд, после чего сказал:
– Они станут его проверять. Руками урядника. Значит, возможен запрос балаковскому становому приставу от имени балахнинского исправника.
– Правильно. Бери полицейский катер и дуй на всех парах вниз; тут телеграммой не обойдешься.
Балаково – село в Самарской губернии, успешно конкурирующее с самим Нижним за право быть центром хлебной торговли всей империи. Создано в конце прошлого века вернувшимися в Россию из Польши старообрядцами. Оно похоже на Сормово: будучи формально селом, по числу жителей больше иного города. Статус Балакова стал его бедой. Управляется оно сельским сходом из полутора тысяч местных крестьян и имеет соответствующий мизерный волостной бюджет. Остальные пятнадцать тысяч человек балаковского населения по закону считаются пришлыми и в управлении никак не участвуют. А это и есть все богатые хлеботорговцы или их представители, а также многочисленные крючники, подвозчики, ссыпщики, скупщики-партионщики и прочий кормящийся возле хлеба народ. Получается денежное, но бесправное большинство, не заинтересованное поэтому в улучшении жизни огромного села. Отсюда легендарная балаковская грязь на немощеных улицах, отсутствие питьевой воды и наружного освещения, плохое здравоохранение. Говорят, весной расстояние от села до Волги, а это не более версты, телеги едут сутки (!), и лошади падают от изнеможения.
Когда через два дня Алексей явился в канцелярию балаковского станового, тот показал ему только что расшифрованный текст телеграммы:
«Прошу сообщить, имеются ли у вас данные на Петра Зосимова Фороскова, выдающего себя за брянского обывателя. Приметы: возраст 30 лет, рост 2 аршина 7 и 3/4 вершка, волосы русые прямые, носит усы, глаза серо-зеленые с прищуром, телосложение крепкое, над правой бровью короткий белого цвета шрам. Является искусным механиком. По сведениям, полученным агентурным путем, состоял балаковским ремесленником, замешан в противуправных действиях и спешно покинул село, скрываясь от полицейского преследования. Ответ прошу сообщить срочно телеграфом по шифру МВД нумер 3 бис. Нижегородской губернии Балахнинский исправник титулярный советник Певуньин».
– Я уже распорядился навести справку, – сказал Алексею местный полициант, молодой белобрысый немчик с умными глазами. – Нету у нас никакого Фороскова, и никогда не было. И человека с такими приметами, чтобы бежал из волости, также не обнаружилось.
– Я знаю. Но ответ, в интересах проводимой нами операции, прошу дать следующий.
И Лыков вручил приставу лист с заранее заготовленным текстом: «На ваш запрос сообщаю, что среди здешних мещан человек с фамилией Форосков не значится. Однако описанные вами приметы полностью подходят Ивану Михайлову Овцыну, бывшему старшему механику судоремонтных мастерских. В 1877—1879 годах указанный Овцын изготовил самодельное огнестрельное оружие для банды Тиунова, из коего было застрелено 9 человек. После ареста банды исчез в неизвестном направлении. По негласной установке, мог уплыть вверх по Волге до Нижнего или Ярославля. Объявлен в циркулярный розыск[61]. Хороший стрелок; может быть опасен. Буде он окажется в ваших местностях, прошу принять меры к его арестованию и препровождению в Самару для предания суду. Балаковский становой пристав подпоручик фон Кубе».
