— Прошу прощения, мисс, мы хотим побыстрее доставить вашего отца в больницу.
Изабель кивнула и быстро вышла вслед за фельдшером. Ее шок был тем сильней, что она вдруг оказалась без поддержки, которую всегда видела в отце, тщательно оберегавшем ее от жестокой реальности повседневной жизни.
Машина неслась по городу, с визгом поворачивая на перекрестках, а Реймонд все пытался заговорить с дочерью. Но медики велели ему не нервничать и глубоко дышать через кислородную маску.
Изабель боролась со слезами, но вид беспомощного отца, с кислородной маской на лице, повергал ее в панику.
Машина затормозила перед входом в отделение «Скорой помощи» клиники Альта-Бейтс. Откуда-то появились люди, они перенесли больного на Каталку и быстро увезли в здание.
Внутри старший ординатор отделения быстро отдавал приказания подчиненным. Врачи уже приготовились везти Реймонда в реанимацию, когда он вдруг заметил Изабель. Девочка стояла в сторонке, онемев от ужаса.
— Это кто? — угрюмо спросил он.
— Дочь, — на ходу бросил фельдшер, пробегая к машине, чтобы ехать на следующий вызов.
— А есть кому за ней приглядеть?
— Отправьте ее в педиатрию, пусть посидит там в коридоре, — распорядился врач.
— Нет, нет! — воскликнула Изабель. — Я хочу остаться с папой!
Стараясь сдерживать эмоции, молодой доктор как можно мягче произнес:
— Послушай, девочка, у меня тут дел невпроворот, и мне нужно сосредоточиться на том, как помочь твоему отцу. Ты уж лучше не сопротивляйся, тебя отведут в детское отделение, а когда все прояснится, я им позвоню, чтобы ты спустилась. Сестра!..
— Сама дорогу найду! — буркнула Изабель.
Она не отдавала себе отчета в том, что подобное заявление прозвучало из ее уст впервые в жизни.
Почти три часа Изабель провела среди кашляющих, хнычущих, стонущих малышей. Все это время она не двинулась с места.
Наконец появился тот самый ординатор.
Едва заметив его, Изабель перестала дышать. Она приготовилась услышать самое страшное.
Врач медленно подошел и тихо сказал:
— Твой папа в порядке. То есть… У него был сердечный приступ.
— Приступ? — сердито повторила девочка. — Доктор, объясните толком, что это значит.
— Послушай, — ответил тот, — ты еще маленькая девочка. Я не могу обсуждать с тобой детали кардиограммы. Я тебе скажу, какой сухой остаток… Ну, основное…
— Я знаю, что такое «сухой остаток», — огрызнулась Изабель. — И думаю, если бы вы потрудились показать мне кардиограмму, я бы в ней тоже разобралась. Скажите главное: он будет жить?
— Несомненно, — устало ответил врач. — У него был легкий инфаркт миокарда. На первый взгляд повреждения незначительные. Ты, малыш, на меня не обижайся, но я только что оттарабанил сорок восемь часов кряду, так что у меня в голове стучит, а во рту пересохло. Я едва на ногах держусь. Тебе все расскажет кардиолог — этому негодяю везет, он даже поспать ночью умудряется.
В лифте ехали молча. Врач — от усталости, девочка — от беспокойства.
— Я понимаю, что вы чувствуете, — наконец сказала Изабель, чтобы заполнить пустоту. — Как вы все это выносите?
Врач посмотрел на нее с улыбкой.
— Тебя насмешить? Я много ворчу, но на самом деле мне эта работа нравится. Это самый кайф — когда спасаешь кому-то жизнь. Может, вырастешь — тоже врачом станешь, а?
Девочку так тронул этот ответ, что она не стала говорить, что уже давно выросла.
Хотя… Может, сегодняшние события как раз говорят об обратном?
Врачи заверили ее, что отцу дали успокоительное и он проспит еще несколько часов, но Изабель продолжала сидеть у его постели и говорить какие-то успокаивающие слова, хотя и знала, что он не мог ее слышать.
Прошло четыре с лишним часа, когда Реймонд начал приходить в себя. Первая его мысль была о дочери.
— Изабель! Где Изабель?
— Папа, я здесь, — прошептала девочка и взяла его за руку.
— Дочка, ты себе не представляешь, как мне жаль, что я так с тобой поступил.
— Папа, но ты же хотел меня защитить!
— И вот полюбуйся, что натворил. Что теперь с тобой будет? — печально произнес он.
— Пап, со мной все будет в порядке.
— Они мне сказали, что хотят подержать меня тут, под наблюдением. Кто же позаботится о тебе? Кто станет готовить…
— Перестань! — перебила дочь. — Я не настолько далека от реальной жизни. Если не хватит ума разморозить что-нибудь готовое — обойдусь и пиццей, тоже не беда.
— Нет! — вдруг обрел силы Реймонд. Подумать только, что может случиться в его отсутствие! Он ужаснулся. Ведь Изабель, чего доброго, отправится в пиццерию или еще куда, а там вступит в разговор с другими посетителями… Или они — с ней.
Она такая молоденькая, такая неопытная. На каждом углу ее подстерегает опасность.
Вслух он сказал:
— Послушай меня, дорогая, главное — не пропускать занятий. Я позвоню декану Кендаллу. Уверен, он найдет какую-нибудь старшекурсницу, чтобы провожала тебя на лекции и обратно. А с больницей я попробую договориться, чтобы тебе разрешили ночевать здесь.
— Я думаю, Реймонд, это не понадобится, — раздался женский голос.
Оба разом обернулись к двери.
— Мам, как ты кстати!
По лицу Мюриэл было видно, что она разделяет радость дочери. Она повернулась к мужу.
— Реймонд, ты как?
— Жить буду, — мрачно ответил тот.
— Я отправила Питера к тете Эдне и договорилась на работе, так что смогу побыть здесь, сколько потребуется. — Переведя взор на дочь, Мюриэл прибавила: — Что я с удовольствием и сделаю.
Реймонд был слишком слаб, чтобы возражать. По правде говоря, в душе он даже радовался, что дочь будет в надежных руках.
— Пап, это я ей позвонила, — сообщила Изабель. И, предвосхищая недовольство отца, добавила: — Можете разбираться между собой сами, но в данной ситуации это было правильным решением. — Дальнейшие препирательства она поспешила пресечь репликой: — Во всяком случае, для меня.
Наутро осматривавший Реймонда кардиолог выразил сдержанный оптимизм.
— Рад вам сообщить, что последствия приступа минимальны. Но это вам звоночек, к нему надо прислушаться. Из нашего разговора я заключил, что мистер да Коста является классическим примером личностного типа А. Соответственно, он принадлежит к группе риска с точки зрения заболеваний сердечно-сосудистой системы. Отныне ему следует всячески избегать стрессов, ограничить потребление холестерола и хотя бы три раза в неделю заниматься физкультурой на открытом воздухе. Минут по сорок пять.
— А долго вы его еще здесь продержите? — спросила Изабель.
— Я бы хотел, чтобы он еще дня два-три отдохнул, даже если для этого придется его привязать к койке.
В болезни Реймонда была и положительная сторона: до его выписки из клиники с Изабель будет жить
