поспрашивал у торговцев, и никто даже не догадывается, где портрет. — Если он и лицемерил, то очень тонко. — Возможно, ты найдешь что-то в летнем доме, договор о продаже или вроде того.
— Летнем доме?
— Разве я не сказал? Там хранятся все ее бумаги. В Сальтсёбадене. Многие на русском языке, полагаю. Так что твои языковые познания пригодятся. Ты туда поедешь, я уже все устроил. Разузнай ее подноготную для каталога. Какие-нибудь детали биографии.
В комнате словно похолодало. Эллиот обхватил себя руками.
— Хорошо. Когда?
— Завтра, — улыбнулся Корнелиус, его лоснящиеся щеки светились золотом. — Жаль, конечно, что сейчас не сезон. Зато тебя никто не побеспокоит.
Корнелиус извинился за планы на вечер — точнее за их отсутствие: свояченица в больнице, и он обещал навестить ее вместе с женой. В прошлые визиты Эллиота они ужинали рыбой и олениной в каком- нибудь ресторане шведской кухни и надирались пивом и абсурдно дорогой водкой. Но Эллиот ни капли не расстроился, что на этот раз ничего не выйдет. Очень сложно притворяться, будто все вернулось на круги своя. И он не был уверен, что хочет обсуждать это с Корнелиусом — даже в приятной алкогольной дымке — и хочет ли сам Корнелиус выслушать его.
Пока Эллиот забирал чемоданы из-за стойки и любовался пустой, формальной улыбкой блондинки, он понял, что на самом деле границы были определены сознательно. Корнелиус оказал ему профессиональную услугу из симпатии, из уважения к выгодным сделкам, которые они вместе проворачивали в прошлом. Дружеский жест, но не дружба. Не то чтобы он получил эту работу в любом случае. Ему дали шанс. В конце концов, он его заслужил. Но это все.
Он вышел на улицу. Народу стало больше, служащие возвращались домой, кружился легкий снежок, и даже некоторые сотрудники «Буковски» сочли свой долг на сегодня выполненным. Он оглянулся в поисках такси, вытянул руку, после того как несколько проехало мимо, не остановившись.
Белый «фольксваген» по-прежнему стоял в двадцати ярдах от здания. Он увидел, как женщина за рулем убрала телефон, открыла дверь и шагнула на дорогу. На ней была куртка с поднятым капюшоном. Она смотрела в его сторону, изучая силуэты, которые толпились рядом с ним на тротуаре.
Она не могла высматривать его. Он никогда ее прежде не видел. Он огляделся. Не двигались только они двое.
Она направилась к нему быстрым шагом. Руки ее были в карманах.
Он подпрыгнул, услышав гудок автомобиля. Остановилось такси.
Эллиот забрался внутрь.
Посвященные
4
Сквозь дымку летней пыли. Пыли, танцующей в солнечном свете. Свет падает разрозненными лучами на тенистую улочку. Так она представляет последние прекрасные мгновения.
Мать Владимира подарила ему воздушного змея, больше и красивее которого Зоя не видела никогда. Он был сделан из шелка и раскрашен под орла, белые ленточки свисали с кончиков его крыльев.
В поле за городом она и Вова — так все его называли — бежали по скошенной траве, а змей реял высоко над их головами. Они спотыкались о невидимые борозды, падали, кувыркались друг через друга и приземлялись грудой переплетенных рук-ног и бечевки. Мгновение они не двигались, тяжело дыша, ощущая непривычную тяжесть тел друг друга, прежде чем снова вскочить на ноги и побежать. Лицо Вовы покрывал загар. На переносице у него были веснушки, похожие на россыпь звезд.
— Ветер слишком слабый, — запротестовала она, когда Вова пошел на пятый заход. — Бесполезно.
Он только улыбнулся и крикнул:
— Вперед!
Голос его оставался мальчишеским и высоким, несмотря на то, что Вова был на год старше Зои. Люди говорили, что он унаследовал от матери, знаменитой балерины Матильды Кшесинской, хрупкое сложение и красивые, тонкие черты лица. Но никогда не говорили, что он похож на отца или, если уж на то пошло,
Она увидела, как он взобрался на гребень холма. Змей тащился за ним всего в полутора саженях от земли, выписывая восьмерки, когда Вова тянул за веревку. Зоя боялась, что хвост змея запутается в траве.
Из-за спины налетел ветер, пронесся по открытому полю. Приложив руку козырьком, Зоя смотрела, как змей улетает в небо, вырвав катушку из Вовиных рук.
— Держи его! — крикнул Вова. Но она даже не пошевелилась. Нарисованный орел парил над ней, взбираясь в небо, и кончики крыльев его трепетали. Ей показалось, что она сама уменьшается, становится далекой, привязанной к земле точкой, ее лицо было нетерпеливо обращено к небу.
Вова промчался мимо, гонясь за катушкой. Он бодро и радостно улыбался, наслаждаясь этой внезапной опасностью.
Она вприпрыжку пустилась за ним по склону. Змей начал терять высоту. Он по дуге опускался среди деревьев, окаймлявших дорогу, напугал стайку птиц, которые просвистели над головами детей. Вова подпрыгнул, пытаясь схватить катушку, но не тут-то было. Он поскользнулся и растянулся на траве. Зоя перепрыгнула через распростертое тело и побежала дальше, полная решимости стать на этот раз героиней, неважно, сколько царапин и дырок на чулках это будет ей стоить. Она засмеялась, подумав о добродушном ворчании бабули, представив лицо, которое та делает, когда хочет казаться возмущенной.
Вова изрядно отставал от нее, когда Зоя добежала до обочины дороги. Она слышала, как он зовет ее. Но у нее не было времени оборачиваться. Змей исчез из виду за верхушками деревьев. Она не была уверена, полетел ли он дальше или же застрял в ветвях.
Зоя повернула за угол, глядя в небо. Здесь было уютнее, листва гуще. Солнечный свет рассыпался множеством лучей.
Тишина заставила ее остановиться. Она встревожилась: ее охватило чувство, будто она забрела дальше, чем следовало, словно девочка из сказки.
Легкий ветерок поднимал пыль. В косом свете она видела узоры, завитки и вихри, бесчисленные детали. Видела мир сквозь живую вуаль.
Услышав шум мотора, Зоя обернулась. Он становился то громче, то тише. Она не могла точно сказать, приближается ли он. Она несколько раз видела автомобили, стоящие около усадьбы Кшесинской. Обычно это означало, что в доме гостят важные персоны — князь Дмитрий Павловский, великие князья Сергей и Андрей, генерал Сухомлинов, военный министр, старике печальными глазами, который беспрестанно кивал. Но они редко ездили по округе.
Змей Вовы лежал посреди дороги.
— Вова! Вова! Нашла!
Она подбежала к змею. И встала как вкопанная.
Путь ей преградил незнакомец. Она услышала треск ветвей. Еще двое мужчин медленно выбирались из кустов перед ней. Крупных мужчин. Они двигались осторожно, словно охотники, выслеживающие
