которым неприятель не сможет противопоставить соединенный флот в силу относительной внезапности направления удара, а лишь отдельные эскадры, которые будут без труда уничтожены), а, значит, будет возможно достижение локального превосходства на море для высадки десанта на английское побережье. Вывод был ясен: ключ от Даунса лежит в Тулоне и ветрах с Йерских островов, которые должны будут помешать Нельсону вовремя пресечь попытку прорыва французов.
Однако с самого начала руководства союзным флотом Пьера Вильнева операция пошла не так: его корабли долго не могли выйти в море и оторваться от английского эскорта, а из других французских флотилий лишь двое из трех смогли вырваться из окружения. Самая крупная брестская эскадра так и осталась в порту. Таким образом, выполнение вполне реалистичного плана Наполеона, созданного в январе 1805 года, было сорвано из-за того, что брестская эскадра вице-адмирала графа Гантома не смогла выйти в море из-за сильных западных ветров, а тулонская эскадра вице-адмирала Вильнева, хотя и вышла, но из-за сильного шторма повернула назад. Только эскадра под руководством Миссиесси, вышедшая из Рошфора 25 января, дошла до Вест-Индии, разорила там британские владения и вернулась назад.
В марте того же года Наполеон разослал другой план, который также не был реализован. Согласно ему, вице-адмирал Вильнев, обеспечивая совместно с испанской кадисской эскадрой адмирала Травины отвлекающий маневр для вторжения на Британские острова, покинул Тулон и повел свои корабли в сторону Карибских островов. С целью дезинформации англичан французы также распространяли слухи о том, что готовится новое вторжение в Египет. Корабли союзников, вырываясь из блокированных англичанами портов континента, скапливались в Атлантике. В начале апреля французская эскадра миновала Гибралтар.
Горацио Нельсон, блокировавший французскую базу Тулон, узнав о выходе в море французской эскадры адмирала Вильнева, стал искать ее на путях в Египет. Только через месяц, убедившись в своей ошибке, он со своей эскадрой в составе 10 линейных кораблей последовал за Вильневом в Вест-Индию. В начале июня англичане прибыли на Барбадос. Узнав о появлении сильной британской эскадры, Вильнев принял решение возвратиться, что в принципе и предусматривалось планом Наполеона. Французы взяли курс на Европу. Как уже говорилось, флот Вильнева должен был деблокировать французские и испанские эскадры в Ферроле, Рошфоре и Бресте, а затем объединенными силами атаковать англичан либо через Ла-Манш, либо обогнув Британские острова.
Однако Вильнев, который хотел отплыть от берегов Вест-Индии тайно, не сумел выполнить этот маневр. Нельсон, узнав о том, что французская эскадра отправилась в Европу, уже через два дня после ее отплытия отправился вслед за ней. Английскому вице-адмиралу приходилось торопиться, ведь прибытие французской флотилии резко меняло расстановку сил, и совсем не в пользу Лондона.
Чтобы не допустить соединения кораблей эскадры Вильнева с испанской в Ферроле, англичане усилили блокировавшую Ферроль эскадру вице-адмирала Кальдера, направив к ней 5 линейных кораблей из Рошфора. А 22 июля 1805 года Р. Кальдер, имевший в своем распоряжении 15 линейных кораблей, атаковал соединенную флотилию (из 20 кораблей) возле мыса Финистерра (Испания, Галисия). Произошло короткое, но имевшее значительные последствия, сражение, в ходе которого франко-испанская эскадра потерпела поражение от англичан. Английский вице-адмирал Кальдер не без помощи тумана отнял у союзников два испанских корабля: «Фирме» и «Сан-Рафаэль». Пьер Вильнев, проявивший в этой битве полную бездарность и пассивность, к тому же отказался предпринять попытку освободить захваченные англичанами испанские корабли. А вот команда Вильнева в бою с противником вела себя смело и храбро. «Эскадра его показала себя исполненной рвения, и экипажи дрались с энтузиазмом и увлечением, напоминавшими самые славные эпохи французского флота. Капитаны де Перонн, Ролан и Космао показали в этом деле геройское мужество, хладнокровие и искусство. Рвение и самоуверенность этих храбрых офицеров должны были бы проникнуть и в сердце их начальника, тем более, что англичане в этом случае впервые держались обороны. Никогда еще никакому адмиралу обстоятельства так не благоприятствовали, чтобы дать выгодное сражение…» – писал об этом Жюльен-де-ла-Гравьер Рош.
Однако Вильнев не воспользовался благоприятным моментом. До 25 июля он старался добраться до Ферроля, но после трех дней бесполезного лавирования, вошел в порт Виго. Из Виго Вильнев написал адмиралу Декре: «Если бы я сделал быстрый переход от Мартиники к Ферролю, если бы я встретил адмирала Кальдера с 6 или, самое большее, с 9 кораблями и разбил бы его, а потом, соединясь с феррольской эскадрой и имея еще на полтора месяца провизии и воды, перешел бы к Бресту и дал ход предприятию императора, я стал бы первым человеком Франции. Что ж?»
В Виго французская эскадра воспользовалась стоянкой: она запаслась водой и свежей провизией и готовилась выйти в море. Вице-адмирал Нельсон, придя 22 июля в Тетуанский залив, на следующий же день отправился на соединение с флотом Корнуоллиса. Северо-восточные ветры, задержавшие его у Сент- Винсента, помогли вице-адмиралу Кальдеру подойти к Ферролю. Вильнев находился, таким образом, между двумя английскими эскадрами. Однако сильный юго-западный ветер принудил Кальдера отойти от берега и дал французам возможность перейти из Виго в Корунну; часть их кораблей прошли в Ферроль и соединились там с 5 французскими и 10 испанскими судами. Поскольку Вильнев оставил в Виго три поврежденных корабля, то после соединения с феррольской эскадрой в его распоряжении оказалось 29 линейных кораблей.
То, что союзникам удалось соединиться, чрезвычайно обрадовало испанского адмирала Травину. «Когда при первом остовом ветре, – писал он адмиралу Декре, – 14 неприятельских кораблей подойдут к Ферролю, то они будут очень удивлены… Переход от мыса Финистерра был труден и опасен; его сторожили значительные неприятельские силы, но мой почтенный сотоварищ предпринял и совершил его с большим соображением, с благоразумием и со смелостью… Предприятие было увенчано полным успехом». Что же, друг и помощник Вильнева, адмирал Травина прощал командующему все его просчеты и ошибки.
Справедливости ради стоит сказать, что до тех пор Вильнев и не совершал крупных ошибок. Он выполнил все, что намечал император, под его флагом было собрано 29 французских и испанских кораблей. Оставалось только идти на север – к Бресту; но тут-то, когда предстояло проникнуть в самую гущу неприятельских сил, в эту решительную минуту Вильнев допустил ошибку – свою эскадру он повел в противоположном направлении – на юг, в Кадис. 11 августа он писал адмиралу Декре: «Рассудите, как мне не заботиться и не тревожиться: я выхожу в море, а у меня два корабля, “Ахилл” и “Альджесирас” почти съедены болезнями. “Индомтабль” не в лучшем положении, и сверх того, часть экипажа его в бегах, а мне угрожают соединением Кальдера и Нельсона… Наши силы должны были состоять из сотен кораблей, а будут всего из 28 или 29, тогда как неприятельские более сосредоточены, чем когда-нибудь. На этом основании мне нельзя сделать ничего другого, как только перейти в Кадис».
Итак, вопреки прямым приказам Наполеона идти в Ла-Манш, чтобы продолжить выполнение плана, адмирал повернул на юг и встал на якорь в Кадисе. Между тем Наполеон все еще ждал, что эскадра Вильнева возьмет курс на пролив. Наполеон торопил Вильнева, так как 5 августа (24 июля) 1805 года Австрия, решившая наконец-то присоединиться к коалиции, объявила Франции войну, и следовало ожидать открытия военных действий у восточных границ Французской империи. Арест французскими жандармами члена династии Бурбонов герцога Энгиенского на баденской территории и казнь в Париже по приговору военно-полевого суда – все это создавало при европейских монархических дворах настроение, ускорившее создание давно ими задуманной третьей коалиции. «Идите, – писал Наполеон Вильневу, – в Булони, в Этапле, в Вимре и в Амбльтезе вас ждут 150 000 человек, готовые сесть на 2000 судов, расставленных в линии на всех рейдах от Этапля до мыса Гринэ, несмотря на неприятельские крейсеры. Один ваш переход – и Англия в наших руках, окончательно и бесповоротно». Но Вильнев нарушил приказ и не вышел в море. «Выйти из Кадиса, – снова писал он адмиралу Декре, – не имея возможности тотчас же пройти в пролив и притом с уверенностью встретить весьма превосходного неприятеля, значило бы все потерять. Я не могу думать, чтобы Его Величество захотел подвергнуть большую часть морских сил своих такому отчаянному риску, который не обещает даже славы». Жюльен-де-ла-Гравьер Рош писал об этом: «Вильнев, со своим апатичным характером не жаждал той славы, которая остается в памяти благодарных потомков. Он в состоянии был возвыситься до самого отчаянного геройства, если бы в мужестве его кто-нибудь усомнился, но ничто в свете не могло пробудить в нем той пылкой веры, которой требовал от него император. Он, может быть, слишком легкомысленно взял на себя такое грандиозное предприятие. Пугаться опасностей значило уже вредить успеху дела, а Вильнев ежеминутно испытывал сомнения».
Наполеон сурово осуждал Вильнева за нерешительность. Лишенный возможности выполнить самый
