Вязьмой. Кроме того, было заметно, что солдаты очень устали. Но Наполеон не дал им собраться с силами и через четыре дня приказал отступать на Оршу, к Красному. Это уже было больше похоже на бегство. Отступавшие падали от изнеможения, замерзали. Вся Смоленская дорога была завалена трупами. Наполеон приказал бросить большую часть обоза, артиллерии и снаряжения. Начался падеж лошадей, и целые эскадроны кавалерии вынуждены были идти пешком. Один из участников отступления писал: «Сегодня я видел сцену ужаса, которую редко можно встретить в новейших войнах. 2 тысячи человек, нагих, мертвых или умирающих, и несколько тысяч мертвых лошадей, которые по большей части пали от голода… 200 фур, взорванных на воздух, каждое жилище по дороге – в пламени…» Теперь в «великой армии» оставалось всего около 40 тысяч человек.
Вечером 15 ноября кавалерия Мюрата и корпус Жюно подошли к Красному. Но оказалось, что полуторатысячный французский гарнизон взят в плен и город занят русскими. На следующий день здесь началось одно из самых крупных сражений 1812 года, которое продлилось три дня. Кутузов тщательно продумал и разработал план этой операции, согласно которому удары на французов обрушились с трех сторон. Части Милорадовича теснили их с тыла и разбили корпус Богарне; войска генерала
Тормасова отрезали им дорогу отступления из Красного, а корпус Голицына в деревне Уварово вступил в бой с французской гвардией. Опасаясь окружения, Наполеон решил пожертвовать корпусом Нея и отойти по проселочным дорогам в Дубровино. При этом брошенные им остатки корпуса, побросав пушки, транспорт и даже знамена, частью разбежались, а 12 тысяч солдат и офицеров сдались в плен. Сам маршал Ней с небольшой группой солдат бежал к Днепру, а затем с большим трудом добрался до Орши. В целом наполеоновская армия потеряла в сражении у Красного 26 тысяч убитыми и пленными и лишилась практически всей своей артиллерии, в то время как потери русских составили чуть более двух тысяч человек.
Среди военных трофеев в обозе маршала Даву казаки захватили его маршальский жезл и карты Малой Азии и Индии, куда Наполеон, так и не оставивший свою давнюю мечту покорения Востока, собирался повести свою «непобедимую» армию после Русского похода. А Кутузов, рассматривая захваченные французские знамена, задумчиво произнес: «Что там? Написано Австерлиц? Да, правда, жарко было под Австерлицем; но теперь мы отомщены. Укоряют, что и за Бородино выпросил гвардейским капитанам бриллиантовые кресты… Какие же навесить теперь за Красное? Да осыпь я не только офицеров – каждого солдата алмазами, все будет мало. Не мне, русскому солдату – честь! Он, он сломил и гонит теперь подстреленного насмерть, голодного зверя…» Однако и своих заслуг Кутузов ни принижал. Уже в конце октября он имел все основания писать своей дочери: «Я бы мог гордиться тем, что я первый генерал, перед которым надменный Наполеон бежит».
В своем романе «Сожженная Москва» Г. П. Данилевский образно и точно описал завершающий этап похода наполеоновской армии в Россию: «Голодный, раненый зверь, роняя клочками вырываемую шерсть, истекая кровью, скакал между тем по снова замерзшей грязи, по сугробам и занесенным вьюгою пустынным равнинам и лесам. Он добежал до Березины, замер в виду настигавших его озлобленных гонцов, готовых добить его и растерзать, отчаянным взмахом ослабевших ног бросил по снегу, для отвода глаз, две-три хитрых, следовых петли, сбил гонцов с пути и, напрягая последние усилия, переплыл Березину. Что ему было до его сподвижников, которых, догоняя, враги рубили и топили в обледенелой реке? Он убежал сам; ему было довольно и этого».
Император Александр I и Кутузов собирались полностью окружить остатки наполеоновской армии, а потом и разбить их на реке Березине. Теперь по численности русская армия вдвое превышала французскую. 22 ноября войска под командой Чичагова подошла к Борисову и в тот же день заняла его. Теперь под их контролем оказался правый берег Березины и переправа, что закрывало французам путь к отступлению на запад и юго-запад. Наполеон впервые попал в столь затруднительное положение. Он срочно собрал военный совет, на котором Жомини предложил выйти к Борисову и переправиться там через Березину, тем более, что от Удино пришло донесение о том, что неподалеку, у деревни Студянка, обнаружен брод. Предложение было принято. Пока армия Наполеона подтягивалась к Борисову, Удино разбил авангард Чичагова и вновь захватил город. Вслед за ним туда вошла французская гвардия.
Чтобы обеспечить безопасную переправу войск через Березину, Наполеон решил пойти на хитрость. Французские саперы имитировали наведение ложной переправы у села Ухолоды. Чичагов клюнул на приманку и перебросил туда свои основные силы. А тем временем маршал Удино начал постройку переправ у Студянки. Вскоре там были готовы два моста. 27 ноября первыми через них переправились польская кавалерия Домбровского, кавалерийская дивизия Думерка и 2-й корпус Удино. В тот же день через Березину перешли войска Даву, корпус Богарне и гвардия. Когда прошедшие более 30 верст войска Чичагова и Витгенштейна вернулись к Борисову, они не решились атаковать Наполеона, так как главные силы русской армии были еще в пути.
На левом берегу мосты прикрывал корпус Виктора. Витгенштейн атаковал его. Упорный бой продолжался до позднего вечера, а ночью французы все же успели переправиться через Березину. К тому времени Наполеон уже был на правом берегу и руководил действиями своих войск. 29 ноября один из мостов, не выдержав нагрузки, рухнул, и Наполеон понял, что спасти остатки артиллерии и обозы не удастся. Одним из последних переправился маршал Ней. У переправы оставалось еще около 10 тысяч человек, которые бросались в ледяную воду за уходящими частями. В это время из леса показались казаки. Наполеон отдал приказ генералу Эбле поджечь мост и остатки второго, бросив оставшихся солдат на произвол судьбы. Их судьба его уже не интересовала, так как он не считал отставших от регулярных частей бойцами. Кроме того, он боялся, что вслед за отступавшими французами их начнет преследовать русская армия. В тот же день Бонапарт, сопровождаемый сильно поредевшей гвардией, помчался к Зембину.
Потери французской армии в боях на Березине были огромными. Назвать их точную цифру невозможно. Специалисты сходятся во мнении, что они составили около 30 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Была утрачена вся артиллерия и обозы. До Зембина Наполеон добрался в сопровождении 9 тысяч человек, из которых две тысячи были офицерами. Таким образом, «великая армия» как военная сила перестала существовать. До сих пор во французском языке слово «Березина» – такой же синоним катастрофы, как «Сталинград» в немецком.
Сразу же после переправы через Березину ударили сильные морозы. Они довершили уничтожение французских войск. От холода и голода гибли тысячи, дороги были усеяны замерзшими трупами. Кое-где солдаты, чтобы укрыться от холода, даже делали себе берлоги из трупов товарищей, складывая их накрест, как бревна при постройке избы. Их одежда и сапоги превратились в лохмотья и теперь по зимним дорогам брели не остатки армии, а толпа оборванцев. Порядок и дисциплина исчезли. В одном из докладов Бертье значилось: «Вся армия представляет собой одну колонну, растянувшуюся на несколько лье, которая выходит в путь утром и останавливается вечером без всякого приказания; маршалы идут тут же, король не считает возможным остановиться в Ковно, так как нет более армии».
9 декабря первые толпы изголодавшихся и замерзших солдат вошли в Вильно. Теперь самым желанным трофеем для них были продовольственные склады. Но их разграбление длилось не долго – уже на следующий день войска Чичагова и Платова выбили французов из города. После этого русским оставалось лишь довершить уничтожение наполеоновской армии по частям. Вскоре из Вильно Кутузов доложил царю: «Война закончилась за полным истреблением неприятеля». По данным, приведенным В. В. Бешановым, из 610-тысячной наполеоновской армии, вторгшейся в Россию, на ее территории остались убитыми и пленными 552 тысячи солдат. И только 23 тысячам человек удалось в течение января 1813 года покинуть ее пределы и перебраться за Вислу.
Но Наполеон не стал дожидаться окончания трагедии. Призвав к себе маршалов, он объявил им, что ошибки его подчиненных, пожар Москвы и русские морозы вынуждают его передать армию Мюрату, а самому срочно отбыть в Париж. Там он якобы будет готовить новую 300-тысячную армию для второго похода в Россию, и, по его словам, «из своего кабинета в Тюильри он будет внушать больше почтения Вене и Берлину, чем из своей ставки». Как тут не вспомнить его стремительное возвращение-бегство из Египта в тот момент, когда стал совершенно очевидным провал военной кампании? Теперь точно такая же история повторилась и с Русским походом. И тогда и сейчас он, как всегда, находил массу веских причин для оправдания своего отъезда. А. Манфред, сопоставив события, завершившие обе эти военные кампании, писал о бегстве Наполеона из России:
«Тринадцать лет назад вслед за блистательными победами в Египте и Сирии он вынужден был
