возвращаться после неудачи под Сен-Жан-д’Акром по выжженной солнцем, страшной дороге сирийской пустыни. Все повторялось. Тогда было только беспощадно палящее солнце и пески, теперь – холод и снег. Он помнил рождавший ужас пронзительный клекот огромных птиц, кружившихся над отступающей армией. Теперь в его ушах не умолкал вороний грай, и, оглядываясь, он видел сотни черных птиц, круживших над растянувшейся длинной, нестройной цепочкой армией в ожидании добычи. Все, все повторялось. Молча шагая в тяжелой медвежьей шубе, в меховой шапке по промерзшей земле, окруженной лесами, он, как тогда, тринадцать лет назад, уже приходил к мысли о том, что надо скорее бросать эту обреченную армию; надо, не медля ни дня, ни часа, уходить».
Оставив войска в Сморгони, Наполеон 26 ноября тайно уехал под именем «герцога Виченцскош», то есть Колен кура. Говорят, что по дороге на одной из кочек его возок чуть не перевернулся и император, стукнувшись головой о верх кузова, едва не вывалился из него. Ухватившись за сидевшего рядом Армана де Коленкура, он произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой: «От великого до смешного один шаг!» А полный текст его высказывания, в котором он говорил о проигранной русской кампании, выглядел так: «Обстоятельства увлекли меня. Может быть, я сделал ошибку, что дошел до Москвы, может быть, я плохо сделал, что слишком долго там оставался, но от великого до смешного – только один шаг, и пусть судят потомки». Интересно было бы знать, как писал А. Манфред, «что же или кто же рисовался ему смешным в этой трагической, кровавой истории», написанной им на полях России.
Оставленному вместо себя главнокомандующим Мюрату Бонапарт поручил организовать сопротивление в Литве, но тому ничего сделать не удалось. Сам же император вернулся 5 декабря (18 декабря) в Париж совершенно спокойным, бодрым и энергичным. Глядя на него, по словам А. Манфреда, «кто мог бы подумать, что этот оживленный, полный задора, так беспечно смеющийся человек только что потерпел величайшее, непоправимое поражение и мчится навстречу близкому уже концу». Его, видимо, уже мало волновало все случившееся в России, поскольку русский поход он воспринимал только как проигранную партию. Не беда, будут впереди и другие, более удачные. И Наполеон уже обдумывал, как их лучше выиграть. Он был поглощен заботами и соображениями о предстоящей новой грандиозной войне.
Готовились к ней и его противники. Александр I, воодушевленный разгромом «великой армии», готов был идти до конца, чтобы покончить с «корсиканским чудовищем» раз и навсегда. Но Наполеон и не думал сдаваться. А. Манфред писал: «Его взор был обращен в будущее. Как из-под земли, как в сказке, за несколько недель родились новые полки и дивизии; они строились в походные ряды и шли на восток. Наполеону удалось создать к началу 1813 года новую армию в 500 тысяч бойцов. Но какой ценой! То были мальчики, почти дети, выданные послушным Сенатом из наборов будущих лет. Франция обезлюдела: не осталось ни мужчин, ни юношей; теперь в страшную пропасть войны уходили отроки». Однако все эти усилия уже не могли изменить положения французского императора на мировой арене. По словам того же Манфреда, «страшный удар, нанесенный империи Наполеона в России, был услышан в Германии, в Италии, в Голландии, в Испании. Всюду закипала великая освободительная война». И в новой военной кампании, начавшейся в 1813 году, Наполеону пришлось сполна расплатиться за год 1812-й и свой главный стратегический просчет – недооценку сил русской армии и русского народа. Сначала русские войска заняли Варшаву, затем Берлин. 4–5 октября 1813 года отгремело крупнейшее сражение под Лейпцигом, названное «Битвой народов», в котором Наполеон потерпел сокрушительное поражение. А 18 марта (31 марта) 1814 года союзные войска вступили в Париж. Четыре часа Александр I принимал их парад на Елисейских Полях. А непобедимый Наполеон был отправлен в почетную ссылку на остров Эльбу, вблизи его родной Корсики. Перед этим он отрекся от престола в пользу сына при регентстве его жены Марии Луизы, дочери императора Франца. Но первая его ссылка продлилась недолго…
Груши, «обернувшийся» Блюхером
Финал наполеоновских войн
Ватерлоо. 18 июня 1815 года. Последняя битва императора Наполеона I. Кровопролитная схватка продолжалась с 11 часов 35 минут дня до 20.00 вечера. Финал сражения окончательно определило внезапное для французской стороны появление на их правом фланге прусских войск Блюхера. Такую развязку должен был предотвратить маршал Эммануэль Груши, которому было поручено найти войска Блюхера, разбить и подоспеть на помощь императору. Наполеон считал, что от своевременного прибытия корпусов маршала зависит судьба не только сражения, но и всей кампании. Во время битвы при Ватерлоо он многократно задавал один и тот же вопрос: «Где же Груши?» Но так и не смог получить на него внятный ответ, как, впрочем, и помощи, на которую очень рассчитывал. Груши так и не появился со своим корпусом.
Потом последний из наполеоновских маршалов объяснит свое опоздание тем, что, не сумев обнаружить Блюхера, он слишком долго блуждал по окрестностям, тщетно пытаясь отыскать прусские войска согласно полученному приказу. Затем, преследуя пруссаков, Груши якобы сбился с пути, пошел неверным курсом, уводящим его от места решающего сражения, и тем самым предрешил разгром французской стороны.
И для самого Груши данный эпизод стал решающим в его военной карьере, новой точкой отсчета, перечеркнувшей все годы его безупречной службы и предопределившей на долгих два столетия отрицательное отношение к нему ревностных поклонников Наполеона Бонапарта.
Многие из них считали, что Груши стал для Наполеона злым роком, фатумом, судьбой. В данном случае, увы, «судьбой-злодейкой». Но так ли это? Что же в действительности произошло в окрестностях Ватерлоо 18 июня 1815 года, и почему столь долгожданный Груши вдруг «обернулся» для Наполеона одним из самых его злейших врагов – прусским маршалом Блюхером?
От артиллерийского офицера до генерала
Наполеон Бонапарт был и остается в сознании многих великим французским полководцем, гениальным военным и государственным деятелем. Будучи непревзойденным стратегом, он созидал и творил в битве. Именно она была для него той сценой, на подмостках которой вершились человеческие судьбы, приоткрывался плотный покров неизвестности, таинства жизни и смерти. Но все грандиозные достижения Наполеона не в последнюю очередь определялись не только его личными способностями, но и искусным подбором своих ближайших сподвижников. Он старался окружать себя молодыми, напористыми, талантливыми людьми, преисполненными энергией, энтузиазмом и желанием славы. Бравые молодые генералы Наполеона шли в атаку и на штурм с таким невероятным азартом, что их стремительные выходы с неизменным успехом являлись решающими в исходе сражений. Одним из них был и печально известный Эммануэль де Роберто Груши.
Будущий последний наполеоновский маршал появился на свет 23 октября 1766 года в городе Вилетт департамента Иль-де-Франс в старинном благородном нормандском семействе Франсуа Жака де Груши де Роберто, сеньора де Виллет, Кордекур и Саньи. Его отец исполнял обязанности пажа при Людовике XV и происходил из весьма знатного и древнего дворянского рода, представители которого участвовали еще в норманнском завоевании Франции и Первом крестовом походе. К моменту рождения Эммануэля род де Груши имел, как минимум, тысячелетнюю историю: первое упоминание о нем относится еще к эпохе правления Карла Великого.
Следуя традициям семьи, Эммануэль выбрал для себя военную карьеру. В неполные четырнадцать лет, в 1780 году при Людовике XVI, он был зачислен в морскую артиллерию и стал офицером. Уже в юные
