иной выпивке, иначе самому впору на валерьянку переходить.
Пуля прошила тонкие серебряные стенки, застряла над шкафом, а драгоценная влага стала струиться вовсе не туда, куда постоянно стремилась вылиться из этой фляги. Главный инженер даже не успел открыть свой рот, буквально через несколько секунд после выстрела он без сознания лежал на полу.
Вообще-то он мужик здоровый, я и не предполагал, что последствия потери главного фетиша скажутся на поведении главного инженера таким образом. Это гимназистки и экзальтированные дамы чуть что – сразу хлоп и в обморок. Правда, делали это они самостоятельно, без помощи посторонних лиц.
– Ты что натворила? – спрашиваю у Марины, пряча пистолет в кобуру под мышкой. – И так все кому ни лень вместо работы прохлаждаются, особенно твой любимчик Костя. Или ты считаешь, что в больнице слишком много свободных коек, на полставки к ним устроилась рекламно- действующим агентом? Пользуйтесь услугами нашей травматологии! Самые дешевые цены! Не проходите мимо морга! Ваши гробы – это наши проблемы!
Марина ошарашенно посмотрела на меня и поняла: добивать главного инженера не стоит. Секретарша стала приводить поверженного в чувства, а до меня дошло: высказанные претензии были несправедливыми. Разве как-то иначе могла повести себя хранительница моего тела, услышав выстрел в кабинет?
– Мариночка, объявляю благодарность с занесением в личное дело, – радостно сказал я, наблюдая, как главный инженер почти самостоятельно становится в ту самую позу, каковую торжественно клялся придать всем ментам города.
– Ты извини, – бормотала Марина, помогая встать с четверенек подобию непонятно куда девавшегося Снежного человека.
Раньше, помню, каждый год объявлялся в горах Снежный человек. Кто только его не искал, даже Вооруженные Силы, однако им было гораздо легче теоретически доблестно противостоять американской военщине, ежедневно стремящейся порушить нашу мирную жизнь, чем найти более свежие следы этого возможно замаскированного волосяным покровом звездно-полосатого диверсанта. Нате вам, Марина за секунду со всеармейской задачей справилась: те звуки, что издает шатающееся во все стороны волосатое существо вряд ли самый великий лингвист охарактеризует как человеческую речь.
– Иди, Марина, – командую я, констатируя, что присутствую при зарождении новых традиций фирмы.
Еще бы, Бойко вышел отсюда с фонарем на скуле, главный инженер пойдет раздавать подарки при синяке под глазом, ну, а когда в мой кабинет попадет отрихтованный Костя, он тоже вряд ли не нарвется на комплименты.
Проклиная себя за невиданное великодушие, извлекаю из бара бутылку коньяка, чтобы скоропостижно излечить главного инженера самой полезной для его организма микстурой. Травмированный тут же слегка ожил, булькнул одним глотком сто граммов, горестно посмотрел в сторону истекшей до пулевого отверстия фляги и ничего не сказал. Наверняка понял: доказывать сейчас что-то – себе дороже, тем более морда у него как будка, мест для очередных фонарей на ней сколько угодно.
Будем считать все эксцессы исчерпанными, – сказал я, на всякий случай пряча бутылку. – Ты сперва займись подарками, а уже во время новогодне-рождественских каникул приступай к реализации своих военных действий по отношению к ментам.
Главный инженер чересчур нахмурился, молча кивнул головой, подбросил ключи от машины вверх, молниеносным движением поймал их, доказав, как здорово ориентируется в пространстве со временем и отправился справляться с поставленной задачей.
– Возьми трубку, – скомандовала Марина.
– Кофе завари.
– Хорошо.
– Двойной.
– Ладно.
– Пару порций.
– Не получишь, – снова позаботилась о моей на этот раз сердечно- сосудистой безопасности Марина и отключила связь.
– Ты еще не вылечился? – горестным голосом спросил Гершкович.
– Нет, – предельно честно отвечаю ему, прекрасно понимая, на что намекает Котя.
– Я так себе догадываюсь, ты долго болеть будешь, – заныл на другом конце провода хозяин фирмы “Олимп”, – до самой смерти, чтоб ты жил сто двадцать лет… Слушай сюда, а твои люди из бумаги зерно не жрут?
– Котя, они, сволочи, только документы со стола крадут. Это же бумажные, а не пшеничные человечки, усекаешь? Такие падлюки… Распространяются, главное. Наверняка уже в другие офисы перебрались. Ой, Котя, у тебя партнеры по всему миру, позвони им…
– Ты серьезно?
– Или. Особенно в моем состоянии. Так вот, на другой стороне земного шара всю дорогу инопланетяне высаживаются, в людей влазят, пакости состраивают, хотят их цивилизацию раскурочить. А нам никаких голливудских инопланетян не требуется, когда своих бумажных человечков уже девать некуда…
– Я все понял, – перебил меня Котя, – только слушай сюда внимательно. Эти человечки не такие вредные. Они для пользы дела нужны.
– Моего дела?
– Ты не один на свете… Такой заболевший. Да, так вот чего я тебе имею сказать, кончай других людей доводить до своих болезней. Потому что даже я могу заразиться.
– Ну так подлечи меня, Котя, это же в твоих интересах.
– Серьезно?
– Конечно. Сам подумай…
– Уже подумал. Цена болезни слегка загилена…
– Это температура вверх прет.
– Если сбросить пару градусов с кила веса, больному с ходу сделается легче, – делает медицинское заключение Котя.
– При одном условии.
– Каком интересно?
– Машина “скорой помощи”. Сегодня бензин так дорого стоит.
– Ладно, чего для больного не сделаешь. Давай вылечивайся, чтоб ты мне был здоров, – сказал Котя, и я услышал в трубке короткие гудки.
Хорошо то, что хорошо кончается. Интересно, станет ли напрягать меня Гершкович, когда племяш главбуха потащит в суд мента-генерала? Нет, я ведь здесь ни при чем, молодой человек не в нашей системе трудится, и вообще, какие претензии, пусть даже настроение моего бухгалтера сильно улучшится. Рискует его племяш; после такого иска заявителя стоит на медицинское освидетельствование отправить. Не уверен, что врачи его нормальным признают: чтобы пацан сопливый решил с главным ментом губернии судиться – редкий случай в медицинской практике. Такой и без предварительных анализов на слегка поехавшего тянет. Ему старое ружье оставлять опасно, не говоря уже о разрешении на покупку нового.
Как бы то ни было, возможно, медицине над племяшом главбуха предстоит попотеть, чтоб вел себя подобно нормальным людям. Зато другого больного врачи сумели поставить на ноги. В этом пришлось убедиться, когда Воха затащил в мой кабинет легкого на помине начальника отдела снабжения с перемотанной, как у Павки Корчагина, головой. Да, я не ошибся, наша медицина на ноги его явно поставила, о голове начальника отдела снабжения речи не было. Переть против природы даже в наимоднейшими пилюлями – дело, увы, безнадежное.
