дезактивирует, никому не известно. А вот то, что вы меня заморозили в машине, это уже медицинский факт.
Лицо проснувшегося старика было бледно-зеленым.
– Что с вами, Петр Никодимыч? Вам плохо? – встревоженно спросил Демидов.
– Послушай, сынок, ты не будешь против, если я еще раз посещу туалет в этой самой «Царской охоте»?
– Да что вы такое говорите? Давайте я вас быстренько провожу...
– Послушайте, молодой человек, у меня есть подозрение, что мы действительно отравлены каким-то вирусом или чем-то еще, – задумчиво произнес Ордынский. – Видите ли, последние двадцать лет меня замучили, пардон, запоры, а тут такое началось... Удержу никакого нет!
Краем глаза Демидов заметил, что генерала бьет озноб. Ничего не обсуждая, он резко, через две сплошные полосы развернул машину и помчался в санаторий «Барвиха», где был развернут госпиталь. Подъехав туда, Демидов достаточно долго кружил по стоянке, отыскивая место, чтоб припарковаться, пока прямо перед капотом словно изпод земли ни вырос ли дед Иосиф со своим приятелем Акимычем.
– С вашим соседом плохо, – быстро объяснил Даниил.
– Тут со всеми что-то не то... Содом и Гоморра! – нервно воздел руки к небу недавний юбиляр. – Теперь вот сходил к профессору Табачникову. Хороший человек. Не то что некоторые – вчера с тобой водку пили, а на следующий день знать не знают. У него там такая запарка, что чертям жарко стало бы.
– Будем ждать, – обреченно сказал Даниил.
– Что с вами, уважаемый сосед? – наклонившись к окну машины, полюбопытствовал Иосиф. – Тоже колокола всех церквей России звонят в голове?
– Нет, милый, у меня другие симптомы. – Ордынский попробовал изобразить на лице улыбку. – У меня, похоже, диарея.
– Так зачем ты сюда приехал, дружок? Давай, Даниил, дуй домой. Там я нашего генерала мигом на ноги поставлю. Как говорят врачи, главное – знать точный диагноз, а лечение подобрать – как два пальца...
– А вы сами как?
– Обойдусь. Мне всего семьдесят пять, а твоему пассажиру девяносто один. Сам подумай, кому помогать надо? Много выпили?
– А что? – не понял Демидов.
– Ничего. Водка в ваших ресторанах тухлая. Я так думаю. Завоза нет, они и творят хулиганство, безбожники. Так что мы и без Табачникова поставим его на ноги. Видел, как наш друг пил на юбилее? Никуда не годится. Придется своими средствами генерала на ноги ставить.
Стоило им уехать, как в проеме больших дверей санатория, превращенного уже в госпиталь, появилась фигура доктора Табачникова. За ним буквально по пятам следовала возбужденная толпа, среди которых можно было узнать немало знаменитостей российской деловой элиты и шоу-бизнеса. Ни капли не церемонясь, они хватали доктора за руки, за фалды халата и о чем-то громко и невразумительно расспрашивали.
– Подождите, господа, подождите. Я сейчас вернусь и я всех приму! – терпеливо отбивался доктор.
Велико же было удивление внезапно заболевшей элиты, когда доктор первым делом подбежал к какому-то заросшему щетиной неопрятному полупьяному мужику и о чем-то стал его расспрашивать. Это был не кто иной, как Акимыч, оставшийся в одиночестве перед санаторием дожидаться доктора. Когда он рассказал Табачникову об Ордынском, тот неожиданно для Акимыча похвалил за оперативные действия по спасению больного и пообещал вечером заехать к нему домой.
– Давайте ему больше жидкости. Лучше всего зеленый чай... – скороговоркой сказал напоследок Табачников и, оставив Акимыча в замешательстве, убежал.
Дед Иосиф, по мнению Акимыча, собирался отпаивать генерала совсем другими средствами.
Возмущенная таким пренебрежением к себе толпа, которой предпочли какого-то забулдыгу, с новой силой набросилась на медицинское светило.
– Успокойтесь, господа, это оперативный работник одной из спецслужб! – сочинил он на ходу, чтобы хоть как-то утихомирить больных. – А то, что он в таком виде, это всего лишь для конспирации.
Народная реакция была мгновенной. Люди, окружавшие доктора, внезапно притихли и мирно отступили. В их глазах читался страх и растерянность.
Демидов появился на пороге гостиничного номера Лидочки около десяти вечера. Бдительный портье еще минут десять придирчиво расспрашивал Даниила, мол, кто он, откуда, к кому идет? Однако стоило Демидову назвать номер семнадцать, как портье преобразился и даже любезно вызвался проводить гостя до самых дверей.
– О, наконец-то, Даниил Никитич! – радостным возгласом приветствовала Лидочка. Ему показалось, что голос женщины звучит искренне. – Вы опоздали почти на два часа. Я уже начала засыпать.
«Что-то не похоже, – подумал Демидов. – Если, конечно, у нее нет привычки, отходя ко сну, одеваться в вечерний туалет».
На Лидочке было темно-синее шелковистое платье на тонюсеньких бретельках. Оно плотно облегало крепко сбитое тело молодой женщины, до мельчайших подробностей подчеркивая все соблазнительные изгибы, начиная от груди и заканчивая едва заметным животиком. Ничто в ней не напоминало теперь секретаршу какого-то замухрышки.
Демидов почувствовал легкое головокружение, которое уже спустя несколько мгновений переродилось в столь знакомое ему сладостное ощущение, когда тело наливается силой неоседланного жеребца. Он не раз уже испытывал подобные чувства. Но здесь, на этой треклятой Рублевке, он уже практически забыл не то что секс, но сами воспоминания о нем. Немудрено, что теперь все казалось ему безумно желанным.
«Вот чертовка! – невольно подумал он про чужую секретаршу. – Умеет свести мужика с ума». Демидов решил осмотреться. Номер был явно нестандартным. На светлобежевых стенах – репродукции известных полотен, в углу торшер с мини-баром, кожаный диван с двумя креслами. На небольшом журнальном столике уже были расставлены тарелки с закусками, бокалы и две бутылки вина.
Боковая дверь была чуточку приоткрыта. Она, очевидно, вела в спальню.
– Не стесняйтесь, Даниил Никитич, угощайтесь! Откройте, пожалуйста, вино. Думаю, нам не помешает расплавиться. – Конечно же она имела в виду «расслабиться», но, как видно, оговорилась. Получилось мило и даже пикантно. – Или вы предпочитаете водку? А может, виски?
– Если честно, то я предпочитаю вас, – сказал он несколько грубовато и потянул женщину к себе.
– Ну что же вы торопитесь, Даниил Никитич? Хотя бы для приличия поухаживайте за дамой! – надув пухленькие губки, нарочито капризным тоном произнесла Лидочка. – Почему как-то разом все мужчины разучились ухаживать? – то ли спрашивая, то ли утверждая, проворковала она.
Выпив по бокалу и не уделив должного внимания закускам, Даниил и Лидочка смотрели друг на друга, словно выжидая, кто теперь первым проявит инициативу.
– Что же вы?
Молодая женщина демонстративно наклонилась к столику за канапе с икрой. Потрясающе красивая грудь оказалась буквально перед носом мужчины. «Да она без бюстгальтера!» – вновь возбудился он.
– А разве у вас на Урале такие платья носят с бюстгальтерами? – с вызовом, заливисто засмеявшись, спросила секретарша. – Хотя какая я дура, все ведь зависит от того, какая у кого грудь. Правда?
Она схватила руку Даниила и с силой каменотеса прижала ее к груди.
– У тебя такие ладони... Тогда что сказать о другом, – томно произнесла Лидочка не оставляя ни тени сомнения, о чем
Демидов залпом осушил полстакана заботливо налитого виски и, выдержав небольшую паузу, задал прямой вопрос:
– Что вам от меня нужно?
– Ничего, милый. Просто я здесь уже месяц безвылазно. Понимаешь? Настоящая женщина так долго не может жить без мужской ласки. А ты мне очень понравился.
Лидочка решительно встала с кресла и опустилась на колени перед Демидовым. Ее грудь открылась, как с высоты горы внизу открывается бесконечно прекрасное волнующееся море. У Даниила вновь кругом пошла голова.
Он заранее был уверен, что в следующее мгновение Лидочка прильнет к его губам, и уж тогда даже весь транспорт, скопившийся на Рублевке, не в силах будет оттащить его от нее. Но вместо столь долгожданного поцелуя женщина наклонилась к его коленям и деловито принялась расстегивать брюки.
– Спасибо, не надо. У меня и так все в порядке, – осипшим голосом пробормотал растерявшийся любовник, пытаясь поднять Лидочку с колен.
– Дурачок ты у меня, – ловко отстранилась она и вернулась к прежнему занятию. – Ты думаешь, что
Упругое, горячее достоинство молодого и сильного мужчины затрепетало в жарких ее руках. Только сейчас Демидов понял, что Лидочка и вправду безумно желала близости с ним. Больше не размышляя, он сгреб ее в охапку и понес в спальню. Он уже готов был обрушить на нее всю свою невостребованную страсть, как Лидочка вновь увернулась.
– Что опять не так?
– Зачем так спешить, дорогой Даниил Никитич? Ведь у нас еще не было прелюдии, – бархатным голоском пропела Лидочка, одновременно спуская по телу платье, под которым засияло обнаженное тело.
То, что увидел Демидов, превзошло все его сексуальные ожидания. Он мгновенно уловил, как на упругих, торчащих в стороны грудях налились и встали торчком темно- коричневые соски. Он перевел взгляд чуть ниже, и ее бедра как по волшебству раскрылись. Какие тут еще прелюдии?! Как разъяренный бык он бросился на нее.
...После первого извержения «демидовского
