бессмертным. В древней Японии были уверены, что касамбо не желают, чтобы люди жили в мире. Поэтому они пытаются влиять на человеческие взаимоотношения и провоцируют войны между соседними племенами. Обидчивые и злопамятные демоны по сути своей являются прекрасными воинами, не знающими жалости. Люди для них, как шахматные фигуры в долгой многоходовой игре. Согласно сказаниям, знаменитый полководец Минамото-Есицунэ учился искусству войны у касамбо. Многоликие – земные монстры со своей особой логикой, трудно понимаемой людьми. Похитителями Лиц их называют за умение походить на людей. Никакого волшебства. Кожа, снятая с человеческого лица, служит им маской. Биокамуфляж помогает с легкостью маскироваться в человеческом обществе. О чем это говорит? – Не дождавшись ответа от каэсэсовцев, Василий продолжил: – А говорит это о повышенной способности к регенерации кожных покровов. Чужеродная ткань не отторгается, становится своей. Симбиоз. Считается, что это явление имеет побочный эффект. Вместе с чужой кожей касамбо может получить навыки, знание языка, привычки и пристрастия предыдущего владельца скальпа. Так сказать, своеобразное эхо эмоционально-генетического фона. Что-то вроде сторонней наследственной памяти, которую он считает своей. И еще у него имеется адаптивный интеллект, – сказал Василий.
– …?
– Иначе говоря, оно разумно.
– Час от часу не легче, – мрачно произнес Олег.
– А до этого были какие-то сомнения? – удивился Василий.
– Может, попробуем поймать? – Алексей рубанул рукой воздух. – С твоими знаниями и такими помощниками, как мы, должно получиться? А?!
– Пфе… Не попробуем, а сделаем! – Василий сказал, будто отрезал.
– Вы сами верите в демонов? – с ехидцей спросил Леша. Все вышесказанное не укладывалось у него в голове. Он до мозга костей был прагматиком.
– Все верят, – безапелляционно заявил Василий.
– Это как? – опешил Олег. Он был готов к любому повороту событий. Но чтобы вот так!
– Да никак! – огрызнулся коллекционер. – Смотрите сами. Одни верят в демонов. Другие верят, что демонов нет. Но верят все. Улавливаете?!
– Понятно, – протянул несостоявшийся лингвист. – Фигура речи, да?
Василий снял со стены страхолюдную резную маску. Ее тут же сцапал неугомонный Бормотов. Хозяин досадливо покривился, но возражать не стал.
– Можно? – Леха вопросительно посмотрел на Василия. Тот перестал кривиться, улыбнулся и кивнул.
Доморощенный артист закрыл лицо маской и угрожающе завыл на одной ноте:
– У-у-у!
– Тебе идет, – не вытерпел Шаржуков. – Ты не родственник этому чудищу?
– Давно в зеркало смотрелся! – фыркнула маска. – Красавец писаный нашелся. – Бормотов никогда не лез в карман за словом.
– Это в том случае, если у Алексея-сан есть японские корни. – Василий попытался успокоить друзей, готовых сцепиться.
– Я из рабоче-крестьянской семьи, – напыщенно заявил Бормотов, – и очень горжусь этим. Родственники на оккупированной врагом территории не проживали.
– Ага, у тебя отец доктор филологии, а мама ихтиолог, – Олег попытался внести ясность в Лешино классовое происхождение.
– У тебя тоже семейка не подарок: отец геолог, а бабушка так вообще в консерватории на скрипке играет.
– На виолончели. И не играет, а преподает.
– Просто обалдеть! – Бормотов не видел никакой разницы в этих смычковых инструментах. – Да хоть на контрабасе.
– У тебя все просто!
–
– Я знаю парочку таких… – не удержавшись, встрял Бормотов, но, перехватив красноречивый взгляд друга – «заткнись», умолк, не вдаваясь в подробности.
– … случается, что изредка бывают добры к людям и даже могут их защищать. Почему? Непонятно. Больше всего боятся буддийских монахов. Между прочим, Алексей сейчас примеряет посмертную маску одного из этих демонов. Во всяком случае, так гласит предание.
Бормотов крякнул и поспешил повесить маску на ее законное место.
– И откуда вы это все знаете? – въедливый Алексей отнесся с недоверием к речи хозяина дома. Услышанное не укладывалось у него в голове.
Прагматичный весельчак все любил раскладывать по полочкам.
Коллекционер пожевал губами и ответил:
– Я был студентом института стран Азии и Африки, но не доучился. Бросил.
– Так же, как мы! – опять, не удержавшись, перебил Бормотов.
– К пятому курсу я понял: чтобы мало зарабатывать, надо много учиться. Факультет востоковедения так и не окончил. Хотя грех жаловаться: знаний я накопил предостаточно. Будучи отличником учебы, получил грант. Почти два года стажировался в Киото. Там пристрастился к коллекционированию вещей повышенной ценности, а заодно почти дописал диплом на тему «Мифы средневековой Японии». Получилось что-то вроде краткого курса по истории демонологии.
– Вы с нами? – Шаржуков не любил просить, но Василий был их единственной надеждой.
– Видите ли, коллега, – коллекционер неожиданно обратился к гостям на «вы», хотя с первой встречи запросто «тыкал», не удосужившись выпить на брудершафт с каэсэсовцами. – Ничего, что я вас так называю? В некотором роде мы коллеги… раз придется заниматься одним делом. Я попробую вам помочь. Перед нами стоит достаточно необычная задача, не так ли?
– Необычная, – согласно кивнул Олег, – а вам-то какая корысть ввязываться в это дело? Рисковать!
– Все, что будет при нем, я заберу себе. Уговор? – вкрадчиво предложил Василий.
– По рукам, – легко согласился Алексей. Все встало на свои места. Такой расклад дел его вполне устраивал. В рискованное сотрудничество за «спасибо» он не верил. Все имеет свою цену. Коллекционер сам определил гонорар за помощь друзьям.
– Ваш прогноз? – осторожно поинтересовался Шаржуков, сам прекрасно понимая абсурдность вопроса, но удержаться не смог. Василий был единственным, кто мог хоть немного прояснить смысл происходящего.
– Никогда не работал в гидрометеоцентре, но попробую. Между прочим, в средневековой Англии за неправильно предсказанную погоду вешали. Прогноз… самый широкий. Демона, без всякой натяжки, можно сравнить со стихией. Раньше с инфернальными существами я накоротке не общался. Вот и делайте выводы. Сами же говорили, что на него наткнулись случайно. Искали вы же совсем другого.
– А вы верите в совпадения? – не удержался Бормотов.
– Я называю это судьбой, – ответил коллекционер. – Лоб тебе рассек он? – полуутвердительно спросил Василий, разглядывая голову Шаржукова.
– Он – крепкий мужик.
