— Работает, как пчелка! — похвалил Дворников. — У нас, Данилыч, самолет — самый лучший в полку.
— А вот они думают, что самый лучший самолет у них.
Только сейчас Дворников заметил механика и моториста с самолета Алимкина.
— Давно ваш командир улетел? — спросил Георгий у механика Евсеича.
— Только что, — ответил Евсеич и пояснил: — Должно быть, на разведку. Сам батя нашу машину осмотрел, да и бомбы зря заменять не станут…
Подошла Наташа. Она заметно похудела и потемнела лицом — то ли от загара, то ли от бессонных ночей.
— Похоже на это, — согласился с Евсеичем Георгий. И попросил: — Ну, помогите, братья-славяне. Через двадцать минут вылет!
Все разбежались по своим местам, каждый занялся делом: Беднов с механиком и мотористом из экипажа Алимкина колдовали в моторе, Наташа и Федор осматривали оружие, подвешивали бомбы. Им помогали Цыбуленко и сам командир.
Когда над КП поднялась зеленая ракета, все уже было подготовлено к вылету. Запустив двигатель, Георгий запросил разрешение на выруливание. Беднов вперевалку, кряхтя и отдуваясь, вскарабкался на плоскость к кабине Беликовой.
Дворников, не понимая, в чем дело, покачал головой, сбросил обороты. Наташа сняла шлемофон:
— Чего тебе, Данилыч?
— Ты вот что, Наталка, ты только не волнуйся… В общем, отец твой…
Она метнула на него настороженный взгляд:
— Что — отец?.. Ты что говоришь?
Беднов улыбнулся, махнул рукой:
— Да жив твой отец! Вон и письмо пришло. Алимкину его давеча писарчук передал. Ну, поняла?
Он увидел, как у нее задрожал подбородок, как она, надевая шлемофон, уронила голову, прикрыв ладонью глаза.
«Вот старый хрыч, нашел время!» — с досадой ругал себя Данилыч, скатываясь с плоскости. Дворников дал полный газ, показывая механику кулак из кабины.
Беднов трусцой отбежал в сторону от сбивающей с ног струи горячего воздуха, перевел дух, еще раз крепко выругал себя, но тут же успокоился: из задней кабины на него смотрела улыбающаяся, счастливая Наташа.
Замполит майор Изотов и замкомэск старший лейтенант Карушин вели свои группы на высоте пятьсот метров в плотном строю. Скоро Прохоровка. Вот уже сброшены колпачки предохранителей с кнопок ведения огня, но тут в наушниках шлемофонов раздается властная команда со станции наведения.
— «Байкалы»! Прохоровке — отбой! Атаковать запасные точки «Эм» и «Я». Как поняли?
— «Вега»! «Байкал-второй»! — тут же отозвался Изотов, — вас понял! — И Карушину: — Саша, атакуй вторую цель. Мы пойдем на четвертую.
— Понял! — коротко ответил Карушин и мельком глянул на карту: вторая цель — Яковлеве — в центре немецкого клина, в сорока километрах юго-западнее Прохоровки; Мелихово, куда пойдет группа Изотова, — еще дальше, километрах в шестидесяти на юго-востоке. «Но почему отменен удар по Прохоровке? — с тревогой подумал Карушин, провожая недоуменным взглядом группу замполита, отвалившую в сторону Мелихова. — Ведь там, под Прохоровкой, сейчас, может быть, решается судьба всей битвы? Прохоровка — на самом острие фашистского клина…» Но, присмотревшись повнимательнее сквозь плотную наволочь дымов к окрестностям ничем не приметного доселе поселка, вдруг все понял: под Прохоровкой разгоралось небывалых масштабов встречное танковое сражение. Многие сотни танков с обеих сторон, волна за волной, броня на броню сходились в жестокой, решительной схватке.
Все летчики группы, как по команде, пристально вглядывались в сторону Прохоровки. Они понимали теперь причину их перенацеливания: армады стальных машин вошли в непосредственное соприкосновение и решить исход борьбы они могут только сами… Кажется, что и сюда, в кабины «илов», явственно доносятся рычание жарко дышащих дизелей, лязг и скрежет гусениц, сплошной гул от грохота танковых пушек и пулеметов, железный стон таранных ударов…
Но вот впереди — Яковлеве. Видны колонны танков и бронетранспортеров: эти тоже спешат к Прохоровке… Карушин нажимает на кнопку передатчика:
— «Байкалы», я Второй. Цель — колонна. Десять градусов вправо. Приготовиться к атаке!
Немцы, явно нервничая, преждевременно открывают сильный заградительный зенитный огонь. Бледно-дымчатые трассы эрликонов стеной встают на боевом курсе группы «шварц тодт» — «черной смерти». Вызванная по радио, с юга надвигается, стараясь разбить строй «илов», восьмерка «фокке- вульфов». Но «яки» прикрытия, имея преимущество в высоте, обрушиваются на «фоккеров», накрепко связывая их боем.
Алимкин идет замыкающим. Ему пора отходить вправо, на Ракитное, затем — на Борисовку. Он докладывает Изотову:
— Второй, ухожу на свой маршрут!
— Добро! — коротко бросает тот.
Теперь замыкающим летит Коля Савик. Он улыбается Алимкину, самолет которого проходит в десяти метрах от его машины: «Держись, старина!» Иван кивнул ему головой: «До встречи, друг!»
Алимкин осмотрелся: нет, он пока не одинок — сверху и сзади, уравняв с ним скорость, «повисли» два «яка».
Иван нажал на кнопку СПУ, спросил по внутренней связи у стрелка:
— Алексей, видишь «яки»?
— Вижу, командир… Так то ж до первых «мессеров».
— И то дело. А чего ж ты еще хотел? У них и задача такая — дать нам оторваться от противника.
Прошли Ракитное, и теперь командир взял курс на Борисовку. Слева по курсу Яковлеве, где вела жаркий бой, группа Сиполса.
Судя по командам ведущего, восьмерка Карушина сделала уже два захода. Большой участок дороги Яковлево — Белинихино был окутан густыми клубами дыма. На его зловещем фоне выделялась частая сеть цветных эрликоновых шаров. «Вот, гады, шпарят!» — с тревогой подумал Алимкин. Над грядой дымов, напрягая зрение, он с трудом различал темные черточки родных «илов». Сейчас они пойдут в последнюю атаку. Но вдруг сердце Ивана сжалось от боли. Цепким взглядом он безошибочно определил начало беды: от одного из «илов», все разрастаясь, наливаясь чернильной темнотой, потянулась полоска дыма. И вдруг у самого своего основания, там, где был самолет, она засветилась ярким светло-оранжевым пламенем. «Ильюшин», словно споткнувшись о невидимую преграду, клюнул носом и полого пошел к земле, вывалившись из цепи атакующих. А еще через мгновение Иван услышал далекий, сдавленный удушьем голос Савика:
— Иду на таран. Прощайте, товарищи. За Родину! Алимкин проследил, как самолет Николая, пылающей кометой промелькнув сквозь густую завесу дыма и пыли, врезался в фашистскую колонну. И тут же огромный огненный султан, опалив облака, взметнулся ввысь. Запоздалое эхо взрыва долетело и сюда, качнув самолет.
— Что это, командир? — с беспокойством спросил Рыжов по СПУ.
— Это, Алеша, погиб Коля Савик, — тихо ответил Иван и тут же насторожился: кто-то настойчиво вызывал его по внешней связи.
Говорил истребитель сопровождения:
— «Вега-двенадцать», я «Сокол-десятый»! Слева сверху — четверка «мессеров». Принимаем бой. Следуй своим курсом…
Алимкин не успел ответить. Он только увидел, бросив взгляд вверх, в левую полусферу, как «яки» резко ушли на боевой разворот.
— Алексей, где наши?
