приехать, и не знаю даже, наскребу ли на обратную дорогу.
Хэмиш прошелся насчет Блевинса, заметив: «Он не понимает женщин и не умеет с ними разговаривать. Он даже не понял, что ее не так расстроила смерть Уолша, как то, что она не получит работу, на которую рассчитывала, приехав сюда. И теперь не знает, что ей делать дальше».
Ратлидж подошел к стулу, на котором сидела Айрис.
— Мисс Кеннет, у вас было тяжелое утро. Чашка горячего чая и час отдыха в гостинице помогут вам прийти в себя. Уверен, что инспектор Блевинс уделит вам время после обеда.
Блевинс бросил на него свирепый взгляд, не ускользнувший от мисс Кеннет. Плечи ее поникли.
— Я бы не отказалась от чашки чаю. Я пережила такой ужас…
— Не сомневаюсь в этом. Миссис Барнет, хозяйка гостиницы, очень добрая женщина. Она о вас позаботится.
Айрис внимательнее взглянула на высокого мужчину, проявившего о ней заботу, окинув его взглядом с головы до ног, как будто оценивая.
С проницательностью, свойственной ее классу, она уже поняла, что человек, сидевший напротив, не собирается ей помогать и она никогда не найдет к нему подхода. Жесткий человек. А она была в отчаянии, оказавшись в очень затруднительном положении, не зная, куда причалить в будущем и как жить дальше.
— Вы очень добры, — сказала она Ратлиджу как можно грациознее. — Если здешний инспектор… — Она замолчала, не зная имени.
— Блевинс, — сказал тот, не скрывая облегчения, что от нее сейчас избавится. — Инспектор Ратлидж прав, мисс Кеннет, отдохнете, и все покажется не таким уж страшным. — Его фальшивое сочувствие было так заметно, что прозвучало почти как оскорбление.
— Блевинс, — повторила она, как будто запоминая, — вы уделите мне немного времени позже?
— О да, разумеется. — И инспектор поспешно встал, чтобы проводить посетительницу до двери.
Ратлидж, стараясь зашифровать вопрос, чтобы его не поняла мисс Кеннет, спросил:
— Я хотел узнать, доктор подтвердил свое первоначальное заключение об ударе подковой?
— О да. Никаких сомнений. Его вывод полностью подтвердился. Сомнений нет.
Ратлидж кивнул.
Держа зонт над головой Айрис Кеннет, он повел ее к гостинице. По дороге выразил свое чувствие:
— Мне жаль, что вам пришлось проехать такое расстояние, чтобы узнать трагическую новость.
— Послушайте, он бы никогда никого не убил. Тем более священника! — воскликнула она. — Мэтью всегда любил выступать на церковных праздниках и относился к этому, я бы сказала, с благоговением. И его еще никогда не запирали в клетке. Не удивлена, что он сбежал из камеры. Такой громадный мужчина, не могу себе представить, как он туда втиснулся. Да для него было пыткой сидеть там.
Ратлидж понимал, о чем она. Ему тоже как-то пришлось сидеть в камере, он мечтал выбраться оттуда любой ценой, увидеть небо и свет, он помнил, как давили на него стены…
Хэмиш злорадно заметил: «Убийц всегда держат взаперти. И таких полусумасшедших, как ты, тоже».
Айрис Кеннет не переставала защищать Мэтью на всем пути до гостиницы, придерживая повыше юбки от потоков воды, стремившихся вниз по улице к гавани. Когда они подошли к гостинице, она взглянула в сторону болот, и он почувствовал, держа ее под руку, как она вздрогнула.
— Что за мрачное место, — заметила она. — Любой станет убийцей, если проживет здесь долго!
Миссис Барнет вышла им навстречу из своего крошечного кабинета.
— Доброе утро, инспектор. Вы сегодня рано, но что за ужасный выдался день! Мисс Трент и монсеньор Хольстен ждут вас в гостиной. Принести вам туда чаю, чтобы согреться?
— А я вам привел еще одну гостью…
Хозяйка неохотно приветствовала мисс Кеннет. В уютном холле респектабельной гостиницы эта девица была явно не к месту. Слишком громкий голос, дешевая мятая поношенная одежда, на лице слишком много косметики для тихого провинциального городка. Яркие румяна, расплывшаяся от слез тушь на глазах придавали ей вид удивленного клоуна.
Айрис Кеннет, кажется, желала остаться в компании Ратлиджа.
— Вы ведь проводите меня потом обратно к инспектору Блевинсу?
— Разумеется. И даже постараюсь, чтобы вы успели на поезд в Лондон, — пообещал он. Страх в ее глазах не был притворным.
Эта женщина всю жизнь провела на краю нищеты. Она билась изо всех сил, но ей никогда не подняться на настоящую сцену, туда, где ярко вспыхивают звезды. Ей никогда не быть среди этих великих ослепительных имен. Тяжелая жизнь уже наложила отпечаток на ее лицо с жесткими складками у рта и увядающей кожи. Ратлидж хорошо помнил женщину, выловленную из Темзы. Она предпочла утопиться, чтобы не опуститься до панели. И если Айрис приехала, надеясь, что сочувствием повлияет на Уолша и он снова возьмет ее на работу, значит, перспектива впереди была настолько ужасна, что она проглотила обиду и гордость. Она боялась будущего.
Хэмиш без всякого сожаления прищелкнул языком: «Ты просто размазня, она тебя принимает за простофилю».
Ратлидж с этим не был согласен.
Оставив мисс Кеннет на попечение миссис Барнет, он прошел в гостиную. Там Мэй Трент писала письмо за небольшим белым столиком, а монсеньор Хольстен читал книгу. Они посмотрели на Ратлиджа, когда он вошел, и их лица выразили нетерпение.
— Где вы были? — спросила мисс Трент. — Мы ждали вас вчера к ужину, сегодня к завтраку. — В ее голосе не было ни гнева, ни строгости, только волнение.
— Боюсь, у меня было много дел. Я разговаривал с викарием, потом с Гендерсоном. Он видел, как Уолш ушел из церкви на юг от дома викария, мимо рощи и соседних домов и взял направление на юго- запад, потому что там легко пройти через пастбища и холмы и остаться незамеченным.
— Но вы же сами говорили, что Уолш не совершил преступления, — прервала инспектора Мэй Трент, — и что он пошел на восток, забрал лошадь у бедного фермера. И поэтому мы молчали…
Ее перебил Хольстен:
— Уолш мог повернуть обратно, напав на поисковые группы, и нашел более быстрый способ скрыться.
В его положении вернуться и означало быть пойманным. Там были фермы и люди.
Миссис Барнет вошла с подносом.
— Я устроила мисс Кеннет в комнате, она прилегла, и не удивлюсь, если проспит час и больше. Она рассказала, что приехала сюда из Лондона, бедная девушка проделала долгий путь.
— Благодарю вас, миссис Барнет, — сказал Ратлидж и спросил осторожно: — Насколько мне известно, вы приходили к отцу Джеймсу в тот день, когда он умер?
— Нет, это неправда… — начала хозяйка и вдруг спохватилась: — О, вы, наверное, имеете в виду его дом, а не церковь. Я зашла спросить Рут Уайнер, не даст ли она мне взаймы сковороду на уик-энд, потому что в гостинице ожидалось много гостей. Я и не думала застать там отца Джеймса, потому что в это время он всегда находился в церкви.
— Вы подошли с задней стороны дома к двери на кухню? Или к парадной?
— Прошла к кухне, разумеется. Надеялась, что Рут еще не ушла.
— Вы никого не заметили около дома?
Миссис Барнет задумчиво поправила воротничок своего серого платья.
— Не помню, чтобы там кто-то находился. А должен был?
— Там был Питер Гендерсон, он стоял у кустов сирени, ждал отца Джеймса, чтобы с ним поговорить.
— Нет, не видела. Но я и не смотрела в ту сторону. Почему он не заговорил со мной?
— Может быть, вы встретили кого-то из семейства лорда Седжвика или его самого?
Миссис Барнет подумала немного.
