— Нет, я не заметила никого из Седжвиков. Но видела автомобиль лорда, когда шла по Галл-стрит. Кто сидел в нем, не заметила, потому что фары светили мне в лицо, и он ехал очень быстро. Кажется, потом он повернул в направлении Велса. Иногда их шофер приезжает в «Пеликан», когда лорда Седжвика нет в городе. Мог быть Эдвин, он всегда быстро ездит, как и брат.
— Вы знаете ферму Рэндела?
— Разумеется. Кто не знает. Раньше я покупала цветы из сада его жены. Для гостиницы. Она выращивала чудесные цветы.
— Чья собственность граничит с его фермой на юге?
— Могу предположить, что это земля лорда Седжвика, он при любой возможности прикупает себе лишние акры. Не удивлюсь, если когда-нибудь услышу, что он купил и ферму Рэндела, когда Том совсем состарится и не сможет управляться своими силами. А родных у него нет.
Ее слова о соседстве фермы с владениями лорда совпадали с картой, которую Ратлидж разглядывал на столе Блевинса.
— Благодарю вас, миссис Барнет. Вы очень помогли.
— Вы останетесь обедать? — спросила она.
— Да, если вам это не доставит трудностей, — за всех ответил Ратлидж.
— Вам стало известно о чем-то, чего мы еще не знаем, — сказал Хольстен, когда за миссис Барнет закрылась дверь.
— Есть кое-что. Гендерсон видел, как к дому священника приходил лорд Седжвик. После ухода миссис Барнет. Когда на его стук в парадную дверь никто не вышел, он обошел дом и прошел на кухню. Если ферма Рэндела примыкает к владениям лорда Седжвика, вполне вероятно, лорд тоже знал, что тот держит лошадей и что старик фермер глуховат.
— Не могу пока проследить, к чему вы клоните, — сказал монсеньор Хольстен. — Вы что, считаете, что лорд Седжвик взял лошадь для Уолша, чтобы помочь ему сбежать?
— Нет, — медленно сказала Мэй Трент, внимательно глядя на лицо Ратлиджа. — Нет, он думает, что на лошади ехал кто-то другой.
Она быстро соображала.
— Не исключено. — Перед глазами Ратлиджа снова встала картина — мертвая женщина в луже крови на кухне и рана, нанесенная молотком, который раздробил ей голову. Он видел ее ясно, как будто это произошло недавно, хотя с тех пор прошло много лет. — Когда Мэтью Уолш убежал из камеры, это расценили как подтверждение его вины. И если бы он был убит до того, как его поймали, это означало, что он не смог бы предстать перед судом, и это было на руку кому-то. С его смертью следствие будет закрыто. Так оно и произошло! Если бы его схватили и отвезли в Норидж, чтобы судить, многое могло измениться. Могли выплыть другие обстоятельства, например доказанное алиби Уолша. И следствие бы возобновили.
— Но и без алиби, за недостаточностью улик его не могли бы обвинить, — сказала мисс Трент. — Вы полагаете, что кто-то пошел за Уолшем и напал на него вскоре после того, как кобыла потеряла подкову? — Лицо ее раскраснелось. — Но послушайте, если не Уолш взял лошадь, как она могла его убить?
— Интересно, правда? — улыбнулся Ратлидж. — После обеда я собираюсь нанести визит лорду Седжвику.
— Господи, вы хотите сказать, что за всеми этими убийствами стоит его сын, Артур? — спросил монсеньор Хольстен. — Я его встречал, вы никогда не убедите присяжных, что он может быть хладнокровным убийцей! Все его любят, и он действительно производит впечатление хорошего человека.
— Дело в том, что мы все бросились на поиски Уолша в ту ночь. И по счастливой случайности для этого человека он его поймал раньше. Я думаю, произошло следующее. Недалеко от того места, где лежало тело Уолша, трава примята и вырвана, такое впечатление, что там происходила борьба. Но никто в здравом уме не стал бы нападать на Уолша, разве только самоубийца. Другое дело — если Уолш шел пешком, а тот, кто его убил, был на лошади. И это снова приводит нас к лорду Седжвику.
— Если он был в доме священника в ту ночь, — сказала мисс Трент, — тогда ему было на руку, чтобы Уолш был мертв.
— Нет, — возразил монсеньор Хольстен, — инспектор, очевидно, хочет сказать, что лорд Седжвик мог оказаться таким же свидетелем, как и Гендерсон. То есть он что-то увидел, но не придал этому значения.
Ратлидж взглянул на часы:
— У нас еще пять минут, прежде чем откроется обеденный зал. Мне надо пойти к себе и переодеться, снять мокрую одежду.
Закрывая за собой дверь гостиной, он слышал, как монсеньор Хольстен сказал Мэй Трент:
— Когда я уговорил епископа привлечь Ярд к делу, в самых благих намерениях разумеется, то и не подозревал, какого джинна выпустил из бутылки!
Обед прошел в относительном молчании, каждый участник маленькой компании был погружен в свои мысли.
Когда принесли второе, Мэй Трент неожиданно обратилась к Ратлиджу:
— Я еду с вами. Когда вы хотите навестить лорда Седжвика?
— Это не очень хорошая идея.
— Возможно, — согласилась она, — и все-таки я поеду.
Но им пришлось задержаться. Внезапно недалеко от гостиницы возник пожар, загорелся один из домов на Уотер-стрит. Пожарные машины, сбившиеся в кучу повозки, испуганные лошади создали пробку. Да еще сбежалось полгорода. Дождь, который, не переставая, лил из низкого, поглотившего дневной свет неба, присоединился к усилиям людей и помог быстро погасить пламя и предотвратить распространение пожара. Соседние дома не пострадали, а все имущество из них успели вытащить.
Одним из мужчин, сражавшихся с огнем, был Эдвин Седжвик. С закатанными рукавами, лицом вымазанным сажей, потный и разгоряченный, он командовал работами. Ратлидж тоже встал в цепочку людей, передававших друг другу ведра с водой из колодца. Эдвин отдавал команды громким голосом, словно бы по праву местного землевладельца, и при этом выказывал недюжинные способности в умении организовать людей и скоординировать их действия.
Он как будто играл в спектакле роль местного сквайра, который должен быть лидером при любом событии в городе и помогать нуждающимся в помощи во время несчастья. Так поступал всегда его отец, и он хорошо усвоил урок. И теперь применял его на практике.
Эдвин командовал людьми естественно, как будто был потомственным лордом многих поколений, как будто это было в его крови, чему нельзя научиться.
Он был вездесущ, рисковал наравне со всеми и в то же время подбадривал людей, одному положив мимолетно руку на плечо, другому бросив слово одобрения, давая вовремя нужный совет или криком предупреждая об осторожности.
Хэмиш со своей непокорной шотландской натурой, не позволяющей ему ни перед кем склонить голову, который очень редко признавал чье-то превосходство, заметил: «Но он все равно не старший брат. И ему не быть лордом».
Ратлидж поискал взглядом Мэй Трент и увидел, что она вышла из машины и, отведя на безопасное расстояние, утешает обезумевшую от горя женщину, которая горько жаловалась на перевернутую лампу, вызвавшую пожар.
Мысль Хэмиша показалась такой интересной, что он стал развивать ее. Пока Артур жил в глуши Йоркшира со своей молодой женой или носился по Франции на гоночном автомобиле, именно Эдвин представлял наследника лорда в Остерли.
И перед Ратлиджем сегодня предстал по-новому человек, которого он впервые увидел причалившего к пирсу со своей собакой после охоты на болотах. Или сидевшего одиноко за стойкой паба в маленьком отеле около Нориджа. Кстати, как он там оказался? Может быть, он там провел ночь с женщиной?
Хэмиш сказал: «Его привело Зло».
