виду новые пороха, а он в параллель занимался газами малых давлений, изобрел прибор для взвешивания газа.
Да, Генерала Кожемякина не существует. Я все тексты за него на ходу выдумываю.
«Смотришь иногда на предмет и видишь, что их два!» – вот тебе, пожалуйста, сейчас и выдумал.
У тебя в письме про парад есть такое: «Лил дождь. Дул ветер». А теперь поменяй: «Дождь дул. Да и ветер… лил».
Так веселее, правда?
Эпитафия: «Вот лежу теперь!»
***
Рассказываю историю: мой сосед зашел перед самым закрытием в антикварную лавку, там у порога стоят бомжи и пытаются продать старый альбом. Купил он его за совершенно бросовые деньги, те его из мусора выгребли. А в альбоме письма с фронта. Писал человек своей «Валентиночке» любовные послания чуть ли не каждый день. Писал на открытках. Брали город немецкий, в нем открытки с видами германских городов, вот на них он и писал. Виды городов хорошие, вот их в альбом и клали. А потом, наверное, умерли все, так эти послания и оказались на помойке. Адрес такой: Ленинград 28 Моховая улица 27/29 кв. 48 Шуваловой В.П. Обратный: полевая почта 22341-Б Шувалов Н.К.
Вот смотри какие:
«9.03.45 г. Милая, славная девочка! С добрым утром!
Сейчас ночь… противник шумит, а мы его успокаиваем время от времени, а в… спокойные минуты заводим патефон и слушаем вальсы Штрауса. На сердце от этой музыки делается как-то грустно от сознания, что музыка создается для радости, но не может ее дать, так как дорогое существо находится вдали, и музыка как-то усиливает боль этой разлуки. Скоро ли? Скоро ли я смогу крепко обнять тебя и прижать к своей груди и покрыть поцелуями? Ах, Валентиночка, как устал я мечтать, но с другой стороны хватит силы бороться.
Любимая моя, ты только пиши почаще, ведь в этом одна отрада…»
«Вечер 10.03.45. Милая моя!
Сегодня прошли девять километров, осталось 30. Бои очень упорные. Но положение этой группировки отвратительное и практически уже обреченное. Союзники будто проснулись, но ужасно хитро пишут свои сводки Так, например: «взято 14 городов и населенных пунктов». То есть, может быть, один город и 13 деревень. А мы забираем по 200–300. Интересно, как ты оцениваешь обстановку. Пиши. Крепко обнимаю. Твой Николай».
«19.03.45. Милая девочка!
Сегодня получил от тебя сразу 2 письма. Это прямо один из счастливейших дней. Только что вернулся с наблюдательного пункта, а встретил почтальона. Не хотел, чтоб он не взял хотя бы записочку для тебя. Если б ты знала, сколько силы, надежды и теплоты влило в меня твое письмо. Милая моя!.. любовь к тебе… ни с чем не сравнима… я пронесу ее через все испытания… Для меня ты – все…»
И таких около 100 писем.
***
Немного о себе.
Слух у меня плохой. Так сказали маме, и со скрипкой от меня отстали. Но музыку люблю. Не современные 120 ударов в минуту, а Малера, например. Пороть меня не пороли. Было несколько раз, но это не в счет. Я был умный. Насчет чувствительности – есть немного, иначе нет вкуса и писать невозможно.
«Тертый калач»? Может, и тертый. Жизнь научила: никогда не говори, что ты – крутой. Все дело в совпадении: «ты – крутой» должен совпасть с ситуацией. Хотя все тренируемо. Я – маменькин сынок, брошенный на флот. Многие начинают пить, а я боролся. Там все очень сурово. Это можно почувствовать по рассказам, но я все сильно запрятал за смех. Хотя есть рассказики. Их найти надо. В «Коте» это «Пес». Такие рассказы разбросаны по моим книгам. О них обычно не вспоминают.
***
Слышал по радио, что в Питере памятник Александру Невскому хотят замондячить. Дорогие чиновники, хочется сказать, Невский бы вас с одного удара до седла развалил, а вы ему памятник. Он с таким же малолетним хулиганьем, как и сам, из дома сбежав, на шведов напал. Верхом на лошади корабль захватил. От такой наглости они ему тут же сдались. И денег он не воровал под русским флагом. Другой он был.
С праздником Великих Потерь! Это вместо Великой Победы. Не люблю я все «великое». Кровью пахнет. Когда я мальчиком в этот день провозглашал какую-то патриотическую чушь, мой отец, обычный советский человек, с полным набором всего советского, говорил: «Лучше молчи! В этот день никаких тостов за победу». Дед прошел всю войну, отец – только с конца 1943 года. До этого был на оккупированной территории в районе Бреста. В 1943 ему было 19 лет. Воевал в одной части с дедом. Дед про войну тоже никогда ничего не рассказывал.
Такое же отношение к войне я встречал только у одного офицера, летчика обгорелого. Он был на Малой земле.
А потом в училище преподавал военно-морское искусство. Он говорил крамольные по тем временам вещи.
«Побеждать надо так, как Суворов говорил: не числом, а умением. Если б Александр Васильевич дожил до войны с финнами или с немцами, он бы от позора спился».
Я за уважение к противнику. И за мир с немцами. А у нас это только – только начинается.
***
9-10 мая был на даче.
Дача – это русский национальный спорт. Если по нему будут олимпийские игры, то мы всех положим.
Если, к примеру, будем копать канавы – я и Шварценеггер – то он через 8 часов сдохнет.
Сегодня все тело болит. Болит, даже когда лежишь. Но такая нагрузка нужна. Я к ней привык. Если нет ее, могу заболеть.
Нет. Я не обижаюсь. Если я буду обижаться, то как я буду писать? Мне все равно, что про меня скажут. Я-то знаю, что я не такой. А другим – пусть другие доказывают. Я про себя много всякого слышал. Во что бы я превратился, если б обижался на людей? Они говорят мне, допустим, гадости, а я вижу комплексы, убогость, непомерные амбиции (видел ли кто-то «померные» амбиции?). Так и живем. Людям я не мешаю.
Генерал правильно спал. На Моцарте и не спать? Самое спальное генеральское место.
На флот я попал по странному стечению обстоятельств.
***
Вчера позвонила мне одна дама из «Морского клуба». Совет ей нужен был. Рогожкин, который «Особенности национальной…», написал сценарий фильма про северные конвои. Там есть такой эпизод: в Мурманске для ублажения матросов с конвоев держали бордель, а когда необходимость в бабах отпала, их вывезли на барже в море, торпедировали и затопили. Что-то такое я на севере слышал. То ли торпедировали, то ли затопили, то ли посадили.
Вся драка теперь развернулась между участниками этих конвоев: русских, английских, американских и Рогожкиным с Учителем. Есть еще такой режиссер Александр, естественно, Учитель, который у Рогожкина этот сценарий приобрел и теперь собирается им Голливуд потрясти. А те объединились не хуже, чем во времена коалиции, и собираются его запретить. Через Никиту Михалкова, ООН и еще через чего-то, в том числе и через «Морской клуб». Они уже во всех посольствах побывали.
Дама хочет их примерить. Я ей ничего не мог посоветовать.
Сама идея утопления девок путем торпедирования баржи кажется театральной…
***
Ради разнообразия, начнем сначала. Жизни только в Питере я наметил себе 50 лет. А в других местах я еще немного поживу. Какие это места? Испания, Италия, Корсика, Сицилия, Сардиния, Мальта. И еще мне нравятся Крит. Еще кому-нибудь нравится Крит? Я там никогда не был, и потому он мне нравится. Море, солнце и Крит.
Люблю. Жара. Всем плохо, а мне хорошо в жару.
