Ну, он был не один – но совершенно беззащитен.
Первое сообщение с неизвестного номера не открыло тайну его пребывания, но затем пришло еще одно:
Так похоже на Блэя. Все остальные написали бы сокращено:
Его сообщения всегда были грамматически правильными. Будто его коробила сама мысль о том, чтобы извратить великий и могучий английский язык.
Это было так забавно. У Блэя все было по правилам: он переодевался к трапезам, меняя кожаную одежду и футболки на рубашки с французскими манжетами и брюки. Он принимал душ, по крайней мере, два раза в день, или даже больше, если участвовал в спаррингах. Фритц был всегда глубоко разочарован состоянием его комнаты, ведь там всегда царил порядок, и нечего было убирать.
У него были прекрасные, как у графа, манеры, он писал благодарственные письма, от которых на глаза наворачивались слезы, и никогда, ни при каких обстоятельствах не сквернословил в присутствии женщин.
Господи... он был его идеалом.
Куин содрогнулся, представив, как в этот самый момент Блэй вскрикивает на своем правильном английском в объятьях другого мужчины.
Лучшего применения у словаря Merriam-Webster еще не было.
Чувствуя себя так, будто его огрели по голове, Куин включил холодную воду и умывался, пока щеки не закололо, а кончик носа не онемел. Вытерев лицо полотенцем, он вспомнил их поход в тату салон, и то, что устроил там с администраторшей.
Занавес, что отгородил их обоих от остальных, был слишком тонок, и Куин своими разноцветным, но очень цепким и внимательным взглядом, мог видеть все, что происходит на противоположной стороне. И каждого, кто находился в комнате. И когда тёлка опустилась перед ним на колени, он повернул голову и увидел... увидел Блэя.
Влажный рот, в который он сейчас погружался, вдруг из чужого превратился в рот его лучшего друга, и эта мысль мгновенно превратила будничный и банальный секс в нечто горячее.
Нечто важное.
Что-то чувственное, эротическое и очень-очень правильное.
Именно поэтому Куин поднял ее с колен, повернул спиной и взял сзади. Только вот пока он наслаждался своей фантазией, Блэй смотрел на него... а это меняло все. Ему пришлось резко напомнить себе, кого он трахал, именно поэтому он повернул голову девушки к своему лицу и заставил себя посмотреть ей в глаза.
Оргазма не было.
Когда она бурно кончила, он сделал вид, что испытал то же самое – но правда заключалась в том, что его эрекция начала слабеть в тот самый момент, когда он посмотрел ей в лицо. Единственное, что спасло ситуацию, это то, что она не поняла в чем дело, так как ее влаги с лихвой хватало на двоих, и, кроме того, он очень профессионально притворился, что удовлетворен, и все такое.
Но это была полнейшая ложь.
Сколько людей он трахнул, забывая о них напрочь после секса? Сотни. Сотни и сотни, и это при том, что сексом он занимается лишь последние полтора года. ЗироСам, когда он брал по три-четыре тёлки за ночь, помог ему быстро набрать это количество.
Конечно же, во многих сессиях участвовал Блэй, они вместе имели женщин, но никогда во время этих оргий они не прикасались друг к другу, зато много смотрели. И много думали. Ну, иногда немного мастурбировали, когда воспоминания становились слишком яркими.
По крайней мере, так делал Куин.
Но все закончилось, когда Блэй осознал, что он гей, и решил, что в кое-кого влюблен.
Куин не одобрял его выбор. Ни в коем случае. Такой парень, как Блэйлок заслуживал кого-то намного лучше.
И оказалось, он двигался как раз в нужном направлении. Сэкстон был достойным парнем. В отличие от Куина.
Сволочь.
Куин вглядывался в зеркало над раковиной, но в ванной и спальне царила кромешная темень, и было таким облегчением, что он не мог видеть своего отражения.
Потому что он жил во лжи, и в одинокие моменты, подобные этому, ясно осознавал это, от чего внутри все сжималось и болело.
Его планы на жизнь... О, эти славные планы.
Такие идеально «нормальные» планы на будущее.
Которые включали в себя наличие рядом достойной женщины, а не долгосрочные отношения с мужчиной.
Дело в том, что мужчины вроде него, мужчины с дефектами... как например один глаз зеленого, а другой голубого цвета... презирались аристократией, как явный пример генетического сбоя. Позор, который необходимо скрывать, тайна, которую надо хоронить: он годами наблюдал, как его брат и сестра возводятся на пьедестал, в то время как каждый, кто пересекался с ним, крестился, словно стараясь защитить себя от разноглазого зла.
Его ненавидел собственный отец.
Не обязательно ходить к гадалке, чтобы понять, что ему всегда хотелось быть «нормальным». Спокойно где-нибудь остепениться с умницей-женой – небольшая поправка – в случае, если найдется та, что может смириться с его генетическим недостатком.
Он знал, что если свяжется с Блэем, этого не произойдет.
А также понимал, что всего одна ночь с ним, и он уже никогда не сможет оставить парня.
Не то, чтобы Братья не принимали гомосексуальность. Черт, они вообще нормально к этому относились – Вишес бывал с мужчинами, и никто даже глазом не моргал, не осуждал его, и вообще не принимал это близко к сердцу. Это же Ви, их брат. И Куин тоже уже не раз пересекал эту черту просто так, ради прикола, все знали об этом, и им было до лампочки.
Но Глимера относилась к этому по-другому.
И бесил тот факт, что его до сих пор заботило мнение тех ублюдков. Его семьи не стало, остатки аристократии рассеялись по всему Восточному побережью, и не сохранилось никаких контактов с этой толпой самодовольных болванов. Но тут словно срабатывал какой-то рефлекс – он никак не мог забыть об их существовании.
Он просто не мог открыть миру правду.
Как иронично. Внешне он был твердый, как кремень. А внутри? Девка девкой.
Внезапно, ему захотелось ударить по зеркалу, в котором отражалась только его тень. – Господин?
Стоя в темноте, Куин зажмурил глаза.
Черт, он забыл, что Лейла до сих пор была в его постели.
Глава 49
Хекс не знала точно, какой дом искала, так что материализовалась в леске рядом с 149-м шоссе и использовала обоняние, чтобы определить, в каком направлении двигаться. Ветер дул с севера, и, уловив слабый запах детской присыпки, она сразу взяла след, растворяясь и материализуясь каждые сто ярдов через грязное кукурузное поле, изрядно потрепанное зимними ветрами и снегопадами.
Весенний воздух проникал в ноздри, солнечный свет падал на лицо, а теплый ветерок обдувал кожу. Похожие на скелеты деревья покрылись ярко-зеленой молодой листвой, их почки уже раскрылись, обещая
