расслабившись. Нет, дело должно быть продолжено. Когда город будет взят, еще останутся издатели, с которыми надо воевать, маркетинговые отделы, которые надо будет захватить и подчинить, Стартрековые романы, которые надо будет отправить в шреддер. Необходима настоящая революция, и занятие Города — это только одна победа, одна выигранная битва из многих. Военную кампанию необходимо довести до конца.
Война любого вида, даже война культур, всегда кровава, полна трагедий и жертв. И эта война — не исключение. Будут потери. Будут страдания. Некоторых ждет голод, других сразят болезни окружающей среды. Но грубая истина заключается в следующем: власть никогда не отдают, власть берут. И не ждите Подарков Богов, суперсилы от радиоактивных пауков. Та единственная сила, которая у нас есть, — сила, на которую мы осмелились.
Необходима жесткая и инициативная игра. Необходимы публичные выступления помимо книг, привлечение фэнов, издателей, литагентов. Необходима поддержка достойных писателей и поименование остальных. Говорите то, что вы думаете, и не бойтесь за репутацию. Честность, даже в фантастике, — важное преимущество в войне культур. Если бы не было честности, в конце концов, узнали ли бы мы когда- нибудь, что Земля — круглая? Или до сих пор бы думали, что Солнце вращается вокруг нее?
Политические активисты не боятся наезжать на «авторитетов». Почему активистам от культуры надо себя ограничивать?
Есть два варианта. Взять Город, захватить жанр, выиграть сегодняшний день и изменить ход вещей. Или продолжать биться головой о кирпичную стену до характерного хлюпающего звука.
Елена Первушина
Производственный роман XXI века
Через две точки можно провести прямую, которая рано или поздно во что-то упрется. Это я твердо помню со школьных времен. И сегодня я впервые попытаюсь использовать эту информацию на практике.
Я возьму в качестве точек два романа, написанных в последние годы прошлого века и попробую вычертить прямую, которая уйдет в будущее — в XXI век. Разумеется, речь может идти лишь об одной из миллиона линий возможного развития литературы (и большинство этих линий не прямые), но мне кажется, что лучше проследить хотя бы одну тенденцию и рассказать о ней, чем в очередной раз ограничиться общими словами.
Итак, приступим…
Первый из этих текстов строго говоря не имеет отношения к фантастике. Это роман Кена Фоллета «Столпы Земли», написанный в 1989 году, вышедший на русском языке в издательстве «Махаон» в 2001 году. Объем романа лично меня настолько потряс, что я не удержусь и приведу его здесь: первый том — 18 печатных листов, второй том — 22 печатных листа и все это мелким шрифтом. Время действия — XII век, место действия — Англия. Сюжет — строительство собора в маленьком городке Кингсбридже.
Отношение общественного мнения к Средневековью — такая же историческая характеристика эпохи, как форма правления, форма собственности на землю, доступные виды транспорта или средства связи.
Непосредственные наследники Средневековья — люди эпохи Ренессанса — старательно открещивались от темного прошлого и приложили немало усилий для того, чтобы создать средним векам репутацию дикой и варварской эпохи — царства невежества и религиозного фанатизма.
Реабилитацию Средневековья начали романтики тремя столетиями позже. Упомяну только одну дату — в 1819 году вышел роман Вальтера Скотта «Айвенго», который еще на несколько веков вперед определил наши представления о Средневековье — как об эпохе гордых замков, прекрасных дам, храбрых рыцарей и возвышенных чувств. Заодно романтики «облагородили» и Возрождение, сделав однако существенную поправку — Средневековье было временем высокой духовности и чистоты помыслов, а люди Возрождения часто были поражены язвой цинизма и склонны были глумиться над всем святым.
Однако уже с конца XIX века раздались голоса реалистов, остудивших горячие головы. И вновь в общественном мнении стал воскресать образ «грязного и темного Средневековья» — эпохи повальных эпидемий, голода, нищеты и бесправия. Такое мнение возникло не на пустом месте и все же оно, безусловно, страдало ужасной однобокостью и «одноглазостью». Людям, пожелавшим развенчать легенду о «прекрасном Средневековье», приходилось буквально смотреть одним глазом, чтобы не видеть очевидных вещей. Например, в средневековом романе «Фламенка» добрая половина действия происходит в бане, вернее даже в банях — роскошных термах, куда главная героиня наведывается ничуть не реже, чем в церковь. А законы, изданные в самые что ни на есть темные века Средневековья (закон лангобардского короля Ротара 643 года и закон Карла Великого от 787 года), строго предостерегают от «безумной» веры в вампиров и злокозненных колдунов. Человек, убивший женщину или мужчину, заподозрив их в вампиризме, считался, согласно этим законам, убийцей и сам подлежал смертной казни.
Одним словом, любому непредвзятому человеку вскоре становится ясно, что каждый из спорящих пытается увидеть в Средневековье нечто, что соответствует его желаниям и фантазиям, а реальная эпоха остается практически неузнанной и непознанной.
Попытку разрешить это противоречие сделала в 30-х годах прошлого века французская школа историков, сложившаяся вокруг журнала «Анналы экономической и социальной истории». Базовая идея выражена в самом названии — ключ к пониманию эпохи лежит не в изучении деяний правителей или произведений философов и художников, а в кропотливом исследовании хозяйственных документов эпохи — прослеживании медленных экономических и социальных процессов, формирующих лицо западной цивилизации. Тех, кого заинтересовал такой подход, отсылаю к великолепной книге одного из ведущих «анналистов» Жака Ле Гоффа — «Цивилизация средневекового Запада».
Мы же со спокойной совестью можем вернуться к роману, автор которого наверняка проштудировал анналистов.
Вводная такова: имеется монастырь Кингсбридж, постепенно впадающий в нищету и забвение. У монастыря молодой приор Филип, мечтающий построить в Кингсбридже достойное пристанище для Господа. А у приора есть план, включающий в себя три пункта:
1. Реорганизация доходов монастыря — арендная плата будет взиматься деньгами, а не продуктами, как раньше; отдельные принадлежащие монастырю земли будут специализироваться на производстве отдельных видов продовольствия.
2. Само монастырское хозяйство будет специализироваться на разведении овец и производстве шерсти.
3. Будет начато строительство нового собора, которое привлечет в монастырь большое количество рабочей силы, а позже — паломников, которые также смогут значительно пополнить монастырскую казну.
Второй «сюжетообразующий» герой романа — каменщик Том Строитель и его сыновья — создатели собора.
Героиня Алина — дочь графа, впавшего в королевскую немилость, вынуждена кормиться трудами собственных рук. Она начинает «свое дело» — скупает у стригалей шерсть, чтобы перепродать ее в Кингсбридже. Таким образом Алина становится бизнес-леди и соратницей приора Филипа.
Поскольку подробностями строительства 40 печатных листов не заполнишь, то спешу успокоить читателя — добрых 9/10 текста посвящены интригам, приключениям и запутанным любовным отношениям главных героев. Однако собор продолжает оставаться «каркасом» повествования или, если угодно, «осью мира», вокруг которой совершается действие романа.
Вальтеру Скотту, разумеется, ни такой сюжет, ни такие герои даже не снились. Зато Артур Хейли — автор «Аэропорта», «Отеля», «Колес» и других «капиталистических производственных романов» — принял бы их как родных. Однако парадокс в том, что реальные люди Средневековья, вероятно, также высоко оценили бы образ мыслей и действия Филипа, Тома и Алины. Кен Фоллет почти ничего не придумывает, не высасывает из пальца. Он строго следует средневековым анналам, иногда даже можно догадаться, какие
