— Говорите, господин Вин. Полагаю, что нет ничего настолько секретного в наших переговорах.
Вин усмехается. Затем его тонкое лицо принимает серьёзное выражение.
— Господин Риггер, вы — лучший игрок в своей провинции.
— Да, — говорю я.
— В прошлом году в гости к Мессиру Флинну приезжал сам Мессир Синтик.
Мессир Флинн — это Жирный. Думаю, часть челяди не знает этого имени вовсе.
— И?
— И проиграл вам в бильярд.
Да, проиграл. Синтик — очень сильный игрок. И честный. Он сразу сказал мне, что если я буду ему хоть чуть-чуть подыгрывать, в дипломатических отношениях между провинциями будут проблемы. Я выиграл у него по партиям десять — восемь. Обычно я громлю соперников десять — три, десять — четыре. Синтик пожал мне руку и сказал, что будет матч-реванш. Я согласился.
— Вы приехали договориться о матче-реванше. — Да.
— Ставка?
Ставка очень важна. В прошлом году не Синтик вызвал меня, нет. Я вызвал Синтика. И поставил свою свободу. А Синтик поставил самую красивую женщину из своей свиты — на мой выбор. Я выбрал его любимую рабыню. Не потому что она мне понравилась. Красивее Бельвы всё равно нет никого. Просто потому что я такой. Я люблю риск.
Но Синтик был честен. Он отдал мне её, не моргнув и глазом. Я вернул ровно через день с письмом, в котором свидетельствовал Синтику своё уважение. Интересно, что она рассказывала Синтику.
— Наша ставка стоит того.
Я могу не соглашаться на матч-реванш.
— Какая ставка?
— Я не могу говорить здесь, — его глаза холодны.
— Моя прежняя ставка принимается?
— Да.
— Я имею право отказаться от матча-реванша. Я выиграл предыдущую игру.
— Вы не откажетесь, узнав ставку.
Мы смотрим друг на друга. Жирный, наверное, раздувается от любопытства.
Входит Мартилла. На ней короткая юбка, много выше колен, красная. Грудь обнажена, корсет только подталкивает её вверх, выпячивает. На сосках укреплены красные нашлёпки с бантами. Чёрные волосы уложены в сложную причёску.
— Я могу предложить господину Вину исат?
Крепко. Но вкусно.
Вин кивает. Мартилла делает знак рукой, появляется парень из быдла, чисто и красиво одетый. Он несёт, немного неуклюже, поднос с тремя бокалами и бутылью.
— Я не буду, — говорю я.
— Вы не любите исат? — спрашивает Вин.
— Яне пью с утра.
Вин кивает.
Мартилла наливает ему, затем себе. Смотрит на меня вопросительно. Я качаю головой. Мартилла садится рядом с Вином. Она касается его бедром. Если он запустит руку ей под юбку, он не найдёт белья.
Я встаю.
— Господин Вин, я считаю, что нам следует продолжить наш разговор в другой комнате. В моей комнате.
Вин кивает. Мартилла обиженно смотрит на него. Затем переводит глаза на меня. Её взгляд становится злым.
Вин проходит к выходу, я — за ним.
Мартилла идёт следом, за ней увязывается Носорог.
Во дворе уже пусто, Болта унесли.
— Не хотите ли пострелять? — спрашиваю я.
— Нет, — отвечает Вин. — Вы же знаете, я холодно отношусь к столь варварским развлечениям.
Вин пропускает меня вперёд. Я захожу в здание.
Вин за мной. Мартилла тоже. Носорог остаётся у дверей.
Но я иду не в свою комнату. Там есть уши, я знаю. Я иду в кладовую в дальнем конце постройки. Я останавливаюсь и оборачиваюсь к Мартилле.
— Мартилла. Придёшь. Потом, — я чеканю слова.
Она кланяется и уходит. Если бы не было Вина, она бы плюнула в меня или попыталась бы ударить.
Заходим в кладовку.
Здесь работает электричество. На крыше установлен генератор, работающий от ветряка. И аккумулятор на случай, если ветра нет.
— Цивилизация не умерла окончательно, — говорит Вин.
Я запираю дверь и сажусь на маленький стул.
Всё завалено каким-то хламом, но подслушивать здесь нельзя. Я знаю.
Вин садится на второй стул.
— Слушаю вас, — говорю я.
Он достаёт из-за пазухи коробочку и подаёт мне.
Я принимаю. Это футляр для свитка. Очень дорогой, резной, с инкрустацией перламутром. Открываю. Свиток новый, чуть влажный. Разворачиваю. На желтоватой бумаге сверху сложным готическим шрифтом написано слово «Mortirum». И всё. Больше ни слова.
Я поднимаю глаза.
Он смотрит на меня внимательно, будто верит, что я могу выдать свои эмоции выражением лица.
— С какой стати вы предлагаете мне это? — спрашиваю.
Он прищуривается.
— Потому что иначе вы не согласитесь на реванш. С другой стороны не принимается ваша свобода. С другой стороны принимается ваша жизнь целиком и полностью. Вы будете не просто слугой. Вы будете псом. Но, по-моему, дело стоит свеч.
Mortirum. Я не верю, что оно существует.
— Вы не можете доказать, что это не легенда. Вы показали мне бумагу с написанным на нём словом.
— Я могу доказать.
— Вы имеете право воспользоваться заклинанием?
— Да.
— Доказывайте.
— Вы понимаете, что если кто-нибудь в этой провинции узнает, то будет война?
— Тогда не будет реванша.
Ловлю пальцами таракана.
— На нём.
Он улыбается.
— Можно попробовать.
Он давит таракана большим пальцем прямо на колене. Делает над ним несколько пассов. Берёт у меня свиток, разглаживает. Читает невидимые для меня буквы, тихо, едва слышно. Накрывает насекомое рукой. Убирает руку. Ничего не меняется.
— Возьмите его, — говорит он.
— Ждать до завтра?
— Естественно.
Странно. Скажи мне вчера, что сегодня я увижу mortirum в действии, не поверил бы ни за что.
