все, завязали!
– Вот видишь, – сказал Юрка существу. – Он не воин. Не будет он воевать. А я буду. Ну так что?
Существо решало.
– Чего молчишь-то? Сколько у вас служат-то? Год? Два?
– До полной победы, – каким-то безрадостным голосом ответило существо.
– Ну до победы, так до победы! Пошли, что ли, у меня уже руки чешутся, я им, сукам, устрою. Они узнают, какие звери в советском стройбате служат!
– Хорошо, я рекрутирую тебя, – подтвердило существо.
Юрка воткнул винтовку стволом в песок и стукнул Витьку кулаком в плечо:
– Бывай, Витек. Ребятам привет передавай. И родителям моим напиши, только не ври ничего, напиши, как все было.
Витька смотрел, как Юрка, будто растворяясь, исчезает в черном круге.
– Юрка, стой, я пойду! – вдруг крикнул он, но тот только махнул на прощание рукой и пропал, как будто его здесь и не было.
– Ты не воин, – осуждающе произнесло существо. – Живи, работай, плоди детей, может быть, они станут настоящими солдатами!
Существо шагнуло в черноту и исчезло вместе с кругом.
Витька стоял один среди развалин военного городка. Все так же звенели цикады и с дюн безучастно смотрели вараны, только Юрки не было рядом. Осталась лишь торчащая из песка винтовка.
– Оружие дикарей… – пробормотал Витька, выдернул ее из песка и, проваливаясь, побрел к дороге. У взорванного ангара он остановился и, широко размахнувшись, ударил винтовкой об угол. Приклад треснул, и из него высыпались какие-то детали.
– Оружие дикарей! – с ненавистью процедил Витька и на выдохе треснул винтовкой еще раз. Приклад отвалился. Витька колотил до тех пор, пока винтовка не разлетелась на куски.
Когда в его руках остался ствол с каким-то огрызком пластика, он швырнул его изо всех сил, точно гранату, с которой сорвали чеку. Ствол, кувыркаясь, пролетел над грузовиком и упал возле нефтяной цистерны.
Витька прислонился спиной к обжигающей металлической стене ангара, сполз вдоль нее на песок и заплакал.
Над головой, в поблекшей от жары выси, парила огромная серая птица с коричневой каймой на крыльях, она кружила в небе, словно сорванный ветром лист в медленном водовороте бескрайней реки.
Сергей Байтеряков, Наталья Егорова
Дело папы Карло
Рассказ
Когда за окном рвануло, Джон Корти выравнивал край детали, наклонившись над верстаком. Массивный мужчина с длинными руками легко вел фрезер, насвистывая арию. Хлопок разрыва, явственно слышимый сквозь вой инструмента, оборвал мелодию и заставил мастера дернуться. Джон задел макушкой за нависающую полку, хотел увернуться от новой напасти – и обрезок дерева подвернулся под ногу.
Корти сидел посреди разгрома, кляня удалявшиеся хлопки: в город вернулась мода гонять на байках со снятыми глушителями. К привычным запахам древесной пыли и смолы добавился привкус гари, а сорвавшаяся из-под струбцин деталь впивалась ему в бок. И смотреть на нее не хотелось.
Верх рамы был испорчен безвозвратно: фрезер пропахал по махагоновой доске глубокие кривые борозды и она переломилась при падении. Несколько минут Корти рассматривал заготовку, пытаясь понять, можно ли ее исправить. «Не ври себе, Джон, – отец с фотографии смотрел строго, – не ври. Лучше собирайся за материалом. До именин Клариссы – четыре дня».
Джон Корти любил этот маленький рынок, втиснутый между зданием Bank of Honest man и супермаркетом. Но и здесь ему не повезло. Ни уговоры, ни полицейский жетон не смогли изменить ответ: «Через две недели…» «Только для тебя, Джон, – десять дней и плюс пятнадцать процентов». «Махагон? Давно не было».
В другое время Корти радовался бы возможности погулять между рядов, покрутить планки и железки в пальцах… Но не сейчас же! Пятый (и последний) рынок – пусто. Канадская лиственница, американский орех, небольшие досочки цезальпинии. И бесконечные патроны-картриджи к мультикам, торговля которыми пробралась даже сюда. На очередного шпаненка, приставшего с «оригинальными» картриджами, Джон рявкнул так, что того сдуло.
– Куда катится мир! – Мганда бесцельно подвигал сверла. – Мебель-мультиформер убивает высокое мастерство краснодеревщика.
– Мужчина только тогда мужчина, если он руками…
– Я разве спорю? Но кому мы теперь нужны: воткнул в куб патрон – и хоть тебе гарнитур Людовика XIV, хоть стол из карельской березы… А махагона у меня нет. К Ма Фу сходи. Из новеньких. Толкает патроны, но, говорят, может и дерево найти.
– Не люблю я этих пушеров…
Приятель только плечами пожал: дескать, кто ж их любит…
Ма Фу Джон нашел легко. Держась принятого на рынке этикета, Корти издали рассматривал пушера, пока тот не закончил с предыдущим клиентом. Парень ему не понравился: шумный, неряшливый. «А, ладно, не в ресторан с ним идти…»
– Маф? Дерево нужно.
– Меня зовут Ма Фу. Ма – фамилия, Фу – имя, – вблизи обаяния у парня не прибавилось. – Какое и для чего?
Джон назвал размеры и материал, сказал, для чего. Пушер помолчал.
– С махагоном нынче тухло. Давай я тебе сразу зеркало сделаю. Или найду готовое.
Корти развернулся и медленно пошел прочь. Пушер бросился следом.
– Нет, ну я хороший патрон найду, новенький эксклюзив или элитку. Никто и не отличит даже…
Джон рывком обернулся, схватил юнца за грудки.
– Да ты…
Но тут комм на руке задергался.
– Подъезжай на угол сорок восьмой и пятнадцатой, – шеф, как всегда, не считал нужным здороваться. – Там труп.
Джон посмотрел на обмершего пушера, буркнул: «Я мелочью не занимаюсь, гуляй!» – и побрел к машине. Но его снова тронули за плечо. Побелевший парнишка протягивал визитку. «Упорный…» – пробормотал коп и карточку взял.
– Ну и?
– Несчастный случай. Не повезло мужику…
Не согласиться с этим было сложно. Тело лежало, придавленное угольно-черным шкафом, и озерцо крови успело подернуться бурой пленкой.
– Ему распахнувшаяся дверца прямо в ребра вошла, – пояснил эксперт. Джон, присев на корточки, рассматривал тело.
Вторая черная дверца, сорвавшаяся от удара с петель, валялась рядом. Джон еще раз оглядел комнату: роскошная – все шестнадцать метров, не чета его одиннадцати. Мебели мало. Кроме шкафа, лежащего поверх несчастного хозяина, да стола со стулом – только фотоэстампы по стенам. Шкаф выглядит словно инопланетный корабль: враждебный, чужеродный, угрожающий. Черный зверь, пожравший своего владельца. Если б не материал, был бы обычный комод в шейкерском стиле.
– Псих! – и на вопросительный взгляд эксперта пояснил: – Хозяин этого был псих. Надо же: заказать вещь в таком исполнении. Если б в дереве… – Заметил ехидные рожи вокруг. – Что я такого сказал?
– Карло, вон стол стоит – из чего сделан?
– Сколько раз просил не называть меня так! – и полез смотреть.
Все началось с русского новичка, который, увидев сработанный Джонни комод-картотеку, припечатал: «Папа Карло»! А коллеги и рады зубоскалить. Вот ведь, упростили въезд Иванам в Евросоюз – только
