такой тошнотворный запах, что Валентина прикрыла нос платком. Дверь с левой стороны была закрыта, и, не увидев детей, девушка подошла и постучала. Ответа не последовало. Переложив пакеты из одной руки в другую, Йенс ухватился за ручку, и та легко повернулась. В комнате было холодно. Темное помещение освещал робкий огонек единственной свечи. Валентину охватило беспокойство, когда она вспомнила, какой неприветливой была женщина со шрамом в прошлый раз.
— Варенька? — позвала она.
Глаза ее привыкали к темноте, но она обратила внимание на то, что в доме царит тишина. Не было слышно ни детской возни, ни всхлипов младенца. Единственным звуком здесь было натужное хриплое дыхание, напоминающее лошадиный храп. Запах в комнате был еще хуже, чем в прихожей.
— Варенька? — повторила она.
Чтото пошевелилось на кровати. Рука оттянула одеяло, и лицо, серое, как пепел, уставилось на них прищуренными глазами. Это была Варенька. Но этот раз на голове ее не было шарфа, и в полутьме можно было рассмотреть шрам на лысом черепе. Женщина села на постели.
— Убирайтесь, — прошипела она. — Оставьте меня в покое.
Валентина бросила на пол хворост для растопки, который принесла с собой, и хотела подойти к несчастной, но Йенс схватил ее за руку и отдернул от кровати.
— Нет.
— Что нет?
— Не прикасайся к ней.
— Почему?
Женщина рассмеялась, но смех ее был полон боли и отчаяния.
— Он чувствует. Он знает этот запах.
— Какой запах? — не поняла Валентина.
— Запах смерти, — негромко проговорил Йенс. — Я разожгу огонь, а потом мы уйдем.
Валентина вырвала руку.
— Нет. Раз уж я пришла сюда, я сварю яиц и…
— Уходите. — Женщина снова легла.
Подушки на кровати не было, лишь голый матрас да пропахшее блевотиной и чемто более неприятным лоскутное одеяло.
— Но я санитарка, — ответила ей Валентина. — Я могу помочь.
Никогда раньше она не разводила огонь и не варила яиц. Но в эту секунду она была твердо намерена сделать это. Пока она молча искала кастрюлю, Йенс забросил в печку хворост и принялся разжигать огонь. Движения его были уверенными. Для растопки он использовал бумажные пакеты, в которых они принесли продукты. Когда разгоревшееся пламя осветило помещение, Валентину передернуло от отвращения. В углу стояло ведро, до краев наполненное экскрементами, по всему полу были видны желтые пятна высохшей рвотной массы. Девушка почувствовала, что у нее начинает спирать дыхание.
— Йенс, — негромко произнесла она, — когда мы шли сюда, я думала, что мы просто передадим ей продукты, поблагодарим за помощь Кате и уйдем. — Она осмотрелась. — Но ты же видишь!..
Его глаза посуровели, когда она взглянула на лежащую на кровати женщину.
— Она больна, Валентина. Ты сама видишь, насколько она больна. Ты понимаешь, чем рискуешь, если останешься здесь? Господи, мы даже не знаем, что у нее, и если ты заразишься…
Она приложила к его губам палец.
— Несколько минут, Йенс. Мы быстро.
— Я знаю, — сказал он. — Ты эту незнакомую больную женщину не бросишь, так же как не бросила бы свою сестру. В этом вся ты.
Он обнял ее, не думая о том, что на них устремлен завистливый взгляд с кровати, и поцеловал в лоб. От этого бившая Валентину дрожь унялась.
— Мы быстро, — пообещала она.
— Ты же санитарка. — Его улыбка произвела на нее поразительное воздействие. Внутри как будто зазвенели туго натянутые струны.
Они работали слаженно, плечом к плечу, натянув на носы шарфы и надев перчатки. Они старались почти не дышать и наполняли легкие воздухом, только когда выбегали на улицу. После зловонной комнаты ночной воздух казался чистым и свежим, но в действительности он был пропитан едким запахом промышленных отходов и Бог знает чем еще.
О худшем узнали с самого начала, когда Валентина подошла к кровати.
— А где малышка?
По телу женщины как будто прошла судорога. Руки ее сжались.
— Умерла, — коротко произнесла она.
— Какое горе! — покачала головой Валентина.
— Остальные спят.
Валентина бросила взгляд на дальнюю сторону кровати и только сейчас заметила три крошечные фигурки под одеялом. Они были такими тонкими и узкими, что их можно было принять за складки ткани. Девушка наклонилась чуть ближе, но Варя угрожающе произнесла:
— Отойди. Ты разбудишь их.
Валентина посмотрела на маленькие голубоватосерые лица и отвернулась.
— Я схожу за водой, — сказала она. — Гдето на улице должна быть колонка.
Схватив с полки какойто глиняный горшок, девушка бросилась из дома. Едва она успела добежать до угла, ее стошнило. Отерев рот, Валентина подняла лицо навстречу дождю, несущему чистую прохладу. Дети, которые недавно с такой радостью брали у нее монетки и уплетали пирожки, теперь лежали на кровати рядом с матерью. Неподвижные и холодные. Они были мертвы. Валентина разыскала колонку. На обратном пути она увидела, что ее блевотину жадно пожирает бродячая собака.
Когда с грохотом распахнулась дверь, Валентина вздрогнула. Она кипятила на огне очередную порцию воды. Даже после кипячения жидкость казалась серой и отвратительной.
— Вы кто такие? — произнес зашедший в комнату крупный мужчина в военной шинели со срезанными знаками отличия.
Даже если бы он не качался из стороны в сторону, было бы очевидно — он пьян. Когда он снял и швырнул на пол картуз, стал виден его бритый череп, покрытый коричневыми пятнами, словно птичье яйцо.
— Какого черта вы делаете в моем доме? Отойдите от моей жены.
Йенс быстро подошел к Валентине, принял у нее из рук котелок и накинул ей на голову капюшон.
— Мы уже уходим. — Он бросил на стол увесистую пачку денег. — Покажите жену врачу и похороните детей.
— Ты. — Мужчина пытался сфокусировать внимание на Валентине, хотя для этого ему приходилось сильно напрягать глаза. — Ты кто такая? И что такая фифочка делает в…
— Она уже уходит, — сказал Йенс холодным, как лед на Неве, голосом.
— Мы пришли, чтобы помочь вашей жене, — добавила Валентина. — Странно, что вы сами этим не занимаетесь.
— Ты мне будешь указывать, сука? — выкрикнул мужчина и рванулся к ней.
Валентина с легкостью увернулась, и, прежде чем он успел сообразить, что произошло, сильная рука швырнула его на стену с такой силой, что посыпалась штукатурка. Йенс уперся ему локтем в горло.
— Не нарывайся, — прошипел инженер.
— Ваня! — закричала с кровати женщина. — Не бейте его!
Йенс отпустил пьяного.
— До тебя мне нет дела, — с неприязнью произнес он. — Твоя жена когдато помогла моей знакомой, — он кивнул на Валентину, — и она хотела поблагодарить ее. Вот и все.
— Мало вы нашей крови попили, паразиты.
Йенс передернул плечами и отошел, держась между Валентиной и Иваном. Он достал две сигареты,
