Валентина, в темно-красном костюме от Сен-Лорана, с буйной шевелюрой непокорных черных кудрей, сидела в мягком кресле лицом к Барбаре Уолтерс.
Орхидея, восхитительная в костюме в черную и белую клетку от Эскады, с рыжими кудрями, пламенеющими в ярком свете прожекторов, расположилась в таком же кресле рядом с ней.
Три телекамеры направлены на них. Одна — центральная, с красным огоньком, показывает, что они в кадре.
— Девушки, каково же быть самым популярным вокальным ансамблем года? Как изменилась ваша жизнь, и рады ли вы этим изменениям? — спрашивала Барбара, обращаясь в первую очередь к Валентине. Одетая в кремовый костюм от Шанель и темно-синюю полосатую блузку, она наклонилась вперед, ее светло-карие глаза блестели.
Валентина на долю секунды заколебалась. Кажется, Барбара с самого начала стала задавать свои обычные и не совсем приятные вопросы. Очевидно, каждый бы признал, что он с удовлетворением воспринимает все происходящее: они стали мировыми знаменитостями. А кому бы это не понравилось? Роскошь, аплодисменты, внимание, блестящие мужчины, повсюду следующие за ними.
Например; Бен Пэрис — секс-звезда, герой «Мужчин на войне» и других боевиков. Он преследовал Валентину уже девять месяцев, засыпая ее цветами, бесконечно звонил по телефону и молил, чтобы она слетала с ним в Лондон хотя бы на ленч. У Бена была репутация непревзойденного волокиты. Он считал, что ему достаточно только позвонить, и она упадет к его ногам, как все прочие. Но мысль влюбиться в Дон Жуана вызывала у Валентины отвращение. Она не хотела быть одной из сотен. Ей хотелось быть единственной.
— Вижу, вам нужно время, чтобы обдумать этот вопрос, — вмешалась Барбара, чтобы прервать паузу. — Может быть, роскошная жизнь знаменитостей совсем не такая, как ее рекламируют? Что об этом думают ваши родители? Насколько мне известно, они не слишком довольны.
— Это не так. Они оба очень волнуются за нас и радуются нашим успехам.
Интервью продолжалось, прерываемое записями с их концертов и видеоклипами. Камеры придвинулись для крупного плана, когда Барбара задала свой следующий вопрос.
— Как сестры относятся друг к другу? Нет ли между вами соперничества… ревности?
— Ну нет, — ответили обе почти в один голос.
— Но, безусловно, должен быть хотя бы крошечный укол ревности, так как ты, Валентина, кажется, ведущая певица, а Орхидея… роль Орхидеи менее заметная.
Вопрос заставил Валентину слегка сжаться, а Орхидею вспыхнуть.
«Ревность» — непроизиосившееся никогда слово повисло в воздухе между ними.
Валентина стала поспешно отрицать такое утверждение.
— Это неправда. Без Орхидеи песни не зазвучали бы. «Голубые Орхидеи» — дуэт, Барбара. И Орхидея к тому же получает больше писем от поклонников, чем я, — добавила она.
— Орхидея, ты талантливая, красивая молодая женщина, — Барбара, улыбаясь, посмотрела на нее, затем в свои записи, — бульварные газеты упиваются твоими романами. Однодневные гастроли с европейскими плейбоями и гонщиками, развлечение с молодым членом британской королевской семьи, претендентом на престол. Ты знаешь, о ком я говорю. А также бейсболист Роман Соленски. Есть доля правды во всех этих историях? И правда ли, что у вас обеих была связь с Беном Пэрисом?
Орхидея хихикнула.
— Нет, не правда, Барбара… по крайней мере, не стопроцентная. Вэл никогда не спала с Беном Пэрисом. А я спала.
— Еще один перерыв, леди и джентльмены, — быстро прервала разговор Барбара.
ГЛАВА 11
Орхидея протянула ладони в зал, как бы вбирая в себя энергию, льющуюся от ревущей и аплодирующей публики.
Взявшись за руки, они с Валентиной вместе сбежали со сцепы под оглушительный рев зрителей.
— О Боже, — вздохнула Валентина. — Автографы.
Толпы людей заполнили все пространство за кулисами — здесь бесцельно слонялись исступленные поклонницы, репортеры, члены местного клуба фанатов. Сюда же пришли и друзья Ледереров из Детройта — Даг Шуботс и Марвин, и Ноула Голдман.
Утомленные девушки раздавали автографы до тех пор, пока у них не онемели пальцы.
У артистической уборной Орхидею ожидал посетитель.
— Привет, красотка! — улыбнулся красивый мужчина с глубокими ямочками, блестящими темными кудрями и прямым, как у итальянских статуй, носом.
— Роман! — вскрикнула Орхидея.
— Я успел на последние полчаса — ты была великолепна!
Знаменитый подающий из бейсбольной команды «Лос-Анджелес доджерс» открыл перед Орхидеей дверь и запер ее за собой.
— Ну вот. Наконец-то мы наедине. Я только что прилетел из Сан-Луиса. Ну и полет, даже стюардессы просидели почти всю дорогу. Твой охранник впустил меня, я жду уже часа два и возбудился сильнее, чем сам черт.
Она приникла к нему, радуясь его приезду. Они время от времени встречались, чтобы заняться «спортивным траханьем», как называл это Роман Соленски.
Орхидея знала, что не любит его, и он тоже не любил ее. Ну так что? Они были друзьями, часто смеялись вместе. Роман умел помассировать ей спину, когда она уставала, и они потрясающе занимались сексом. И это главное.
— М-м-м, — радостно замурлыкала она, предаваясь страстным поцелуям, которые так нравились Роману.
Сегодня у него было властное настроение. Он быстро раздел ее, срывая платье так поспешно, что несколько швов лопнуло, легко поднял и отнес к гримерному столику. Сдвинув в сторону разбросанные щипцы для завивки и флаконы с лаком, он посадил ее, широко раздвинув ей ноги, чтобы положить между них голову, и опустился на колени.
— Я всю дорогу думал о твоей горячей сладкой «киске», — прошептал он, наклоняясь вперед и принимаясь ласкать ее лоно энергичными прикосновениями языка. Орхидея застонала, отдаваясь его искусству. Роман был единственным из знакомых ей мужчин, который мог полночи без устали ласкать ее.
Через несколько секунд по ее телу прошла волна судорог. Роман поднял голову и стал целовать ее в губы, давая ей возможность ощутить вкус ее собственных соков. Чистейший эротизм! Наконец, он немного отодвинулся и стянул свои узкие сильно застиранные джинсы и шелковый свитер.
Как всегда при виде его обнаженного тела Орхидея задохнулась от восхищения.
— О Ром, — простонала она, протягивая руки, чтобы заключить его в объятия, — о Боже…
Он неистово вошел в нее, крепко сжав ее бедра руками, определяя ритм их слияния. Бедра Орхидеи раскачивались. Еще долго они сплетались в прекрасном эротическом танце, крепко сжимая друг друга и страстно целуясь.
Наконец она застонала, ощутив начало второго мощного оргазма. На секунду потеряв контроль над собой, Орхидея громко закричала от глубочайшего наслаждения. Роман, лицо которого блестело от капелек пота, тоже вскрикнул, охваченный экстазом.
Потом он нашел шелковый халат и набросил его на плечи Орхидеи.
— Мне это было необходимо, — сказал Роман, как будто речь шла о спортивной разминке.
— Мне тоже. Но, Ром… — с неохотой сказала Орхидея.
— Да?
— Я не могу слишком долго оставаться здесь. Меня ждет репортер, который хочет взять интервью. Какой-то парень из «Лос-Анджелес таймс», и я пообещала Элайдже поговорить с ним. Тоска, но Элайджа не
