И вот теперь снова похожая ситуация. И все опять повторится — равнодушие, холодность, безучастность, — если она не возьмет себя в руки. Соберись с мыслями, приказала себе Джоди, подумай, как поступила бы на твоем месте Сью. Конечно, никакого визга, никаких попыток схватить одежду, которую, кстати, она не помнит, куда бросила.
Джоди набрала в грудь побольше воздуха. Итак, что сказала бы в такой ситуации ее безрассудная сексуальная сестра?
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила Джоди натужно, хотя прекрасно понимала, что говорить следовало бы непринужденно и, еще лучше, с долей юмора.
— Я, видите ли, — после некоторой заминки произнес мужчина, — ищу тут… кое-что…
В отличие от меня, заметила Джоди, он полностью владеет своим голосом. И этот голос — низкий, чуточку хрипловатый — вызвал легкую дрожь во всем ее теле. Джоди выпрямилась, но выглянуть из-за своего щита не решилась. Она опустила глаза и увидела ноги незнакомца. Большие, обутые в поношенные кроссовки.
Доска помимо воли Джоди опять задрожала, как и вся она. Джоди сжала ее покрепче, молясь, чтобы это ненадежное укрытие не выскользнуло из ее вспотевших ладоней. Яркий лак, которым она покрыла ногти, казалось, начал плавиться под пристальным взглядом темно-серых глаз мужчины.
Она откашлялась.
— Как видите, здесь только я. — Какая уж тут сексуальность! Джоди потребовались все силы, чтобы говорить нормальным голосом. — И мне нужно одеваться. — Теперь ее голос звучал немного увереннее.
— Не возражаете, если я посмотрю здесь?
— По-моему, вы уже достаточно увидели.
В ответ Джоди услышала низкий горловой смешок. И этот сексуальный мужской смешок сказал ей больше, чем могли бы сказать слова. Он сказал ей, что она желанна, что она притягательна. И Джоди испугалась, потому что ее вспыхнувшая огнем кожа тоже сказала больше, чем ей хотелось бы. «У меня уже три месяца не было секса, возьми меня сразу, здесь и сейчас». Или еще: «Осторожно! Умирающая без любви женщина!»
Неужели я еще недостаточно насмотрелся? — подумал Хартли. Нет, недостаточно, черт возьми! Добровольно похороненная потребность видеть, ощущать, чувствовать была так велика, что, вспыхнув, сжигала все внутри. Перестань оглядывать эту малышку, прекрати шарить глазами по комнате и уметайся, приказал он себе.
— Жена моего приятеля — она здесь работает — оставила в какой-то комнате сумочку. Просила посмотреть.
Что ж, вполне разумный предлог, похвалил себя Хартли, принимая во внимание, какое огромное число женщин здесь работает. К тому же женщины всегда что-нибудь забывают.
— Тогда ищите побыстрее. Мне нужно…
— Одеваться. Я знаю.
Хартли поскреб подбородок и заставил себя оглядеть комнату. Большая сумка грубого плетения. Маленькая сумочка, расшитая стеклярусом. Странное сочетание: простая рабочая сумка и изящная вечерняя сумочка. Кто же она такая — спортсменка и одновременно девица, обслуживающая посетителей клуба? Забудь о ней. Осмотри быстренько комнату и уходи. Никаких признаков того, что здесь был кто-то еще. Хартли колебался: может, стоит спросить у нее, не встречалась ли ей здесь девушка, которую называют Рыжухой? Однако в последний момент он передумал: это могло бы раскрыть его карты.
— Ничего, — бросил Хартли. — Не та комната.
Подавив желание в последний раз взглянуть на соблазнительную плоть, он, пятясь, вышел из раздевалки. Закрыв дверь, Хартли прислонился к стене и перевел дух. Вытащил изо рта разгрызенную пополам зубочистку — когда это он ее разгрыз? «Не та комната»… Не та реакция — вот что это такое. Этот неожиданный горячий взрыв внутри — самое последнее, что ему сейчас требуется. Такое с ним случилось впервые с тех пор, как жена предала его, хотя прошло уже больше года.
— К черту Дженнифер… — пробормотал Хартли, отталкиваясь от стены.
Если что-нибудь и может мгновенно вывести его из себя, то только мысли о бывшей жене. Поэтому — прочь эти мысли!
Хартли снова сосредоточился на работе: тщательно осмотрел все закоулки и комнатушки, хотя что-то говорило ему: о длинноногой рыжеволосой угонщице на сегодня можно забыть.
— Нашел Рыжуху? — поинтересовался охранник, когда Хартли прошел мимо него и вновь оказался на все еще не остывшем асфальте.
— Не-а.
Он уставился на облако, которое набегало на луну и закрывало ее, подобно тому, как тот щиток закрывал женщину.
— Ты правильно сказал, приятель: сюрпризов у нее — выше крыши, — заметил охранник.
— Да-а-а, — протянул Хартли, — так я и сказал.
Облако уже проплыло мимо луны и кануло в чернильную темноту неба. Хартли вытащил вторую зубочистку. Что-то в той раздевалке было не так. Но что? Он сунул зубочистку в рот и начал машинально жевать ее. Какая-то мысль назойливо вертелась в его голове, но он не мог ее ухватить. Никаких признаков того, что в той комнате был кто-то еще. Никаких других женщин там не было, и все же…
Хартли снова вызвал этот образ: золотистые волосы, бледно-розовое тело, длинные искусительные ноги — высокие каблуки делали их не просто длинными, а убийственно длинными.
Мысленно задержавшись в своем путешествии на ее пупке, он представил, каково это — исследовать языком его дразнящий изгиб. Затем поднялся выше — к роскошным, крепким грудям…
Если бы по долгу службы Хартли пришлось составлять словесный портрет этой блондинки, он описал бы ее тело гораздо точнее, чем лицо, которое она все время прятала за этой чертовой доской. Хотя за те краткие моменты, когда Хартли принуждал себя к «зрительному контакту», ему удалось заметить четкий изгиб полных губ, накрашенных так же ярко, как ногти, и дерзко вздернутый носик, который, наверное, очень забавно морщится, когда она смеется.
Если она когда-нибудь смеется.
Эта леди показалась ему чересчур серьезной и очень уж стеснительной для девушки из шоу-бизнеса. И еще он отметил бы гриву белокурых волос, слегка отливающих бронзой. Стоп!
Хартли вытащил изо рта зубочистку. Белокурая грива. Он усмехнулся. Вот тебе и ключ к разгадке. Если бы не его взбесившиеся гормоны, он бы сразу умножил два на два и сообразил, что к чему.
Завитки между бедрами никогда не лгут. Густые кудряшки у этой леди были прелестного рыжего цвета.
Джоди внимательно рассматривала свое отражение в большом зеркале, висевшем в раздевалке.
— Думаю, мое капроновое одеяние было куда более скромным, чем это, — пробормотала она, разглядывая бикини, которое хоть и укрывало самое существенное, но весьма и весьма умеренно.
Благодаря клинообразным подкладкам ее бюст, как и предсказывала Сью, увеличился на два размера. И все же, можно не сомневаться, ее ждет полный провал. Скорее бы вернулась Сью. Вот уж кто настоящая секс-бомба. От природы.
Низ бикини смотрелся еще хуже, чем верх. Треугольничек, который прикрывал интимнейшую часть ее тела, был меньше той салфетки, при помощи которой Сью ликвидировала последствия своих слез. Все остальное — эластичные тесемки, которые пересекались на ягодицах и узлом завязывались на талии. Джоди затянула узлы так, что они впились в кожу. И уже несколько раз проверила их крепость: не хватало еще, чтобы какой-нибудь не в меру возбудившийся тип взбежал наверх, когда она будет вышагивать по помосту над головами людей, и дернул за одну из тесемок. Она уже продемонстрировала себя какому-то незнакомцу. Хватит с нее. Оказаться голой перед толпой мужчин — этого ей не вынести. Да у нее не только сведет колени — у нее наступит трупное окоченение, еще при жизни. Первый случай за всю историю человечества, с усмешкой подумала Джоди. А затем меня, манекен в бикини, просто унесут с помоста.
— И над Сью до конца жизни будут потом подтрунивать, — сказала Джоди своему отражению и
