приезжал агент. Все это делалось с радостной готовностью. Иногда Баду приходилось ждать, когда хозяин вернется с работы или из бара; приходилось подолгу ожидать некоторых с сезонной работы на полях или на молокозаводе в городе. Но рано или поздно хозяева приходили домой, показывали ему машину, он осматривал ее, сообщал данные, дожидался ответа и уезжал.
За первые два дня он дважды видел нужный набор гудьировских протекторов на соответствующих машинах, что, конечно, само по себе не было преступлением. Первый раз это произошло неподалеку от Кукитауна в округе Коттон. Машина принадлежала управляющему местным отделением Отдела по заготовке зерна и фуража администрации штата. То был багроволицый человек с красной лысиной, плохой кожей и таким огромным животом, что казалось странным, как он сумел проникнуть в собственный дом через входную дверь. Он не производил впечатления преступника, во всяком случае маловероятно, что он сам способен сесть за руль, но у него мог быть сын или брат, которые, возможно, были связаны… Короче, Бад сообщил в диспетчерскую, но оттуда ответили, что в компьютере не содержится никаких сведений о криминальной деятельности ни мистера Фюрмана, ни его жены, ни других живых родственников.
Второй случай, когда он заподозрил неладное, произошел в резервации чироки у озера Полк в округе Тиллмэн. Приехав по данному ему адресу, Бад обнаружил одноэтажный обшарпанный дом, стоящий у правительственной дороги. Крыша дома давно прохудилась, дранка отслоилась и громко хлопала на ветру о стропила. Идя к двери, Бад чувствовал, что его рассматривает добрая сотня глаз. Полицейские привычны к этому ощущению, они кожей чувствуют, когда к ним проявляют повышенное тайное любопытство. Однако нельзя поддаваться этому чувству, иначе оно выбьет из колеи и помешает выполнению обязанностей. Бад поборол холодок страха и постучал в дверь. Ему открыла женщина с таким лицом, словно ее на днях извлекли из вулканической лавы, где она пролежала пару сотен лет. Зубы женщины были сточены до корней. Когда Бад ухитрился по-английски объяснить ей, для чего он пришел, она в ответ повела его на задний двор. Там он нашел то, что искал. Машина оказалась марки «хонда-эксел». Когда-то этот рыдван был желтого цвета, теперь же основной краской являлась ржавчина, почти целиком покрывшая остов автомобиля. Гудьировской оказалась только одна из покрышек, да и та была лысой, как коленка. Кто знает, может быть, след от этого единственного протектора нашли детективы на берегу Ред-Ривер.
Бад снова почувствовал, что его кто-то с любопытством разглядывает. Может, это Ламар Пай смотрит на него сквозь прицел ружья, хищно прищурив левый глаз. Однако он подавил это чувство, вернулся к своей машине и связался с диспетчерской. Через полчаса пришел ответ: машина, зарегистрированная на имя Сонни Рыжего Медведя, не связана ни с какой преступной деятельностью. Никаких свидетельств антиобщественных проступков ни самого Сонни, ни членов его семьи в архивах штата и Федерального бюро расследований не имеется. Как раз в этот момент распахнулась дверь дома, и Бад наконец понял, кто так внимательно смотрел на него из всех щелей. Из дома высыпала орда детишек и с ними красивая женщина. Она подвела кричащую и галдящую компанию к машине, куда все они, как это ни удивительно, уместились, завела двигатель и выехала со двора.
Бада охватило неясное подозрение.
– Диспетчерская, необходимо десять-четыре- три. Имя – Рыжий Медведь. Проверьте, кем выдано временное удостоверение на право вождения в штате Оклахома.
Он подождал ответа, и ему сообщили, что действительно некая Карла Рыжий Медведь подавала заявление на получение временного удостоверения на право вождения автомобиля, но вопрос о выдаче его до сих пор не решен.
– Шесть-ноль-пять, хотите сообщить о нарушении закона?
Бад колебался. Было время, когда он сообщал о малейших отступлениях от закона. Закон суров и не терпит небрежного к себе отношения, касается ли это убийства или превышения скорости. Бад не знал снисхождения. Во всяком случае, раньше. Но сегодня его ничто не интересовало, кроме таинственной четверки. Ему не нужен был никто, кроме Ламара Пая. Он сделал исключение для Рыжих Медведей. Кто знает, может, когда-нибудь ему это зачтется.
– Диспетчерская, ничего особенного, просто меня тут разобрало любопытство. Десять-два-четыре. Я уезжаю.
– Шесть-ноль-пять, вас понял.
Кроме этого, никаких приключений в дальнейшем у Бада не случалось, если, конечно, визит к Медведям расценивать как приключение. В последующие несколько дней он побывал в третьем, четвертом и пятом округах в поисках автомобилей трех моделей с нужными протекторами. Он с удовольствием ввязался в эту охоту за шинами, потому что она отвлекла его от мыслей об «этом».
В конце шестого дня он приехал по одному из последних в его списке адресов. Дом стоял на деревенской дороге близ Алтуса в округе Кайова.
Бад остановился на дороге у въезда на ферму и доложил по форме десять-два-три о своем местонахождении. Это была скудная и неплодородная часть Оклахомы, по бескрайней прерии гулял промозглый свистящий ветер. В полутора километрах от поворота виднелся старый, обшарпанный дощатый дом и скопление таких же старых покосившихся маленьких построек. Позади дома видна была гряда суровых гор. По равнине там и сям росли группами корявые степные дубы, похожие на стада буйволов, пришедших на водопой. Бад медленно поехал к дому, еще раз сверив данные: автомобиль «тойота-терсел» зарегистрирован на имя мисс Талл, Руты Бет.
Глава 19
Ламар никогда не поддавался разочарованию и уж тем более никогда не признавал себя побежденным. Хотя, конечно, четыре тысячи пятьсот шестьдесят семь долларов восемьдесят семь центов вряд ли стоили затраченных на их добычу усилий.
– Может, это и не много, – сказал он, – но и не так уж мало, если подумать. На пять тысяч долларов можно купить уйму вещей, поездить по разным интересным местам и посмотреть мир.
По правде говоря, у Руты Бет на счету в банке лежало девять тысяч долларов, оставленные ей возлюбленными мамочкой и папочкой. Эти девять тысяч она была готова хоть сейчас преподнести Ламару на блюдечке с голубой каемочкой.
– Рута Бет, этого делать не надо. Не стоит давать мужчине деньги, даже если ты его очень любишь.
– Нет, надо, если я так хочу, – настаивала она.
– Вот если наступит черный день, тогда твои деньги, может быть, и пригодятся. Может быть, мы возьмем их у тебя в долг. Хотя кто знает, вдруг номера банкнот переписаны и внесены в какой-нибудь долбаный компьютер.
– Моим маме и папе было бы приятно, если бы ты согласился взять деньги, – упорствовала Рута Бет.
Ламар улыбнулся. В глубине души он был, конечно, расстроен. В один из вечеров, когда маленькое семейство Руты Бет и Ламара собиралось у телевизора и смотрело новости, касающиеся их подвигов, выступил какой-то чернокожий комментатор и сказал очень обидные слова:
«Некоторые говорят, что такой банды, как банда Ламара, Америка не видела с тридцатых годов, когда в Оклахоме бесчинствовал Красавчик Флойд, потрясший всю Америку своими дерзкими преступлениями. Но изобретательность и ум Красавчика банда Пая подменила огнем пистолетов и ружей. К тому же им просто фантастически везет. Их удачи – это игра слепого случая. Они умеют хорошо стрелять, но не умеют хорошо думать. Это устрашающее лицо современной преступности».
Какое-то время Ламар мрачно размышлял, не говоря ни слова, но наконец его гнев вырвался наружу, и он раскричался, как рассерженный отец семейства:
– Все это дерьмо! Скажите пожалуйста, какие сопли они разводят вокруг всех этих Красавчиков Флойдов, Бонни и Клайда и этого несравненного и великого Джонни Диллинджера! Дерьмо все это, доложу я вам. То, что мы сделали, мы сделали намного лучше, чем делали те ребята в старые времена. Да мы обскакали их почти на два километра, да, черт возьми!
Его вспышка пригвоздила всех к стульям, члены семьи притихли, даже Оделл перестал жевать любимые овсяные хрустелки. Ламар овладел собой, но вздувшаяся на лбу вена говорила о том, что внутри у него все продолжает бурлить. Ламар возобновил свой монолог.
– В те дни, – серьезно говорил он, посмотрев на Ричарда, – в те дни у полиции не было ничего. Радио действовало на расстоянии трех метров, если вообще работало. Отпечатки пальцев только входили в моду, и сличали их по каталогам люди, а не компьютеры, о которых тогда и слыхом не слыхивали. Машины ездили медленно. У полиции не было «магнумов». Самым большим калибром был сорок четвертый. Не было вертолетов, инфракрасных лучей и факсов. Вообще ни хрена у них не было. Черт возьми, ФБР в те времена было просто еще одной бандой, вооруженной автоматами и винтовками. В тюрьмах все шло нормально, там не было спесивых и важных ниггеров. Прах их побери, при таких условиях каждый может стать сорвиголовой. А теперь посмотрим, с чем пришлось иметь дело нам. Что нам пришлось преодолеть из-за этих вшивых пяти тысяч! Я могу точно сказать, что ни Чарли Флойд, ни Бонни Паркер, ни этот гребаный Джонни Диллинджер не смогли бы сделать то, что сделали мы. У нас нет никаких преимуществ по сравнению с ними. Говорят, что нам просто повезло. Нет, сэр, это не просто везение, это что-то большее. Вот так-то, сэр.
Он сидел, кипя злостью.
– Напиши этому парню письмо, Ламар, – посоветовала Рута Бет.
– Нетушки, мэм. Это еще одно доказательство, что такие, как мы, умнее, чем знаменитые преступники прошлого. Копы уже сто лет применяют этот трюк. Они выступают по радио или по телевизору, охаивают честное ремесло воров, а те потом от злости на чем-
