нибудь прокалываются: нападают на полицейские участки или шлют дурацкие письма. Нет, сэр, мы очень хорошо умеем держать себя в руках. Это я вам гарантирую. Мы же серьезные и солидные люди.
С этими словами он встал и вышел на улицу. Они услышали, как заурчал мотор «тойоты» и она выехала со двора фермы.
– Папочка очень расстроился, – заметила Рута Бет.
– Троился, – как эхо повторил Оделл.
– У него есть все основания для этого, – произнес Ричард. – Мне кажется, что нам надо приготовить к его возвращению какой-нибудь приятный сюрприз. Он обрадуется, и у него улучшится настроение.
Это была прекрасная идея!
– Сюрприз! – радостно воскликнула Рута Бет. – Оделл, кто-нибудь когда-нибудь преподносил папочке приятные сюрпризы?
Столкнувшись с этой задачей, Оделл несколько обмяк, лицо его расслабилось и потеряло форму, затем немного перекосилось от напряжения. Несколько минут в его глазах светилось выражение, означавшее: «Не понимаю». Но в конечном счете он уяснил суть вопроса, заданного Рутой Бет. Его лицо стало напряженным от раздумий. Недоумение нарастало. Казалось, Оделл вот-вот взорвется. Но наконец он сказал:
– Нет сюприза.
– У-у-у-у! – взвизгнула Рута Бет. – Вот мы и преподнесем ему сюрприз.
– Пирог, – предложил Ричард. Когда он был маленьким, он часто мечтал, что вдруг неожиданно к нему придут гости и мама испечет пирог.
– У нас нет пирога, – сказала Рута Бет.
– Пирог, пирог, – в упоении повторял Оделл.
В памяти Оделла теплились свои воспоминания о пироге. Он вспомнил:
«Это было очень-очень давно. Мама поет. Мама целует Оделла. Пирог! Мягкий, сладкий, горячий. Мама поет: „С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя-а, Оделл, с днем рожденья, с днем рожденья тебя!“ Мама такая хорошая! Пирог такой вкусный! Как давно это было!»
– Не расстраивайся, Оделл. Сегодня у нас не будет пирога, моя радость. Мы сделаем еще что-нибудь. Пошли.
Веселая компания отправилась на кухню. Они открыли все шкафы и действительно не нашли пирога. Но Оделл сразу обнаружил банку с покупной ванильной глазурью. Оделл очень любил намазывать ее на хлеб.
– Азурь! Азурь! – говорил Оделл, показывая пальцем на банку. Его лицо покраснело от усилий.
– О, Делл, как здорово, что ты нашел глазурь, – сказала Рута Бет.
Оделл гордо заулыбался.
– Глазурь можно будет на что-нибудь намазать, – предложил Ричард. – Конечно, это будет не пирог, но очень на него похоже.
– Хорошо бы у нас все-таки был настоящий пирог, – сокрушалась Рута Бет. – Это просто срам, что у нас нет пирога.
– Ты можешь его испечь?
– У нас на это нет времени.
Но Оделл еще не закончил своего выступления. В необычном волнении он, подпрыгивая, бегал по кухне, на что-то упрямо показывая рукой. Лицо его выражало полнейшую растерянность. Он пытался подобрать слова, в которые хотел облечь мысли и картины, возникшие в его мозгу. Вероятно, его уму еще никогда не приходилось порождать такую сложную идею. Он бешено вращал глазами. Язык неуклюже ворочался во рту, стараясь произнести необходимые звуки.
В его голове сами собой сложились две картины, два образа: леп + азурь = пирог.
Как сделать так, чтобы они его поняли?
– Леп, – говорил он, осознавая в глубине души, что что-то он произносит не так, как все, что-то было не так в этом слове. Чем больше он старался, тем больше злился на себя за то, что он так не похож на других. По мере того как он пытался примирить язык и глаза, внутреннее напряжение в нем продолжало нарастать. – Леп! Леп!
– Леп? – повторил за ним Ричард. – Рута Бет, ты понимаешь, что он хочет сказать?
– Никак не могу это понять, – ответила она. – Оделл, прелесть моя, попробуй говорить помедленнее, по буквам.
Оделл постарался успокоиться. Он овладел своими чувствами и выдавил из себя слово «хеп».
«Хеп?» – в недоумении подумал Ричард.
– Хлеб! – крикнула наконец Рута Бет. – Ну конечно, Ричард, он говорит: «Хлеб».
Поднялось необычайное волнение. Даже Ричард разволновался и расчувствовался. Да. Действительно, что такое, в конце концов, пирог? Это хлеб с сахаром. Так почему бы не посыпать сахаром кусок восхитительного хлеба и не помазать это блюдо сверху глазурью? Получится нечто весьма напоминающее пирог.
– Мы же вполне можем это сделать, – взволнованно проговорил Ричард. – Мы можем сделать это.
Оделл восторженно улыбался, Рута Бет поцеловала его, а Вичад по-мужски похлопал его по плечу.
Они с жаром принялись за работу. Пригодился художественный талант Ричарда. Единственная трудность заключалась в том, что им никак не удавалось придать самодельному пирогу нужную форму: он упрямо расползался на ломтики. Ричард направил на пирог мозговую атаку, и ему в голову пришла удачная мысль скрепить ломтики с помощью сухих спагетти. Они продели спагетти сквозь ломти хлеба, которые, таким образом, приняли устойчивую форму. У Оделла не хватало терпения намазывать на ломтики глазурь, но тут выяснилось, что терпения не хватает и у Ричарда. Пришлось Руте Бет делать это в одиночестве. Сморщив маленькое личико в кулачок и скосив от усердия маленькие глазки, Рута Бет старательно намазывала глазурью каждый ломтик посыпанного сахаром хлеба. Когда работа была закончена, они увидели, что им и правда удалось соорудить почти настоящий пирог.
– Пирог! Пирог! – кричал Оделл.
Он начал петь:
– Пай дей рождейя, дём рождейя.
– Нам еще нужны свечи, – сказал Ричард. – Со свечами у этого пирога будет вполне законченный вид.
– Мы будем думать, что сегодня у него нет дня рождения. Или что он такой человек, который не любит, когда ему напоминают о возрасте, – злобно отозвалась Рута Бет.
Но Ричард неожиданно проявил твердость.
– Здесь обязательно должны быть свечи, – упорствовал он. – Мы должны исходить из принципа, что Ламару по складу характера обязательно надо будет провести какую-то церемонию.
Воля Ричарда одержала победу. Юбилейных свечей в доме не оказалось, но зато были простые свечи, запасенные на случай отключения электричества. Ричард разрезал их на части и, как морковки, натыкал в глазурь. Их изделие стало выглядеть как настоящий праздничный пирог. Но чего-то не хватало.
Ричард старался понять, чего именно. Что-то вызывало у него разочарование. Глазурь белого цвета была местами не совсем ровно наложена, но дело даже не в этом. Сама форма пирога не устраивала Ричарда. Пирог выглядел просто буханкой хлеба, намазанной глазурью и присыпанной сахаром.
– Мы можем сделать это еще лучше, – подумав, произнес Ричард. Его осенило. – Мы поставим сюда… льва.
Все согласились, что идея превосходная. Ричард взялся за дело. Он приготовил все, что ему было необходимо для работы. Морду он решил вылепить из арахисового масла, две изюминки должны были изображать глаза, сухой бисквит годился для гривы. Ричард упорно работал, а остальные двое, сгрудившись у него за спиной в тепле маленькой кухни, затаив дыхание, следили за его творческими усилиями. Вначале был полный хаос. Но Ричард столько недель посвятил львам, что научился создавать форму из ничего. Казалось, форма возникает из массы арахисового масла по мановению волшебной палочки. Естественная пластичность и текучесть материала была интересна для Ричарда тем, что сама его фактура очень подходила для изображения мышц, рисование которых на бумаге вызывало у него немалые трудности. Тело зверя как бы само собой рождалось из бесформенного комка, оно получалось мощным, излучающим трепещущую хищную силу. Это доставляло Ричарду истинное удовольствие.
Медленно, как восточный мастер по мозаике, он добавил к произведению последний штрих – гриву из взбитого бисквитного теста. Потом вместо глаз он вставил две изюминки. Это ему не понравилось. Изюминки оказались слишком большими, и у льва получился глуповатый вид. Ричард огляделся. Взгляд его упал на раскрытую пачку сладкого печенья «Орион». Это были маленькие коричневатые штучки, покрытые сладкой глазурью. Оделл любил есть их в чистом виде, слизывая предварительно глазурь. Ричард взял одно печенье, разломил его на части, две из них по размеру и по форме очень подходили для глаз. Ричард осторожно приладил их к нужным местам на морде льва.
– Лев! Лев! – восторженно закричал Оделл.
– Боже мой! – восхитилась Рута Бет. – Вылитый лев.
Как раз в этот момент они услышали, что во двор въезжает машина. Ламар припарковался на заднем дворе, заглушил мотор и пошел в дом.
– Приготовились к сюрпризу! – скомандовала Рута Бет.
Ламар взошел на крыльцо, открыл дверь и с удивлением воззрился на свечи, горящие в темноте.
– Какого дьявола… – начал было он.
– Сюрприз! – закричала Рута Бет.
К ней присоединились Ричард и Оделл. Из углов кухни они одновременно бросились к Ламару, и Рута Бет включила свет.
Впервые в жизни Ламар застыл на месте с раскрытым в изумлении ртом. У него и в самом деле отпала челюсть. Он смотрел, как они весело пританцовывают на месте в тесноте кухни, и увидел наконец то, что они сделали в его честь.
Он заплакал.
– Черт возьми, это самая лучшая вещь на свете, какую я когда-нибудь видел в своей жизни, – проговорил он. – Боже мой, боже мой, как я горжусь вами. Это лучший сюрприз, о каком только может мечтать человек. А сверху еще и лев! Ричард, сынок, это твоя работа, я же знаю! Родные вы мои! Как же мне хорошо!
– Пирог! Пирог! – кричал Оделл.
– Что ж, садитесь за стол и давайте отведаем по кусочку, – предложил Ламар.
– Ламар, ты знаешь, это, в общем, не настоящий пирог, так что не
