неизвестно, сумеет ли он доехать туда за час. Или подождать, пока Си Ди еще несколько минут поговорит по телефону? Но так он потеряет время.
Бад бросился к машине и завел мотор. Потом заглушил его. Подбежал к телефону и снова набрал номер.
После первого же звонка Си Ди взял трубку.
– Бад?
Кто еще мог быть в это время?
– Да.
– Мне только что звонил репортер из газеты. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году пятнадцатилетняя девчонка выстрелами из охотничьего ружья убила своих родителей и отсидела за это семь лет. Она находилась в Кингсвиллском госпитале для преступников с психическими отклонениями. Я позвонил туда и поговорил с сестрой, которая ее помнит. Она постоянно писала письма людям, тем, кто либо убил своих родителей, либо нанес им увечья.
– Но это же Ричард!
– Да, Ричард. Она написала Ричарду, но никто не взял на себя труд проверить, от кого он получал письма. Его сразу посчитали пассивным гомиком и поставили на этом деле крест. К тому же он пробыл в тюрьме всего несколько месяцев. Но это твоя ниточка, Бад. Я проверил еще кое-что. В девяносто первом году она зарегистрировала на свое имя «тойоту-терсел».
– Святой боже!
– Она живет на шоссе номер пятьдесят четыре, в округе Кайова. Место там глухое и пустынное, недалеко оттуда начинается гряда Уичито. Ее зовут Рута Бет Талл.
– Я, между прочим, был у нее. Как раз мне выпало проверить ее! Ламар до сих пор водит меня по окрестностям, чтобы измотать. Это место находится в получасе езды отсюда.
– Ты, пожалуй, поезжай туда, Бад. Там тебя ждет настоящее дело. Твое дело.
– Спасибо, старик. Вы великий сыщик.
– Да, я тоже так думаю. Я тоже так думаю, сынок. Теперь я даю тебе десять минут форы. Больше не проси. Я просто хочу отдать тебе долг. Потом я пущу на них тяжелую артиллерию.
– Мне хватит десяти минут.
– И помни, Бад: целься в центр массы. Уложи их, Бад. Уложи их всех.Глава 31
Холли пыталась привести в порядок свои мысли, но в голове у нее шумело от страха. Она не могла удержаться и продолжала внимательно разглядывать их. Ламар был крупный мужчина, кожа его маслянисто блестела кожным салом, казалось, из него сочится тестостерон. Он постоянно ухмылялся. Он вел себя как кинозвезда перед телекамерой.
Полная противоположность – несчастная, жалкая и забитая его подружка со старомодным деревенским именем, нервная и дерганая, как кошка. В ней было что-то зловещее: этакая крепкая, мрачная, худая мышка с мелкими чертами лица. Это последнее обстоятельство, видимо, результат кровосмешения в каком-то поколении ее предков.
Но самое большое чудо среди них тот, кого они называли Ричардом. Господи, да при одном взгляде на него она бы рассмеялась, если бы не была так испугана. У Ричарда были всклокоченные, пышные волосы мечтателя, и хотя он был большого роста, но весь отличался какой-то немужской мягкостью. У него были кремово- нежные руки пианиста и танцующая походка; когда он двигался, все эти заложенные в нем ритмы вырывались на волю. Он казался существом какого-то нейтрального, а точнее сказать, никакого пола, производившим странное впечатление своими высокомерно надутыми узкими сухими губами, странными телодвижениями и какой-то замедленностью реакции, словно все сказанное доходило до него с секундным опозданием.
Да, славненькое было трио! Эти ненормальные дураки убили ее мужа, когда тот беспомощно лежал на земле, и потом в течение двух месяцев терроризировали Оклахому. Да полно, неужели это возможно? Они выглядели как представители какого-то дикого горного племени, белые дикари, в жизни своей не видевшие цивилизованного унитаза. Она чуть не рассмеялась. Они были невыносимо убоги.
При этом она прекрасно понимала, что они убьют Бада. Это ужасно, но его ждала незавидная участь. Эти подонки отнимут у него жизнь без малейших колебаний. А потом они убьют и ее.
– Что ты так внимательно разглядываешь, детка? – требовательно спросил Ламар, приблизив свое лицо вплотную к лицу Холли.
– Смотрю, какое вы дерьмо, – ответила она. – Вы самое худшее дерьмо и дрянь.
– Леди, – проговорил он, – вы же прекрасно понимаете, что я могу вас просто- напросто изнасиловать. Я занимался этим многие годы и имел любую женщину, которую хотел. О, какие я выкидывал номера! Судьям была известна только треть моих проделок, да и трети не будет. Они могли бы засадить меня на тысячу лет, если бы только догадались о них.
– Но ты этого не сделаешь.
– Это почему?
– Потому что глубоко внутри тебя сидит страх перед Бадом Пьюти. Ты отнял у него лучшее, что у него было, но и он отнял у тебя лучшее, чем ты владел. Теперь наступает третий раз, и ты не так спокоен перед этой схваткой, каким ты хочешь казаться, не такой уж ты безмозглый жеребец.
Ламар рассмеялся.
– Черт! – сказал он. – Ты красноречива, как проповедник. Я уж подумываю, не сохранить ли тебе жизнь, чтобы ты развлекала нас потом, когда все это кончится. Ты могла бы, кроме того, помогать Руте Бет по хозяйству. Рута Бет, тебе нужна помощница на кухне?
– Нет, папочка, – с яростью ответила Рута Бет.
– Извините, сударыня, – смеясь, произнес Ламар, – но мы сегодня не нанимаем.
Бад выключил фары и свернул на грунтовую подъездную дорогу. С шоссе номер пятьдесят четыре не было видно ничего, кроме света в окнах обшарпанного старого дома в полутора километрах от дороги. Сам дом стоял во мраке среди бескрайней прерии, в некоторых местах прерия оживлялась чахлыми дубравами. Вдали виднелась зубчатая стена Уичито.
Он проехал полмили, затем медленно притормозил, чтобы на ферме не услышали визга тормозов. Он постарался обдумать свое положение. Надо ли оставить машину здесь, а на ферму пройти полем? Или попытаться въехать на ферму на малой скорости с потушенными огнями? Вероятно, ему удастся подобраться довольно близко к дому. Но можно почти с уверенностью утверждать, что Ламар выставил охранение. Что касалось пешего перехода к ферме, то Баду показалось, что это займет слишком много времени. Он посмотрел на часы. До звонка Ламара оставалось еще десять минут. Надо дойти туда до того, как они позвонят и не дождутся ответа. Ламар заподозрит неладное и начнет прятать концы в воду.
«Ты должен быстрее попасть на ферму, – сказал он себе. – Нечего долго ошиваться и бродить вокруг да около. Ты должен войти в дом и в первую же секунду застрелить Ламара». Без Ламара вся эта компашка сразу распадется и станет небоеспособной. Хотя он понимал, что девчонку, наверное, тоже придется застрелить. На этот счет у него не было иллюзий. Если она продала душу Ламару, то ее надо рассматривать как цель и стрелять в нее на поражение. Возможно, надо будет убить и Ричарда, хотя этот член банды вызывал у Бада меньше всего тревоги. Ричард, судя по всему, совершенно лишен мужества и покинет поле боя, как только будет убит Ламар.
Бад проехал вперед еще с полкилометра и попал на грязную грунтовку, которая, казалось, вела в никуда, теряясь во мраке прерии. Он подумал: «Дорога тянется примерно еще полтора километра и идет параллельно шоссе. Мне надо проехать по полю, потом свернуть направо, а там я уже буду на твердом покрытии. По этой дороге я доеду до границы фермы, а если там будет проволока, то я ее разрежу. Я подберусь к дому сзади и застрелю Ламара через окно с улицы, потом ворвусь в дом и попытаю счастья с девкой и Ричардом. Может, Холли поможет мне, но рассчитывать на это не приходится». Пожалуй, это будет наилучший вариант: если уж он ввязался в это дело и должен убивать, то он будет делать это именно так.
«Ладно, – подумал он. – Пора идти».
Бронежилет!
Он так и не удосужился надеть бронежилет!
«Надеюсь, что счастье меня не покинет», – подумал он, хотя не слишком верил в свое везение.Ламар следил за медленным ходом минутной стрелки на больших часах, стоявших на камине Руты Бет. Стрелка неумолимо ползла вокруг циферблата, равнодушно слизывая секунды с лица земли и неотвратимо приближая Бада Пьюти к встрече с беспощадным роком. Он аккуратно выполнит свое домашнее задание, в этом Ламар нисколько не сомневался. В четыре Бад будет в Анадарко, оттуда Ламар пошлет его обратно в Одетт и будет ждать, когда Бад остановится по сигналу, о котором они договорятся. Бад не сможет понять, где он находится, потому что ему придется напряженно всматриваться в ночь, чтобы не пропустить сигнал, а он и без того устал, измотан и очень нервничает. Они направят его на ферму. Сидя в машине, он увидит впереди в поле свою связанную жену. Ему придется выйти из машины. Он подойдет к жене. Вот тут-то они его и завалят. Стрелять надо по ногам, потому что теперь-то он наверняка в бронежилете. Потом его надо будет оглушить одним или двумя, а может, и тремя ударами приклада по голове. Потом Ламар оттащит его, бесчувственного, в хлев. Вот там и будет самая тяжелая работа. Она продлится до утра. Место здесь такое, что криков все равно никто не услышит. А потом он трахнет эту женщину. Он сделает это всеми известными ему способами, она очень возбуждала его. Потом он, может быть, даст попробовать ее Ричарду. Этого он пока еще не решил. А потом он ее убьет. Из великодушия он прикончит ее выстрелом в голову.
– Папочка?
– Что?
– Уже время.
Ламар посмотрел на часы. Стрелки приблизились к пяти.
– Знаешь, детка, давай дадим ему еще несколько минут. Пусть он напоследок порадуется жизни. Его ждут очень тяжелые минуты. Такие тяжелые, как товарный поезд.Ричард сильно нервничал. Он все время облизывал пересохшие губы и старался избегать смотреть на женщину, которая своим страхом и беспомощностью возбуждала его похоть. Он никогда еще не испытывал такой реакции на близкое присутствие женщины, но одновременно очень
