Виктория Владимировна редко смотрела новости, а газет не читала вовсе.
– Представь: президент попечительского совета благотворительного общества, уважаемая дама, вся в почете и признании, скажем, леди Л. И вдруг выясняется, что этот образцовый член общества держала в доме мумию ребенка. Десять лет назад произошел семейный скандал, она убила дочь и поехала крышей. Полицию вызывать не стала, закапывать в лесу не стала, а высушила тельце и стала за ним ухаживать, как за живой. Сажала за стол, укладывала спать, водила в туалет, даже мыла. А всем сообщила, что ее дочь пропала. Вот такая чудесная леди Л. Я с ней общалась – само очарование, взгляд ангельский. Не слышала? Сенсация была на целых пять дней... У нас городок был тихий, но веселый. Вот еще вспомнила. Профессор философии держала дочь в подвале, чтобы развлекаться пытками...
– Хватит, – попросила Виктория Владимировна.
Тина сыто рыгнула:
– Как хочешь. Отложим для тихого семейного вечера у камина. У нас ведь теперь крепкая и любящая семья, правда... мама?
Вика вымученно улыбнулась:
– Спасибо за приятный завтрак, пойду прогуляюсь. – Она встала.
– А поцеловать? – Тина смешно надула щеки, как лягушонок.
Изогнувшись, мать прикоснулась холодными губами к виску дочери и отпрянула.
– И не за тридцать, – тихо сказала овечка.
Виктория Владимировна нахмурилась:
– Что ты сказала?
– Я говорю, тебе ведь немного за тридцать, ведь так? Молодая женщина. У нас еще все впереди... мама! – Тина выскочила из-за стола и побежала к морю.
Ангел пребывал среди роз. Ибли невидимо прятался в засаде, но Тиль вовсе не трусил – думал и взвешивал. Решение надо принимать сейчас. Варианты не оставляют выбора. Совсем легко: не писать, не отвечать, не помогать. И все случится само собой. Сделка с председателем Милосердного трибунала вступит в силу. Покорится и получит награду. Хрустальное небо совсем близко. Да и вообще: кто ему эта овечка? Полное никто. Жалость – не повод лишиться вечного блаженства. Да, сказала «спасибо», когда было надо. Ну и что? А сколько ангел настрадался? Из-за кого огреб миллион штрафных? Вот именно. А тем более – Третий закон нельзя нарушать. Да и зачем. Все ясно, надо быть ленивым и послушным. Это просто. Почему же так трудно сдержаться? И Мусик молчит. Подсказал бы хоть что-нибудь. Еще друг называется.
Искупавшись, Тина прибежала к ноутбуку и сообщила ангелу радостную весть: он был прав, мать что-то замышляет. Готова быть послушной, что ей надо делать?
Почтовый ящик молчал. Тина спросила еще раз.
Ноутбук хранил пластиковое спокойствие.
Позвала ангела по имени, но никто не откликнулся.
А ближе к вечеру прибыл нежданный гость – дочь Борисыча. Хрупкая блондинка цветущих лет по имени Нина расцеловалась с Тиной, как давняя подруга. Особой дружбы между ними не сложилось. Смахивая на куклу, Нина была милым человечком, даже близко не похожим на своего отца. Девушки пошли общаться в сад и нашли взаимное общество приятным. Тина рассказала, как училась в Англии, Нина – про стажировку в миланской школе дизайна. Взаимная симпатия требовала продолжения. Родилась идея смотаться в Ниццу, тем более Нине ужасно хочется опробовать на шоссе подарок отца. Тина легко согласилась и попросила пять минут на сборы. Когда блондинка ушла на веранду выпить коктейль с Викторией Владимировной, овечка села перед ноутбуком.
– Тиль, слышишь меня? Ты здесь? Что мне делать?
Письма нет.
– Можно ехать в город? Это не опасно?
Тишина.
– Ладно, мой ангел, будем считать молчание – знак согласия. А то вдруг заглянут и решат: девочка сошла с ума, разговаривает с монитором... Так что мне делать?
В тайном ящике новых писем не было.
– Может, обиделся на меня? На всякий случай: прости, пожалуйста, ангел, хотя не знаю за что. Ты мне очень нужен, Тиль, и … дорог. Честно говоря, мне немного страшно. Плохое предчувствие. Ну, ладно, пока. Приеду – может, поболтаем...
Звякнул колокольчик, в углу браузера объявился значок письма.
Тина вернулась и прочла:
«Собери вещи, которые понадобятся в дальней дороге».
– Ты почему молчал? – надулась обрадованная овечка. – Вся извелась. В моем положении нервничать нельзя. Забыл? Все вы, мужики, одинаковы, только о себе и думаете, даже ангелы.
«Извини, был занят».
– У тебя еще кто-то есть? Кроме меня? Вот так, значит? Бабник.
«Ты единственная. Надо было решить одну личную проблему».
– Решил, Тиль?
«Окончательно».
– Ну, и как теперь?
«Сразу стало легче».
– Ангел, я тебя обожаю! – Тина чмокнула монитор. – Значит, ехать можно, но собрать вещи? Все правильно? Почему так странно?
«Советую взять только самое необходимое, чтобы сумка не казалась большой».
– Это не так просто. Ну, ладно. Справлюсь. Что-нибудь еще?
«Если не трудно, держи под рукой айфон. Не пропусти письмо».
Виктория Владимировна не вышла пожелать девочкам хорошей дороги или чего там желают матери, когда любимые дочки отправляются порезвиться.
Нина ехала впереди на спортивном «Мерседесе», обгоняя подругу на три корпуса. В зеркальце увидела сигнал фар и свернула на обочину. Оказывается, у Тины возникла неотвязная идея: поменяться машинами, дескать, она давно присматривалась к этой модели, прямо ужас как хочется попробовать. Отказать было неудобно, Нина перебралась в машину подруги, но лишь тронувшись, вырвалась вперед. Стритрейсинг не получился, Тина отдала победу без боя. Красный кабриолет уехал далеко вперед.
Айфон пискнул новым сообщением:
«Советую припарковаться и ждать».
Положив ладони на руль, Тина послушно ждала. Климат-контроль нагонял прохладу, напоенную ароматом парфюма. Через полчаса терпение истощилась, и она раздраженно спросила:
– Ангел, дорогой, пойми меня, самая гадкая пытка – ждать. Я больше не могу. Нинка совсем потеряется.
Тиль как раз вернулся, Мусик терся о бок родстера.
«Думаю, можно ехать не спеша».
Мотор взревел, покрышки обожгли асфальт, но Тина покорно сбросила скорость. Шоссе петляло в вечерних сумерках. До Ниццы оставалось километров десять, не больше, когда впереди заблестели маячки полиции и «Скорых». На дороге что-то случилось, поток медленно полз мимо какой-то аварии.
Айфон подал сигнал:
«Остановись и посмотри».
Близко никого не подпускали. Но и так все было видно: под крутым откосом горы догорал перевернутый остов красной машины, уткнувшись боком в валун. Тушить было некому и нечем. Рос черный столб дыма, в котором разлетался пепел водителя.
– Не правда ли, ужасно, мадемуазель? – Юный жандарм томно улыбнулся и выказал почтение, дернув ладонь к козырьку.
– Что случилось? – глухо спросила овечка, изо всех сил пытаясь не паниковать.
– Обычная трагедия в этих местах. Отказ тормозов, горный поворот и – вуаля! Бедняжку было не спасти. Какая нелепая смерть молодой девушки. Вам плохо, мадемуазель?
Кое-как улыбнувшись и отказавшись от настойчивой помощи галантного жандарма, Тина добралась до
