- Очень красиво, - продолжает мама. - Все, кому не лень, могут тыкать пальцем. Дожили.
Андрей, внезапно 'выздоравливая', вскакивает.
- Я сейчас же ее сорву - и вся игра!
Отец вздрагивает.
- Сядь, не твое дело. Люся, скажи, чтоб он сел!
- А чего они! - кричит Андрей. - Очень мне надо, чтоб все тыкали. Тут всякие ходят, и из нашего класса и вообще… Или платите сейчас же, или я эту доску раздолбаю! - выкрикнул Андрей тонким от злости голосом. Он стал красный весь. - И еще окна выбью в ЖЭКе, чтоб не нахальничали!
- Ладно, выбивальщик, - миролюбиво говорит бабушка. - Большая беда, подумаешь. Ихнее дело напомнить, а наше - заплатить…
Мама иронизирует:
- А чем, интересно, платить - вашими советами? Вы со своей пенсии не поможете нам, а то у вас на кино не хватит…
- Трешка у меня. Принести?
- Только не надо этого, не надо! - взмолилась мама. - Можно подумать, что мы плантаторы, а вы - негритянка у нас!
- Мам, а давай бабку линчуем, - кривя рот, предложил Андрей.
- Чего сделаете? - переспросила бабушка.
- Не бойся, это шутка, - сказал Андрей и опять лег, отвернувшись к стене.
Старуха опять ушла на кухню.
- Половину гроссмейстеров на мыло пора, - вздохнул из-за газеты отец. - Стареют, видно, результативность уже не та…
- У твоей мамочки давно уже результативность не та, - сказала мама ему. - Самолюбия - через край, а пользы - на полкопейки…
- Помолчите вы все! Хотя бы ради воскресенья, - просит бабьим голосом отец.
Звонит телефон.
- Если Гродненский или Курочкин - меня нет! - быстро говорит Андрюша.
- Да это Ксения, наверно, - мрачно предполагает мама. - Достанешь ты ей этот секретер румынский или нет? Она ведь житья не даст!
- Скажи: в конце месяца, - отзывается папа.
- Да? - говорит мама в трубку. - Ксюша, ты?… А я уже беспокоюсь, куда ты пропала… Ей-богу! Только сейчас говорю Петру: надо бы ей позвонить, пропащей…
- Ха-ха-ха! - злобно, по слогам произносит Андрей. Он вскочил и шнурует ботинки. - Я пошел. Привет Ксюше.
- Через два часа чтобы был, - оторвавшись от трубки, говорит мама.
Спустившись по лестнице, Андрей выходит из парадного, на котором висит черная доска с грозным обращением: 'Для вас, неплательщики!' Далее - номера квартир и фамилии. Так и есть: красуется Андрюшина фамилия, чтобы любой и каждый мог позлорадствовать. Оглянувшись по сторонам, Андрей с треском срывает доску. Наступив на одну ее половинку ногой, борется с ней, пытаясь сломать. Готово! 'Неплательщики' теперь на одной половине, 'Коробов' - на другой. Андрей разбегается и со свистом забрасывает обе дощечки - одну на северо-восток, другую на юго-запад. Все! Его совесть чиста, он предупреждал.
Из парадного выходит бабушка, в пальто и в платке, с сумкой. На ногах - тупоносые боты с пряжками.
- Ты куда? - спрашивает Андрей.
- На междугородную схожу… Давно Дмитрию не звонила, в Куйбышев.
- Слушай, ба… - Андрей глядит мимо бабкиных глаз. - Ты знаешь, не обращай на них внимания. На мать, на все разговоры эти. А то взяла и махнула бы к дяде Диме. Чем плохо? Там Волга…
- Надоела я тебе, - по-своему поняла бабка.
- Вот голова! Наоборот! А потом и я бы к тебе смотался, или давай вместе…
- Это как же? От живых родителей? От школы? - испугалась бабушка.
- Школы везде есть, - успокоил ее внук.
- А отец с матерью? Они у тебя одни! Грех, Андрюша…
- Это ты у меня одна…
Он не выдержал паникующего взгляда бабушки, тяжкой серьезности всего разговора и побежал что есть духу. Искажено его симпатичное лицо, горло ему что-то сдавливает, и он сам не поймет: что это, почему, откуда?…
В глубине двора появляется Курочкин - не то расстроенный, не то заспанный. Увидев Андрея, он, делая от радости нелепые подскоки, кидается ему навстречу:
- Андрюх! Где ты был? Мы тебя искали… И по телефону и везде!
- Зачем? - Андрей идет своей дорогой, не удостаивая его даже взглядом.
- Ну, вообще… Пойти куда-нибудь можно, воскресенье все-таки.
- Вот и хромайте.
- Слушай, а Пушкарь-то? - Курочкин трусит рядом, заглядывает в неумолимые Андрюшины глаза. - Отмочил, а? Это ж надо - так все наврать!
- Как это - наврать? - останавливается Коробов.
- А ты не знаешь?! Нет,ты правда не знаешь ничего? Это американское письмо он сам себе написал! Его Числитель расколол - он вспомнил книжку, из которой Пушкарь все эти имена cтырил! Потеха, да?
Лицо Андрюши светлеет, розовеет, и вновь расцветает его ясная неотразимая улыбка:
- Я ж говорил! Эх вы, ишаки!
И он прибавляет ходу.
- Андрюш, а мне можно с тобой? - томится Курочкин.
- Тебе? Со мной? - таким тоном спрашивает Андрей, что тот сразу теряется, отстает и смотрит вслед, распустив толстые губы.
Вернувшись во двор, Курочкин запустил камнем в кошку. Просто так, ни за что. Вероятно, он представил себе, что это не кошка, а Пушкарев.
12.
А Леня Пушкарев не утонул, не застрелился, даже не заболел, и под его ногами не разверзлась земля…
Он идет по улице сосредоточенный и темноликий. Не заглядывается ни на какие машины или витрины. Руки глубоко в карманах, воротник пальтишка поднят, глаза сощурены.
Леня подходит к новому пятиэтажному дому, входит в парадное. Поднимается по лестнице - медленно, как-то не по возрасту затрудненно.
Вот перед ним нужная дверь. За ней смех, магнитофонное пение. Леня не сразу решается позвонить. Женский голос спрашивает:
- Кто там?
Леня с внезапной юркостью бросается назад, одним лестничным маршем ниже. Непохоже, однако, чтобы он пришел сюда для такой пустой забавы - позвонить и сбежать.
Вышла моложавая черноволосая женщина, огляделась, пожала плечами.
- Детки, наверно, развлекаются, - сказала она, закрывая за собой дверь.
Леня подождал немного, затем снова поднялся на эту площадку и снова позвонил. Слегка. И снова дал стрекача.
После паузы, какой-то возни и спора вышел большой высоколобый человек с трубкой, лысеющий, что не мешало ему быть лохматым; он в джинсах (вещь нечастая в ту пору и завидная), светлой шерстяной рубашке и в тапочках.
