— Хорошо, Иннокентий Михайлович, — согласилась Мадлен покорно. — Я подумаю.
— Только не затягивай, хорошо? С этим делом нужно поторопиться.
— Хорошо, Иннокентий Михалыч.
— Как Макс? Справляется? Ты им довольна?
— Да, спасибо, вполне. В прошлый раз даже авокадо мне притащил, — Мадлен всегда говорила тихо и, казалось, не улыбалась никогда.
— Молодец, — похвалил Биг-Мака босс. — Правильно. Тебе витамины нужны! Может, есть какие просьбы, пожелания? Ты не стесняйся, мы же свои...
— Да я говорила Максу, мне нужна нотная бумага и у меня кончаются чернила.
— Чернила? — Иннокентий недоуменно поднял брови.
— Ну да. Черные. Я пишу всегда перьевой ручкой. Еще с третьего класса. Я говорила Максу, ну еще в тот раз, когда он с сестрой приходил.
— Сестрой? — Продюсер насторожился. — Какой сестрой?
— Ну своей сестрой. Симпатичная такая, Юля, кажется. Он тогда обещал принести. Вы ему напомните, ладно?
— Н-да... — Настроение у Иннокентия Михайловича явно испортилось. — Я ему напомню, — проговорил он довольно зловеще. — Я ему обязательно напомню...
Больше всего на свете Иннокентий не любил, когда кто-то нарушал правила игры. Особенно если этот кто-то находился в его прямом подчинении...
Узнав, что Машу собираются выписывать, Шведов конечно же бросил все дела и примчался в больницу. По дороге заехал за Сашей, справедливо полагая, что Маше будет приятно увидеть сына. Теперь они оба томились во дворе у здания больницы — Саша и Игорь Андреевич. Оба молчали и нервничали.
Шведов вынул сигареты, хотел было закурить, но обнаружил, что пачка пуста.
— Саша, я на угол, в киоск, за сигаретами, — сказал, поднимаясь со скамейки. — Тебе взять что- нибудь? Жвачку, сок, «баунти»?
Саша отрицательно покачал головой.
— Ну, как хочешь.
Шведов ушел. Саша, уже пожалевший о том, что так опрометчиво отказался от «баунти», принялся ковырять ботинком землю.
Невдалеке притормозило такси. Сергей рассчитался с таксистом и вылез. Побежал было ко входу в больницу, но тут заметил сына.
— Саша? — Сергей подбежал к сыну и, заграбастав его в объятия, расцеловал. — Ты был у мамы? Как она?
— Ее сейчас должны выписать, — спокойно сказал Саша.
— У тебя как? Ты почему не звонишь? Ты в порядке? — допытывался отец.
— Нормально... — Саша посмотрел в ту сторону, откуда с минуты на минуту должен был появиться Шведов. — Все у меня нормально...
— В школе?
— Как Юлька? — спросил вдруг Саша.
— Все хорошо. Ты звони нам, ладно? Юльке и мне, — отвечал Сергей бодро.
Игорь Андреевич заметил Сергея издалека. Сначала хотел было обождать, поскольку не видел никакого смысла в подобной встрече, потом все-таки, решив, что уже не мальчик и не пристало ему прятаться как нашкодившему школьнику от директора, медленно двинулся по аллее туда, где стояли Саша и Сергей.
Подойдя, поздоровался с Сергеем кивком, молча протянул «баунти» Саше.
Как ни велико было искушение, Саша шоколадку не взял. Молча покачал головой.
Шведов вздохнул, сунул шоколадку в карман. Достал сигареты, распатронил пачку. Молча предложил Сергею.
Сергей в ответ вынул и показал свои.
Шведов развел руками. Чиркнул зажигалкой.
Сергей — своей.
Как по команде, все трое повернулись к подъезду. Стали ждать.
Из здания больницы с озабоченным видом вышла Ползунова. Быстро подошла. Хотела было поздороваться, но Шведов опередил ее.
— Что случилось? — спросил он, чуя что-то недоброе.
— Доктор отменил выписку, — ответила Ползунова, косясь на Сергея.
— Почему? Почему, Лена? — Шведов заметно нервничал.
— Ей стало хуже, — сказала Ползунова и, поразмыслив, добавила: — Сильное кровотечение.
— Мама!.. — проговорил Саша испуганно. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не заплакать. — А когда?!
— Неизвестно, — ответила Ползунова сухо. — К сожалению, этого не знает никто...
Сергей уже в который раз пытался дозвониться в больницу к Маше. Он настолько был уверен, что в трубке, как всегда, раздадутся короткие гудки, что даже не сразу нашелся, когда ему неожиданно ответили.
— Але! — Сергей испугался, как бы не бросили трубку. — Але! Это больница?.. Добрый вечер. Скажите, как самочувствие Кузнецовой из шестой палаты? Да, спасибо... Але, да! — выкрикнул Сергей снова после недолгого ожидания — информацию добыли на удивление быстро. — Без изменений? Спасибо... Скажите, а навестить ее можно?.. А когда будет можно?.. Спасибо.
Вздохнув, Сергей положил трубку. Но телефон тут же зазвонил снова.
— Да! — ответил Сергей. — Добрый вечер, одну секундочку... — Просили Костикову, которая уже несколько дней жила с маленьким у Кузнецовых.
Сергей заглянул в комнату.
— Насть, трубочку возьмешь?
— Иду!.. — раздалось бодрое из глубины комнаты. И Костикова тут же возникла, как и положено кормящей матери, с соской в руке. — Ну что? — бросила она Сергею на ходу.
— А... — Сергей только рукой махнул. — Отечественное здравозахоронение. Состояние удовлетворительное, без изменений, навестить нельзя.
Костикова сочувственно вздохнула и быстро схватила трубку. Через какое-то мгновение она уже в обычной своей манере трепалась по телефону.
Сергей постоял еще немного и медленно пошел на кухню. Настроение у него было — хуже некуда. Только гостей принимать... Однако выхода не было — гости уже пришли, вернее — гость, и нужно было его развлекать...
На кухне все было чин-чинарем: на столе — огурцы, помидоры, зелень и прочий «соответствующий закусон». Ополовиненная бутылка «Смирновской».
За столом восседал начальник Сергея, Николай Петрович, крепкий и простой с виду мужик лет сорока пяти. Чувствовалось, что двести граммов водки, «откушанные» Николаем Петровичем не так давно, не прошли бесследно. Глаза босса мутновато блестели, узел дорогого галстука был ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута.
— Ну что? Едем? — воскликнул Николай Петрович, завидев вернувшегося на кухню Сергея.
— Куда? — Сергей в задумчивости опустился на свое место.
— Как это — куда? — удивился забывчивости подчиненного шеф. — Ты же девочкам ходил звонить?
— А-а, нет, — проговорил Сергей медленно. — Сегодня не получится. Какой-то у них там выездной показ завтра. Вставать надо рано, — придумал он с ходу.
