как обычно, не заметил ничего нового. Уродец словно обрел сверхъестественную власть над временем, законсервировавшись в своем нынешнем состоянии.
– В истекшем квартале совокупный оборот Ассоциации достиг девятнадцати с половиной триллионов дариев, в то время как общий объем финансовых поступлений снизился еще на шесть с половиной процентов, – начал Долтон. – Мы уже сократили инвестиции в инфраструктуру на два и три десятых процента. Необходимо обсудить вопрос об увеличении этой цифры еще на семь десятых.
– Если мы перестанем вкладываться в инфраструктуру, то скоро вообще останемся с голой задницей, – пробормотал вечно недовольный чем-то Ли Цзян. Говорил он, вроде бы ни к кому не обращаясь лично, но Долтон прекрасно расслышал эту фразу. Кресло неторопливо развернулось в сторону нежданного оратора:
– У вас есть конкретные предложения?
– Я бы голосовал за сокращение непрофильных активов, – поежившись под пристальным взглядом бесцветных глаз, ответил Цзян. – Мы вбухали почти шесть миллиардов в проект этого вашего гиперлинкора. Корабль все еще не достроен, но уже сейчас на его содержание Ассоциация выбрасывает без малого девять миллионов в месяц. Не многовато ли, сэм Долтон?
На мгновение в зале повисла гнетущая тишина.
– Мы учтем ваше мнение. Кто-нибудь еще желает высказаться?
В глубине души Алехандру был полностью солидарен с Цзяном, но все же предпочел благоразумно отмолчаться, как, впрочем, и остальные присутствующие в зале акционеры.
– По нашим данным, – вновь зашелестел речевой синтезатор Долтона, – над реализацией двигателя Рутта работаем не одни мы. Аналогичные исследования проводились и в лабораториях «Юнайтед Аэроспейс», правда, они достигли значительно меньших успехов. Это не пустые затраты, сэм Цзян, это долговременное капиталовложение. Если когда-нибудь на рынке появится корабль, способный перемещаться в субпространстве вне гейт-каналов… То мне хотелось бы иметь такую машину первым. Иначе нашему бизнесу очень быстро настанет конец.
– И какова вероятность того, что двигатель Рутта все-таки заработает? – подал голос Эдвард Бранович, нервно постукивая по столешнице кончиками тонких пальцев.
– Сто процентов. – Кажется, бескровные губы под прозрачной дыхательной маской дернулись в подобии усмешки. – Вопрос только в том, когда это произойдет.
– И каковы ваши предположения на сей счет, сэм Долтон? – осторожно поинтересовался тихоня Хорхе Эрнандес.
– У меня нет предположений, – равнодушно поправил его речевой синтезатор. – У меня есть уверенность. Скоро. Очень скоро. И для того, чтобы это произошло еще скорее, я предлагаю увеличить финансирование проекта.
Помещение наполнилось гулом возмущенных голосов. Акционеры шумно обсуждали высказывание Долтона, оживленно жестикулируя и перебивая друг друга. Сам возмутитель спокойствия, смежив веки, терпеливо ждал, пока уляжется буря.
– Сэм Долтон, при всем моем уважении… – подал наконец голос Арви Онсен и оглядел присутствующих в поисках поддержки. Эрнандес почему-то опустил взгляд. – В нынешних условиях это было бы не слишком целесообразно…
Застывшая в своем кресле фигура снова открыла безжизненные глаза.
– Мне хотелось бы услышать мнение аналитиков.
– Гкхм… – прочистил горло Дин Беррент, на долю которого всегда выпадала роль финансового эксперта. – Я как раз собирался… Впрочем, неважно. По имеющейся информации, в следующем полугодии «Ю Эй» планирует увеличить добычу на восемьдесят миллионов тонн, для чего открывается еще четыре месторождения: одно – на Дорионе и три – на Сайноре. Мы тут подсчитали… Капиталовложения должны составить примерно шестнадцать миллиардов дариев… Это оценочные затраты. С учетом их прибыли в ближайшие месяцы цены на изоген вырастут еще на два и шесть десятых процента. Для нас это означает дефицит бюджета в девяносто с половиной миллиардов.
– Следовательно, нужно заставить их сократить добычу в ближайшие месяцы, – резюмировал Долтон. – Это даст нам время завершить проект, оценить риски и оптимизировать бюджет исходя из текущего состояния рынка. Сэм Алесандеску, вы, кажется, хорошо осведомлены о положении дел внутри «Юнайтед Аэроспейс». На что вы обратили бы внимание в первую очередь?
При упоминании своей фамилии Алехандру непроизвольно вздрогнул.
– На Сайнору, сэм Долтон, – отозвался он. – Там больше всего месторождений среди планет класса «А». К тому же эта планета отличается весьма своеобразным климатом, поэтому «Ю Эй» вынуждена доплачивать работающему там персоналу. Средства они переводят через «Меридиан-стар-банк», так что…
– У нас, к слову, есть способы воздействовать на «Меридиан-стар», – перебил его Дин Беррент.
– Вот и я о том же. Если мы немного придержим платежи, то можно будет спровоцировать недовольство среди сотрудников выработок или, может быть, даже организовать забастовку. Теоретически это на некоторое время приостановит добычу.
– Боюсь, ненадолго, – возразил Ли Цзян. – Если мы хотим спасти бюджет, производство нужно остановить полностью.
– На Сайноре есть наше представительство? – неожиданно задал вопрос Долтон.
– Как и на любой крупной планете Сферы, – отозвался Алесандеску.
– Что ж, видимо, им придется пожертвовать, – проскрипел речевой синтезатор, и тонкие губы вновь искривились в безжизненной усмешке.
Алехандру начали одолевать нехорошие предчувствия.
Солнце пекло так, что не справлялась даже встроенная в пауэрсьют система вентиляции. Терпко пахло застарелым потом и раскаленным металлом. Тактическая информация, проецируемая на опущенное забрало шлема, еще не слишком надежно укладывалась в голове Макса, однако дрилл-капрал Груда утверждал, что со временем они научатся оценивать ее в считаные мгновения одним беглым взглядом. Пока что указатель направления и скорости ветра, расположеный рядом с индикатором датчика температуры над перечеркивающей забрало линией отклонения от горизонта только мешал обзору. Макс оперся поудобнее о громоздившийся перед ним земляной вал и чуть приподнял райфл-ган – перед глазами тут же вспыхнула сетка прицела.
– Поскольку подразделениям службы безопасности корпорации приходится работать на планетах с различной силой тяжести, различным климатом, влажностью, химическим составом и плотностью атмосферы, использование кинетического и огнестрельного оружия было признано неэффективным, – вещала на теоретических занятиях лейтенант Коберн, которую курсанты окрестили за глаза Коброй. Макс слушал ее занудные лекции вполуха, предпочитая вместо поглощения знаний внимательно разглядывать упругую задницу лейтенанта, к чему та, похоже, относилась с полным безразличием. Пожалуй, ее можно было бы даже назвать симпатичной, если бы не крупные, грубоватые черты лица и то надменно-брезгливое выражение, с которым Кобра цедила информацию:
– Излучатель «рэй-райфл си эс двадцать пять» является индивидуальным энергетическим оружием направленного действия, использующим для поражения цели импульсное электромагнитное излучение высокой интенсивности. Оружие снабжено устройством динамического изменения мощности заряда. Для защиты глаз от воздействия отраженной энергии допускается ведение огня только с опущенным забралом шлема, на которое системой обратной связи проецируется сетка прицела. Запомните условные обозначения…
Сейчас эта самая сетка маячила перед глазами Макса, не позволяя толком сосредоточиться. Вот дальномер, автоматически считающий дистанцию до объекта, на который направлен взгляд бойца. Ради интереса Макс посмотрел на собственную ладонь, любуясь бегущими по прозрачному пластику циферками. Вот этот кружочек соответствует размеру человека ростом в метр и семьдесят пять сантиметров, находящемуся на расстоянии четыреста метров при стандартной плотности атмосферы и освещенности. Кобра утверждала, что метр семьдесят пять – это и есть среднестатистический рост существа вида homo sapiens, даже с поправкой на долговязых выходцев с Лордона, где низкая гравитация, и коренастых адельмарцев, выросших в условиях полутора «же». Вот эта метка предназначена для стрельбы по цели,
