девушки. Улыбаясь, они слушали какого-то крепыша с нашивками гефрайтера на рукаве и заливисто смеялись, сверкая огромными глазами и демонстрируя ровные жемчужные зубки. Невозможно было не залюбоваться этой невиданной картиной: ладные фигурки, небольшие, аппетитные, упругие груди, очаровательные ямочки на улыбающихся щеках – Макс вообще видел живую девушку впервые за долгие- долгие дни, если не считать за таковую лейтенанта Кобру. Сердце забилось чаще, нестерпимо захотелось сгрести их обеих в охапку и крепко расцеловать прямо в губы – просто так.
– Ну так вот, подходит он к нам такой и говорит: на Калорисе вам будут платить двойную суточную ставку и жрачку будут давать тоже два раза в день, – вещал, наслаждаясь всеобщим вниманием, молодой гефрайтер. – А я ему такой и говорю: сэм капрал, так на Калорисе день длится шестьдесят три стандартных часа!
Дружный хохот девушек и молодых людей возвестил о том, что история пришлась им по душе. Услышав это нехитрое повествование, Макс замер на месте: голос рассказчика показался ему смутно знакомым. Он вперил в спину балагура пристальный взгляд, пытаясь припомнить, где раньше он мог слышать подобные интонации.
– А тут еще один прикол был, – продолжил тем временем гефрайтер, изредка бросая на прекрасных слушательниц двусмысленные взгляды, – прибыл к нам позавчера очередной отряд пешкодралов…
– Как-как ты назвал славные боевые подразделения космической пехоты корпорации? – стараясь придать физиономии наиболее свирепое выражение, громогласно рявкнул Макс.
Смешки затихли. Гефрайтер подскочил на месте, словно что-то ужалило его чуть пониже спины, и обернулся. На его лице разом сменилась целая гамма эмоций от готовности броситься на врага с кулаками до растерянности и испуга. Действительно, пехотинец в пауэрсьюте – устрашающее зрелище, кидаться на него врукопашную столь же бессмысленно, что и переть с голыми руками на шагоход. Макс поднял забрало шлема, чтобы гефрайтер мог получше разглядеть его грозный профиль. Тот несколько мгновений пристально всматривался в его лицо, затем на физиономии парня расползлась широченная улыбка, и, раскинув руки, он бросился на Макса, стараясь покрепче обхватить его за бронированные плечи:
– Вольтберг! Твою мать, Макс Вольтберг! Вот это да! Ребята, это ж Макс, мой старый друг! Дружище, ты-то здесь какими судьбами, а?
Признаться, Макс не ожидал столь бурного проявления эмоций и потому растерянно замер, опасаясь, что если он обнимет гефрайтера в ответ, то сьют запросто переломает ему кости. Хотя это, наверное, было бы недурной идеей.
– Привет, Рунни, – сказал наконец он. – Как видишь, решил отправиться на перевоспитание в армию. Закаляю, так сказать, боевой дух на ударном крейсере «Доминатор». А ты сам?
– Пятый взвод второго спецбатальона группы технического обеспечения войск! – бодро, как на плацу, отчеканил он и залихватски отдал честь. Похоже, Зильдер совершенно выбросил из головы ту историю со злосчастной бутылкой джина, благодаря которой Макс очутился здесь.
– Штабной, значит… – ехидно протянул он, внимательно следя за реакцией своего бывшего школьного приятеля.
Рунни затравленно покосился на девушек, ухватил Макса под защитный локтевой щиток и повлек прочь, небрежно бросив через плечо:
– Ребят, я скоро…
– Выходит, ты тоже решил повоевать на благо корпорации? – спросил Макс, осторожно высвобождая руку.
– Ну, когда меня копы замели, я дурачком прикинулся… – словно оправдываясь, затараторил Зильдер. – Ай-ди выкинул по дороге, назвался чужим именем, они и проверять не стали, все равно ничего запрещенного при мне не нашли. Спросили, отчего взгляд дурной и качает, я сказал, что по башке в драке получил, а сам «райселз» в рот – раз! Ну, эти, для свежего дыхания, я всегда с собой ношу, мало ли с кем… Кгхм. В общем, предложили вызвать врача – отказался, они бы сразу просекли, что к чему. Спросили, есть ли претензии ко второму участнику потасовки, – сказал, что нету. Ну меня и отпустили. Потом долго сидел без денег и без работы… Пока документы восстанавливал, то да сё… А когда война началась, по визору стали рекламу гонять – типа, поступайте к нам в «Ю Эй», будет все у вас о’кей… Ну деньги неплохие обещали, страховка опять же… Я думал, меня с моими подвигами не возьмут, а они взяли, как видишь.
– Ты Тину после того случая не видел? – задал давно беспокоивший его вопрос Макс.
– Не-а… – покачал головой Рунни. – Мы как-то и не собирались все вместе больше. Кто в Корис уехал, кто вообще с Джанезии свалил… Да забей ты на нее, что, девчонок мало, что ли?
– Не твое дело.
– Ты это… – опустил голову Рунни и тяжело вздохнул. Похоже, слова давались ему с большим трудом. – Ты прости, что тогда… Ну, в общем… Сам понимаешь, если б меня с этим делом взяли, да с учетом прошлой судимости… Ну и за выходку на веранде прости, я вообще не соображал тогда ни черта…
– Это я заметил, – мрачно откликнулся Макс.
– О! Кстати! – поднял палец куда-то к сеящим мелкую морось небесам Рунни. – Погоди немного…
Он развернулся на каблуках и стремглав бросился куда-то под дождь, а спустя пару минут вернулся, прижимая к груди небольшой пластиковый пакет.
– Открывай вещмешок! – скомандовал он, доставая из пакета две плоские продолговатые емкости, на металлических боках которых отчетливо виднелись символы «огнеопасно!» и «высокотоксично!».
– Что это?
– Не видишь, что написано? Аделизолин, им рефлекторы на прицелах протирают.
– А на самом деле?
– Шотландский виски. Ненастоящий, конечно, на Вальгарде разливают. Но на вкус – ничего.
– С ума сошел? – перешел на шепот Макс, нервно оглядываясь по сторонам. – А если заметят?
– Да наплюй! – гулко хлопнул его по бронированному плечу Рунни и рассмеялся. – Тут две трети личного состава употребляет с различной степенью регулярности. Главное – не светиться, как сказал один энсин-офицер, сперев со склада десять килограммов урана. В общем, бывай. Будет время – заглядывай, мы во-о-он в том бараке размещаемся, вместе со штабом полка…
Макс поспешил к месту сбора, однако, оказавшись среди своих однополчан, понял, что можно было и не торопиться. Здесь царила атмосфера расслабленности и умиротворения: кто-то сидел прямо на примятой голубой траве, кто-то и вовсе дремал, растянувшись на земле и положив под голову вещмешок. Макс последовал их примеру, решив использовать редкие свободные минуты для отдыха. Неожиданная встреча навеяла множество воспоминаний о детстве, играх с приятелями во дворе его дома, где заросший алым бурьяном пустырь казался целой неисследованной вселенной. Даже занятия смартболом не казались ему теперь столь же тошнотворными, как раньше. Далекий дом вообще представлялся отсюда каким-то фантастическим, навсегда потерянным раем. Там все было другим – даже небо: высокое, доброе, светло- зеленое… Макс поднял глаза и уставился в небеса. Дождь прекратился, и в небольшую прореху облаков заглянула прозрачная синева, открыв ему захватывающее дух зрелище: небосвод перечеркивали широкой дугой ровные белые полосы, словно нарисованные гигантской кистью на лазурно-голубом фоне. Восхищенный этим сказочным видением, Макс пихнул локтем сидевшего рядом Ковача и указал ему подбородком вверх. Тот поднял взгляд, а потом отвернулся, пробормотав:
– Пылевые кольца. Такое тоже бывает, парень.
Вдалеке послышалась какая-то возня и неразборчивые выкрики. Макс приподнялся на локте, чтобы получше рассмотреть источник шума. Двое вооруженных бойцов волокли за шкирку высокого и мосластого мужика в гражданской одежде, который, обвиснув в их руках, не оказывал особого сопротивления, лишь перебирая по земле длинными худыми ногами. Один из парней держал в руке порванный и замызганный рюкзак. Откуда-то появился вахмистр Титу в сопровождении одного из старших офицеров, остановился, с интересом наблюдая эту картину. Приблизившись к нему на расстояние нескольких шагов, бойцы отпустили мужика, и тот, поддавшись закону всемирного тяготения, рухнул на землю, громко ойкнув при падении.
– Что здесь? – рявкнул Титу, с брезгливым любопытством разглядывая лежащую у его ног добычу.
– Агента Ассоциации поймали, сэм вахмистр! – доложил один из конвоиров. – Прятал чего-то возле периметра!
С этими словами он вывернул содержимое рюкзака прямо на землю. В траву посыпалась какая-то
