забыв об осторожности, топтались на месте немецкие пехо-тинцы. Все с удивлением смотрели на огромный, сияющий голубым светом волчок, вращавшийся посреди всей этой картины разрушения и хаоса.
'Радиус десять метров… десять… — мелькали в голове у майора слова Роберта. — Нужно подобраться еще хотя бы метров на семь… так будет надежнее!..'
Пушка фашистского танка слегка провернулась, уставившись прямо на стар-тующий хронолет.
Бердышев со всей силы оттолкнулся от земли, и кинулся вперед. Засверкали огоньки выстрелов из пулеметной амбразуры, и майор почувствовал два удара: в плечо и в бок. Уже падая, он нажал на красную кнопку, и из последних сил метнул вперед увесистый кубик. Взрыва он уже не слышал…
Оберштурмбанфюрер Штюрмер с восторгом наблюдал за происходящим в мощную оптику. Здесь, в тесной танковой башне, было жарко и душно, но душа эсэсовца ликовала.
Вот она, черная полусфера, таинственное оружие русских! До нее осталось лишь каких-то полсотни метров, а сопротивление защитников сломлено. Последние чекисты только что полегли под гусеницами танков и в яростной рукопашной схватке. Еще пара минут и…
Внезапно странная штуковина приподнялась в воздухе, засветилась голубым светом, и вот она уже похожа на огромный вращающийся волчок. Из наушников шлемофона донесся взбешенный голос Грюнберга:
— Они стартуют, Генрих, они стартуют! Что вы стали, болваны! Не дайте им стартовать! Вперед, только вперед!..
— Механик, вперед! — заорал Штюрмер по внутренней связи, и тяжелая машина тронулась с места.
Контуры черной полусферы окончательно размазались. Похоже, русский ап-парат должен вот-вот улететь.
— Заряжай! — крикнул оберштурмбанфюрер. — Наводи по цели!..
Выбирать не приходилось. Лучше уж пусть все горит синим пламенем, но уле-теть этой штуке дать нельзя… Штюрмер набрал в рот воздуха, но крикнуть 'Огонь!' ему не дали.
Внезапно из воронки прямо по курсу поднялся человек в советской офицер-ской форме, который кинулся прямо под гусеницы. Затрещал пулемет нижнего стрелка, человека отбросило в сторону, но он, падая, успел кинуть что-то навстречу набиравшей ход машине. Это было последнее, что увидели в своей жизни и Штюр-мер, и экипаж танка, и окружавшие машину эсэсовцы. Спустя секунду, мир навсегда растворился для них в ослепительной вспышке дьявольского пламени…
За всем этим, из рубки штабного бронетранспортера, наблюдал потрясенный Грюнберг. Он видел стремительно вращавшуюся в голубом сиянии загадочную русскую машину, приближавшийся к ней танк Штюрмера, а затем на его месте сверкнула ослепительная вспышка.
Бригадефюрер с адъютантом быстро пригнулись, укрывшись за бронирован-ным бортом, но тут по ушам ударил оглушительный вой, раздался хлопок, а затем наступила тишина.
Первым пришел в чувство адъютант, который осторожно взглянул в смотро-вую щель и, забыв о субординации, инстинктивно схватил начальника за рукав.
— Господин бригадефюрер, смотрите!..
Грюнберг остолбенел. Аппарата на месте не было. Поляна была пуста, лишь на том месте, где несколько секунд назад находился танк, дымился выжженный круг земли диаметром около двадцати метров. И ни малейших следов!..
— И все же они успели… — прошептал себе под нос Грюнберг. — Какое велико-лепное оружие… Несчастный Генрих!..
По броне защелкали пули. Одна из них, срикошетив, сорвала с головы брига-дефюрера генеральскую фуражку. С противоположного конца поляны еще продол-жали вести огонь два советских пулемета.
— Скомандуйте отход, Венцель, — угрюмо сказал Грюнберг, вытирая носовым платком потную лысину. — Уже темнеет. Остатки противника окружены и прижаты к болоту. Утром прочешем местность, и окончательно с ними покончим. Заодно осмотрим и то место, где находилась эта штука… — Бригадефюрер еще раз внима-тельно осмотрел в бинокль окрестности, а затем, прищурившись, посмотрел на Венцеля. — А русский аппарат, несомненно, был уничтожен покойным Штюрмером из танковой пушки в последний момент. Вы не находите?..
Адъютант молча кивнул…
Смеркалось. Лена осторожно выбралась из своего укрытия. По лицу ее текли слезы. Чудесная машина покинула 'Терру-четыре', унося Андрея и его спутников домой, в будущее. В их будущее и в их мир… А Бердышев — ее горячо любимый с детства 'дядя Дим'? Он, скорее всего, погиб; пожертвовал собой, взрывая фашист-ский танк.
Стрельба стихала. Немцы медленно отходили назад. Откуда-то сбоку, с опуш-ки, короткими очередями бил по ним уцелевший советский 'максим'.
Лена вытерла с личика слезы, и торопливо пошла туда, к тому месту, где погиб Бердышев. В руке она сжимала бесполезный наган с последним патроном.
Пройдя несколько десятков метров, девушка вдруг обо что-то споткнулась, и упала в воронку от снаряда, на что-то теплое и мягкое. Она осторожно пошарила вокруг, и сразу почувствовала под руками слегка присыпанное землей человеческое тело. Лена испуганно отшатнулась, но тут лежащий ничком человек тихо застонал, и что-то пробормотал. Голос показался ей знакомым.
Девушка осторожно перевернула раненого на спину, пригляделась, и вскрик-нула от радости. На единственной уцелевшей петлице окровавленной и обугленной гимнастерки тускло блеснул ромб майора госбезопасности, покрытый местами об-лупившейся рубиновой эмалью.
— Дядя Дим! Ты живой?..
Она обхватила голову Бердышева руками и прижалась к ней щекой. Дмитрий Сергеевич с трудом открыл глаза.
— Лена… Это… ты?.. Что ты тут делаешь?
Она не ответила и начала быстро расстегивать набрякшую кровью гимнастер-ку на груди майора.
— Молчи… Ты ранен… Сейчас, я перевяжу.
— Подожди, — прохрипел Дмитрий Сергеевич. Чувствовалось, что каждое слово давалось ему с большим трудом. — Я успел?.. Они… спаслись?
— Да, да! Ты этот кубик, что тебе Роберт дал, под танк кинул, все вспыхнуло, и он испарился, ничего вообще не осталось! Я думала, что ты тоже… вместе с ним, — Лена всхлипнула. — А они спаслись, я видела! Их машина крутилась, крутилась, а потом, раз!.. И исчезла!
— А немцы?
— Они отступают… Помолчи, дядя Дима, ты очень слаб…
Майор вздохнул. В груди у него заклекотало, а на губах появилась кровь.
— Неважно… Что со мной — это неважно… Главное они… Я успел… А ты… ухо-ди… Брось меня, и немедленно уходи… туда… в лес…
— Не уйду, — прошептала девушка. — Я не уйду…
— Уходи немедленно… я кому сказал! — повысил голос Бердышев. — Девчонка!.. — он попытался приподняться, но застонал и обессилено откинулся назад. — Леночка, прошу тебя, уйди… А мне оставь вот это… — она показал на торчащий у нее из-за пояса револьвер.
Лена снова всхлипнула и, вытерев слезы, прикрикнула на раненого:
— А ну, молчите! И не кричите на меня, все равно будет так, как сказала я… И глупости всякие тоже говорить не надо! — Она склонилась над лежащим и горячо зашептала ему на ухо: — Я вытащу тебя отсюда, обязательно вытащу! Мы еще по-воюем, дядя Дим, мы еще увидим нашу победу!
Она подхватила Бердышева под плечи, и, кряхтя, потащила его тяжелое непо-воротливое тело в лес, туда, откуда доносилась трескотня советского пулемета…
16
…Андрей очнулся от чьего-то прикосновения. Или ему это только показалось? Нет, похоже, это действительно было прикосновение. Кто-то нежно и осторожно коснулся его щеки, а затем на лоб упала холодная и мокрая капля. Что это: вода, слезы, пот?.. Неожиданный порыв легкого ветерка принес запах.
