Роско вскинулся, вздрогнул и понял, что просто заснул у костра. Заливаемые дождем головешки шипели. Что ему снилось? Анджелка и еще кто-то. Разговор…
Роско решительно закутался в одеяло и лег головой на подушку из набитой сосновыми ветками куртки. Перед рассветом под Роско пробралась струйка скопившейся в углублении воды, и он, не просыпаясь, дважды отодвигался, недовольно что-то пробурчав. Больше ему не снилось ничего.
Вещи он оставил в незаметной расселине близ входа в «лабиринт». Этот вход был сделан когда-то в виде сводчатой дверцы. За стандарт-десятилетия, а то и века камень большей частью обвалился, и вход выглядел неряшливой пастью с обломанными клыками.
Роско оглянулся на пороге. Его никто не провожал, кроме умытой ночным дождем Земли. Прищурившись на полет стайки стрижей на ослепительном фоне убегающего вдаль солнца, Роско шагнул в «лабиринт».
Первое, что встретило его, был глубокий, из недр доносящийся гул.
6
«Как будто говорили за спиной…»
Потом еще было в ущелье, по дороге с кладбища. 'Не знаю, как сказать… Ну вот словно идешь и разговариваешь, только с кем разговариваешь, идет сзади, и не оборачиваешься, а слышишь только. Когда говорят за спиной — особенно слышно, нет? По-моему, это все из того времени, что он был здесь. Я помню, да. Только вот я-то вспоминала и отвечала мысленно, а его голос был живым, настоящим. Я слышала его ну вот как тебя, отца или кого-нибудь другого. Голос не раздавался у меня внутри, в голове, я слышала ушами. Правда. А оглядывалась — никого нет.
— Это все? Или еще что-нибудь?
— Не знаю… Было, но уж этому ты точно не поверишь. Я и сама думаю теперь, что привиделось. Только откуда мне все выдумать? Я такого и не видела никогда. Нет, ты не поверишь…
— И все-таки. Я попробую, Анджелка.
— Ну вот комната. Не такая, как у нас в домах. Большая, высокая, светлая. Окна очень большие и прозрачные. И за окнами очень светло, ярко даже. Как будто в каждом по солнцу… Я видела солнце тогда, мы сначала вместе шли, а потом…
— Да-да, я помню тот день. Дальше.
— И много людей. Красивые. Мужчины. Седые. Красивая такая седина. Сидят вокруг большого стола и смотрят на меня. То есть не на меня, а на него. Но я как будто была им, смотрела его глазами, говорила с ним вместе. А вот что говорила — не вспомнить. Да и тогда, кажется, не понимала. В чем-то мне — нам — надо было тех красивых седых мужчин убедить. А они не верят. Знаешь, они мне теперь представляются чем-то похожими на тебя. Или ты на них. Но, в общем, какое-то сходство, даже не совсем по внешности, а…
— Это было как сон? Наяву? Нет?
— Нет… или было… Нет, не так, я прекрасно понимала, где я и что делаю. Один раз случилось, когда я была дома, помогала маме и Дэне купать маленького. И потом еще раз, и тоже дома. А раз — на улице, я шла к Искуснице Мие за вышивкой, так что нет, не сон. Но был и сон. Как будто. Только я это не хочу рассказывать… нет, расскажу. Другой. Тут я совсем ничего не понимаю. Понимаешь, дядя Ник, — вода. Так много, сколько и вообразить нельзя. Всюду вода, вокруг и да же где-то сверху. Там не видно, но я знаю. Мы знаем — потому что я снова была с ним как бы одним целым. Мы в такой… таком… ну, вроде саней, только они сделаны для того, чтобы можно было двигаться по воде…
— Плыть. Челнок. Лодка.
— Что?
— Ничего. Ты говори, говори.
— И опять так светло, так ярко вокруг. И ветер… Не наш ветер, а — теплый, ласковый, мягкий, хотя и довольно сильный. Нас несет по этой воде, и мы думаем, что впереди снова какой-то путь и надо идти и идти. Потом высокий открытый обрыв, земля совсем без снега, и такие там стоят громадные деревья, которых на самом деле и быть не может. Шумят под ветром… Нет, это точно был просто сон.
Анджелка сложила руки на коленях. На лавку, откуда тело Пикора унесли, когда прибежал его отец, Пэкор-башмачник, белее снега, мокрый, потому что выскочил без накидки и шапки, Анджелка старалась не смотреть. Ей было страшно, разговор, затеянный Ником Чагаром, развеял этот страх лишь отчасти. В Управном доме остались она, Ник Чагар и отец, Управник Большой К. Где-то внизу сидели Мис и вернувшийся Скрига. Недавно он пробил третью стражу. Середина ночи.
— И что, по-твоему, все это должно означать, Ник? — подал свой голос Карт Анджел. Он сидел насупившись, положив подбородок на кулаки.
— Только, разумеется, не то, что твою дочку чем-то опоили. Или околдовали, или сглазили. Забудь эти бабушкины сказки, Карт. Тут все посложнее.
— Бабушкины сказки? — сказала Анджелка. — Я не слышала у бабушки Ки-Ту сказок, в которых бывало что-нибудь похожее.
— Я помню Ки-Ту совсем молоденькой девушкой, вроде тебя, Анджи. Она была шалуньей и проказницей. Но уже тогда не отходила от Ки-Аны, такой же старой рассказчицы, как она сама сейчас.
— Доня от Ки-Ту не отходит…
— Ник, какое нам дело до сказок! Чего ты добиваешься от моей дочери, можешь объяснить?
— Сказки сказками, а легендами пренебрегать нельзя, Управник. В них мудрость и истина. Книг же ведь ты не читаешь, так хотя бы слушай. Ищи скрытую правду. Я сейчас тоже пытаюсь найти и понять.
— Если бы у тебя было столько же забот, сколько каждый день сваливается на Управника…
— Послушай, Анджела, а ты не пробовала специально думать о Роско, представлять, откуда он и как там? Может, смогла бы увидеть?
Бледное личико Анджелки тронула печальная улыбка. Всего на миг.
— Он сказал, там — рай.
— Рай?
— Рай. Так он сказал. Что это такое, дядя Ник?
Ник Чагар хотел что-то ответить, но не дал Большой Карт Анджел.
— Нет, вы только послушайте! Сиэны тут нет на вас! Один колдун девку с пути сбил, другой добавляет! Как ты хочешь, но мне это не нравится, Ник Чагар! Я не понимаю, какое отношение имеет ко всему чужак-бродяга. Что нам пересказал Зарт — только бред бедного мальчика? Или — правда? Что ты там себе на думал, Ник Чагар? При чем тут моя дочь?
— Перестань, отец! — сказала Анджелка. — Никто меня с пути не сбивал. Дядя Ник имеет в виду совсем другое. Вспомни, в прошлую зиму три чапы не пришли из степи — кто сказал, где их искать? А сколько вы меня про погоду спрашиваете? И когда я была совсем маленькой — кто мне рассказывал, что иной раз бывало?
— Это точно, — подтвердил Карт Анджел, — тут я ничего не говорю. Что у тебя есть, Анджи, то есть. Это так, Ник. Она как-то умеет узнавать… угадывать… Нам с Этиль о ней давно… Только ведь все это другое. При чем тут Роско приблудный, чтоб ему в степи замерзнуть? Честное слово, я уже жалею, что…
— Повторяю тебе, Большой Карт, все связано. И всему ты получишь объяснение, дай мне только разобраться.
— Объяснение! Я сыт по горло объяснениями! Кого ни спроси — у каждого найдется свое объяснение! Самое что ни на есть правильное и верное. Тому Управник не тот, у этого — в соседях-подлецах все дело, еще кого дурная примета напугала. Завтра на площади
