проделывает намеренно: эпоха спрессовывает противоречия воедино. Однако он избавляет себя от занятий мучительным самодвижением своих произведений и трактует их как режиссер. Потому-то его язык столь же мало отдален от коммуникативного, как и от шутливого: олицетворение несерьезности, игра, от которой субъект держится поодаль, отказ от эстетического развертывания истины объявляют себя гарантами подлинного как правдивого. Это противоречие губит его музыку: измышленный Стравинским стиль навязывает строптивому материалу объективность таким же насильственным и ни к чему не обязывающим способом, как пятьдесят лет назад делал модернизм, за счет уродливых разновидностей которого по сей день живет всякий эстетический объективизм. Воля к стилю заменяет сам стиль и тем самым его саботирует. Такой объективизм далек от объективности того, что вырабатывает собственную структуру из себя. Он устанавливается по мере стирания следов субъективности и провозглашения полостей, где прежде она находилась, ячейками подлинного сообщества. Распад субъекта, вызывающий ожесточенное сопротивление школы Шёнберга, без обиняков истолковывается музыкой Стравинского как некая высшая форма, при которой категория субъекта должна быть снятой. Итак, Стравинский в конце концов приходит к эстетическому просветлению рефлективного характера современного человечества. Его неоклассицизм создает образы Эдипа и Персефоны, но намеренно созданный миф – это всё еще метафизика всякого рода угнетенных, которые не желают метафизики, не нуждаются в ней и насмехаются над ее принципами. Тем самым объективизм определяется как то, чего он страшится, а свидетельством об ужасе перед тем, чего он страшится, исчерпывается все его содержание – пустое частное занятие эстетического субъекта, трюк изолированного индивида, корчащего из себя объективный дух. Если бы сущность последнего сегодня осталась прежней, то такого рода искусство было бы незаконным, ибо сегодня объективный дух общества, интегрированного против своих субъектов посредством соответствующего их порабощения, сделался столь же прозрачным, сколь неистинным в себе. Правда, это пробуждает сомнения в абсолютной достоверности идеала самой подлинности. Бунт школы Шёнберга против замкнутого произведения искусства в годы экспрессионизма действительно потряс само по себе понятие о таком произведении, но все же, будучи ошеломленной реальным продолжением существования того, чему эта школа бросила духовный вызов, она не смогла надолго поколебать его примат. Стравинский выполняет основное требование традиционного искусства: то, что музыка должна звучать так, будто она существовала с начала времен означает, что в ней повторяется то, что наличествовало с незапамятных времен, то, что в качестве реального сохранило силу для вытеснения возможного. Эстетическая подлинность – это социально необходимая видимость: ни одно произведение искусства в обществе, основанном на власти, не может иметь успех, не кичась собственной властью – однако тем самым оно вступает в конфликт с собственной правдой, с тем, что оно выступает от имени грядущего общества, более не ведающего власти и не нуждающегося в ней. Отголоски первобытного, воспоминания о доисторическом мире, разновидностями которых живет эстетическая претензия на подлинность, представляют собой следы увековеченной несправедливости, которая в то же время мысленно устраняет эту подлинность, но всеобщность и обязывающий характер подлинности по сей день обязаны единственно этой несправедливости. Регресс Стравинского по направлению к архаике не чужд подлинности, даже если он прямо-таки разрушает ее в имманентной непрочности музыкальных структур. Если Стравинский обрабатывает мифологию и при этом посягает на миф, фальсифицируя его, то здесь проявляется не только узурпаторская сущность нового порядка, прокламируемого его музыкой, но также и негативная сторона самого мифа. В мифе – как образ вечности и спасения от смерти – его чарует то, что осуществлялось в реальном времени посредством страха смерти, при помощи варварского угнетения. Фальсификация мифа свидетельствует об избирательном сродстве с подлинностью. Вероятно, подлинным искусство могло бы стать лишь в том случае, если бы оно избавилось от идеи самой подлинности, от идеи «быть так и не иначе».
СПИСОК ИЗБРАННЫХ МУЗЫКАЛЬНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
Gurrelieder, Universal-Edition, Wien
Acht Lieder, op. 6, Universal-Edition
Sechs Orchesterlieder, op. 8, Universal-Edition
Erste Kammersymphonie, E-Dur, op. 9, Universal-Edition
Zweites Streichquartett, fis-moll, mit Gesang, op. 10, Universal-Edition
Drei Klavierstucke, op. 11, Universal-Edition
Fiinfzehn Gedichte aus dem «Buch der hangenden Garten», von Stefan George, op. 15, Universal-Edition
FunfOrchesterstucke, op. 16, Edition Peters, Leipzig
Erwartung, op. 17, Universal-Edition
Die gluckliche Hand, op. 18, Universal-Edition
Sechs kleine Klavierstucke, op. 19, Universal-Edition
Pierrot Lunaire, op. 21, Universal-Edition
Funf Klavierstucke, op. 23, Hansen, Kopenhagen
Serenade, op. 24, Hansen
Blaserquintett, op. 26, Universal-Edition
Vier Stucke fur gemischten Chor, op. 27, Universal-Edition
Drei Satiren fur gemischten Chor, op. 28, Universal-Edition
Drittes Streichquintett, op. 30, Universal-Edition
Variationen fur Orchester, op. 31, Universal-Edition
Von heute aufmorgen, op. 32, Selbstverlag des Komponisten
Begleitmusik zu einer Lichtspielszene, op. 34, Heinrichshofen, Magdeburg
Sechs Stilcke fur Mannerchor, op. 35, Bote und Bock, Berlin
Konzert fur Violine und Orchester, op. 36, Schirmer, N.-Y.
Viertes Streichquartett, op. 37, Schirmer
Suite fur Streichorchester, Schirmer
Zweite Kammersymphonie, op. 38, es-moll (не напечатано)
Streichtrio, op. 45 (размножено как рукопись)
Wozzeck, op. 7, Universal-Edition, Wien
Lyrische Suite fur Streichquartett, Universal-Edition
Lulu (Fragment), Universal-Edition
Konzert fur Violine und Orchester, Universal-Edition
Funf Satze fur Streichquartett, op. 5, Universal-Edition, Wien Streichtrio, op. 20, Universal-Edition Variationen fur Klavier, op. 27, Universal-Edition Streichquartett, op. 28, Boosey and Hawkes, London
Petruschka, Edition Russe de Musique, Berlin, Moskau, Leipzig, New York
Le Sacre du Printemps, Edition Russe de Musique
Drei japanische Lieder, Edition Russe de Musique
Renard, Chester, London
Histoire du Soldat, Chester
Ragtime pour onze instruments
