— У меня есть предложение! — отозвалась Сана. — Пусть Адиля, когда пойдет за своим рефератом, начистоту поговорит с ним.
— О чем же она будет говорить? — поинтересовалась Лейла.
— Она должна прямо спросить: «Что вам нужно от Лейлы? Это вы любя придираетесь к ней?»
Тут даже Адиля, не выдержав, расхохоталась, представив, как она один на один допрашивает доктора Рамзи в его кабинете.
— Ну ладно, я пошла, — с сердитым видом сказала Лейла, поднимаясь.
— Обожди, чего ты сердишься? — потянула ее за руку Сана. — Я серьезно предлагаю, пусть Адиля сходит к нему и скажет: «Если Лейла в чем-нибудь виновата, то она просит ее извинить».
— Это, может быть, и приемлемо, но ему надо сказать и еще кое-что…
— Откуда вы взяли, что я вообще собираюсь с ним говорить? — вмешалась Адиля.
— Ну, хорошо, — сказала Сана. — Тогда у меня есть другое предложение.
— Какое?
— Пусть за него выйдет замуж Адиля.
— Ты сегодня, Сана, просто несносная! — с упреком сказала Адиля. — Из этой затеи ничего не выйдет!
— Почему? — спросила Лейла.
— Да потому, что в первую же неделю нашего брака он расколотит голову мне, а я — ему.
— Зачем же так? — засмеялась Сана.
— Нет, нет! — тряхнула головой Адиля. — Моя кандидатура не подойдет. Ему нужно такую, как наша Лейла, — изящную, красивую, смирную, нежную…
— … послушную, задумчивую… — подхватила Сана.
— Довольно! — оборвала ее Лейла. — Мне от вас никакой помощи не надо! Это мое личное дело. Обойдусь как-нибудь без вас!
— Что же ты ему скажешь, Лейла? — поинтересовалась Сана.
— Найду, что сказать! Главное, оскорблять больше не позволю!
Лейла направилась за своим рефератом с твердым намерением высказать наконец доктору Рамзи все, что накипело у нее на душе. Но достаточно было ей увидеть строгое, как всегда, бледное лицо профессора, как все слова, приготовленные заранее, выскочили из головы. Она нерешительно подошла к столу и дрожащим голосом робко произнесла:
— Я пришла за своим рефератом.
Доктор Рамзи молча открыл ящик. Достав реферат, который лежал сверху, будто специально приготовленный к приходу Лейлы, он бросил его на стол.
Лейла покраснела, взяла работу и собралась уходить.
— Подождите! — услышала она властный голос доктора Рамзи.
Девушка замерла на месте, не решаясь ступить шагу.
— Откройте тетрадь и посмотрите отметку, — все так же холодно приказал он.
В тетради стояло «хорошо». Конечно, он прекрасно знал, какую поставил отметку, но все же спросил:
— Какую вы получили оценку?
— «Хорошо».
— А вы могли получить «отлично»… И знаете, почему не получили?
Лейла оставила этот вопрос без ответа.
— Что же вы молчите? — спросил доктор Рамзи уже с раздражением. И, снова не получив ответа, продолжал: — Потому что не бережете время! В библиотеке нужно заниматься! Понимаете — заниматься! — почти выкрикнул он.
Лейла взялась рукой за угол стола. О, как ей хотелось дать ему пощечину! Но она стояла, окаменев, боясь даже поднять глаза. В эту минуту она ненавидела его.
— Вы сердитесь на меня? — словно прочитав ее мысли, уже спокойно спросил Рамзи.
Лейла опять промолчала, только прямо посмотрела ему в лицо. Доктор Рамзи вдруг смутился. Взгляд Лейлы застал его врасплох. У него был такой вид, будто его уличили в незнании чего-то очень важного, что ему, как профессору, должно быть хорошо известно. Впервые в жизни он растерялся.
В глазах Лейлы доктор Рамзи прочел такую ненависть и силу, которых никак не ожидал в этом, как ему раньше казалось, робком, беспомощном и нежном существе. Он интуитивно почувствовал, что этот момент может быть концом всего. Поборов минутную слабость, доктор Рамзи постарался придать своему взгляду обычную холодность и властность. Начался молчаливый поединок. Он смотрел на девушку в упор, словно старался пронзить насквозь, загипнотизировать, сломить ее волю, заморозить своим ледяным взглядом… Лейла чувствовала, как кровь холодеет в ее жилах, сердце куда-то проваливается, ноги подкашиваются… И она не выдержала — опустила глаза.
— Почему вы сердитесь на меня? — с едва заметной улыбкой переспросил доктор Рамзи. — Потому что я хочу направить вас на правильный путь, забочусь о том, чтобы вы стали лучшей студенткой на курсе?..
Лейла не отвечала.
— Мне бы хотелось услышать от вас только одно, — продолжал он. — Как, по-вашему, вы поступаете правильно?
Наступило тягостное молчание. Он ждал. И время, казалось, тоже остановилось в ожидании, когда девушка наконец вымолвит хоть слово.
Из глаз Лейлы покатились слезы, доктор Рамзи осторожно коснулся ее руки.
— Плакать не к чему, — сказал он неожиданно мягко.
Лейла удивленно посмотрела на него. Но перед ней сидел человек с каменным лицом и холодными невыразительными глазами. Как будто это не он только что касался ее руки, говорил успокаивающие слова… Лейла смахнула слезы и медленно направилась к выходу. «Вырвись на свободу, любимая. Распахни дверь в мир и оставь ее открытой», — вспомнила она слова Хусейна.
— Одну минутку! — остановил ее доктор Рамзи. — Я хочу сказать вам еще кое-что.
Лейла обернулась.
— Некоторые, возомнив себя слишком образованными, пренебрегают общепринятыми законами и обычаями. Я бы хотел предостеречь вас от этого. Именно эти законы связывают нас с обществом, как корни связывают дерево с землей. Без них дерево засохнет, и малейший ветер свалит его на землю.
Доктор Рамзи замолчал. А Лейла стояла и смотрела на него, словно заколдованная… Он был совсем рядом и в то же время недосягаемо далеко. Высокий, красивый, бледный, он смотрел на нее свысока, как бог с Олимпа. Да он и есть один из древнегреческих богов, которые не бывают слабыми, никогда не ошибаются и ни в чем не сомневаются. И он готов заботиться о ней, направить по верному пути. Но если бы он не был так жесток, так неумолим! Должна же быть у бога хоть капля сострадания! «Умоляю, не мучай меня! Сжалься! Возьми под свою защиту! Я готова следовать за тобой куда угодно! Только не мучай меня! Не мучай!..» — говорили глаза Лейлы.
Лицо доктора Рамзи подобрело. Он улыбнулся и мягко сказал:
— Я вас больше не задерживаю. Можете идти, Лейла.
Уже в коридоре Лейла сообразила, что доктор Рамзи впервые назвал ее по имени… По имени…
Глава 17
Их отношения вступили в новую фазу. Теперь они были связаны, помимо всего прочего, еще интимными нитями, общей тайной. Встречая ее в коридоре, доктор Рамзи улыбался какой-то особой улыбкой, предназначенной только ей. Эта улыбка выделяла ее из всей общей массы, напоминала, что она для доктора Рамзи самая лучшая, самая красивая…
После окончания второго курса он дал ей на лето несколько книг из собственной библиотеки, которыми очень дорожил. Когда же каникулы кончились, Рамзи попросил показать выписки, обратил ее
