разжать указательный палец сестры и пригнуть его к переплету Библии.
— Я, Мёртл… — подсказал полицейский.
— Я, Мёртл… — повторила она таким голосом, как будто эти слова душили ее.
— Ладно, — сказал он. — Хватит.
Он шлепнул печати на их бланки с заявлениями и поставил на каждой печати свою размашистую подпись. За ним на стене висели портреты королевы и герцога Эдинбургского. Мёртл, посасывая большой палец, вытаращила глаза на бриллианты королевы.
— Ну, чего тебе еще надо? — спросил полицейский.
— Ничего, — ответила Рози за сестру.
Девушки убежали, проскакав мимо флагштока по мокрому от дождя газону. Дождь лил весь день. Они зашлепали по лужам в сторону мальчишек, гонявших футбольный мяч.
Полицейский был коротышкой с красным лицом, коротковатыми ногами и почти неправдоподобно могучими мускулами. С него градом струился пот, а морковно-рыжего цвета кудри липли ко лбу. На нем было короткое льдисто-голубого цвета трико с атласным отливом. Грудные мышцы были на столько массивными, что майку распирало, и по бокам от лямок торчали соски.
— Привет, Арк, — поздоровался он.
— Ред, — сказал Аркадий, — познакомься с моим другом Брюсом.
— Рад познакомиться, Брюс, — сказал Ред.
Мы стояли у окна из листового стекла и глядели на пустой горизонт. Земля была залита водой, она затопила несколько аборигенских лачуг сантиметров на тридцать или выше. Жители этих домов забросили все свои пожитки на крыши. В воде плавал мусор.
Неподалеку, чуть к западу, стояло старое двухэтажное здание — дом прежнего управляющего, который теперь был отведен под нужды общины. Крыша была на месте, полы и очаги — тоже. Но стены, оконные рамы и лестницы давно были изрублены на дрова.
Мы посмотрели сквозь этот «рентгеновский» остов дома на желтый закат. И на нижнем, и на верхнем этажах виднелись темные фигуры, сидевшие в кругу и гревшиеся вокруг дымного костра.
— Им начхать на стены! — сказал Ред. — Но любят, когда есть крыша от дождя.
Аркадий рассказал ему, что мы едем в Каллен.
— Небольшая размолвка между Титусом и людьми Амадеуса.
— Да, — кивнул Ред. — Я кое-что слышал.
— А кто этот Титус? — спросил я.
— Увидишь, — сказал Аркадий. — Увидишь.
— Я сам туда на следующей неделе поеду, — сказал Ред. — Мне нужно съездить туда поискать грейдер.
Кларенс Джапальджаррайи, калленский председатель, занял в Попанджи грейдер, чтобы проложить дорогу от поселения до водоема.
— Это было почти девять месяцев назад, — сказал Ред. — А теперь этот хрен моржовый говорит, что потерял его.
— Потерял грейдер? — расхохотался Аркадий. — Господи, как же можно потерять грейдер?
— Ну, если кто-то и способен потерять грейдер, — сказал Ред, — так это Кларенс.
Аркадий спросил, какая дальше дорога. Ред потеребил пряжку своего пояса-бандажа.
— Все будет в порядке, — сказал он. — В четверг Коротышка Джонс чуть не увяз там в сильную грозу. Но Рольф с Уэнди проезжали по этой дороге вчера, а сегодня прислали радиограмму о том, что доехали благополучно.
Он неловко переминался с ноги на ногу. Видно было, что ему не терпится вернуться к своим штангам.
— Последний вопрос, — сказал Аркадий. — Ты не видел старика Стэна Тджакамарру? Мы хотели захватить его с собой. Он в неплохих отношениях с Титусом.
— Кажется, Стэн отправился в Обход, — ответил Ред. — Они там целую неделю обряды совершали. Тут был настоящий кавардак. Ты лучше у Лидии спроси.
Лидия была одним из здешних школьных учителей. Мы отправляли ей радиограмму, предупреждая о своем приезде.
— До скорого, — сказал Ред. — Она сегодня еду готовит.
Полицейский участок в Попанджи размещался в низком бетонном здании, поделенном на три равные части: в одной было государственное учреждение, во второй — квартира для полицейского, а в третьей — комната, где Ред толкал штангу. Во дворе позади здания находилась тюрьма.
В зале для спортивных занятий было окно во всю стену, а сами штанги были того же ядовито-голубого цвета, что и трико Реда. Мы увидели, как он вошел. Он лег на скамью для жима и схватился за перекладину. Один маленький мальчик свистнул своим товарищам, и те, бросив мяч, помчались голыми к окну и принялись орать, делать смешные рожицы и расплющивать носы об стекло.
— Одно из редких зрелищ на Территории, — сказал Аркадий.
— Да уж, — согласился я.
— Он неплохой малый, этот Ред, — продолжал он. — Ну, немножко любит дисциплину. На языках аранда и пинтупи он говорит не хуже туземцев. По правде говоря, он немного чокнутый. Угадай-ка с первого раза, какая у него любимая книга.
— Даже представить себе не могу.
— Ну, угадай!
— «Пособие для качков»?
— Холодно.
— Ну, сдаюсь.
— «Этика» Спинозы.
27
Лидию мы нашли в школьном классе, где она пыталась восстановить подобие порядка: тетради, банки с красками, пластмассовые алфавиты, книжки с картинками были разбросаны по партам или валялись на полу, растоптанные грязными ногами. Она подошла к двери.
— О Господи! — воскликнула она. — Ну что мне делать?
Это была умная, одаренная женщина лет сорока с небольшим — разведенка с двумя сыновьями. Ее седоватые волосы были пострижены челкой, из-под которой спокойно смотрели карие глаза.
Она была так умна и настолько привыкла подниматься выше любой неприятности, что просто отказывалась признаваться — и себе, и другим, — что нервы ее на грани истощения и срыва.
Во время урока она вышла из класса, чтобы ответить на звонок матери из Мельбурна: та заболела. Когда Лидия вернулась, то оказалось, что ребятишки запустили руки в банку с зеленой краской и размазывали ее по стенам.
— Хорошо еще, на этот раз они не нагадили на парты, — вздохнула она. — Бывало и такое!
Ее сыновья, Ники и Дэвид, играли своими чернокожими друзьями в школьном дворе. В одних трусах, перепачканные с ног до головы, они раскачивались, как обезьянки, на надземных корнях фигового дерева. Ники, вне себя от возбуждения, кричал матери непристойности и высовывал язык.
— Я тебя утоплю, — крикнула она ему в ответ.
Стоя в дверях, она вытянула руки вперед, словно для того, чтобы не дать нам войти, а потом сказала:
— Входите же. Входите. Я сама не своя.
Она остановилась посреди класса: хаос будто парализовал ее.
— Давайте устроим костер, — предложила она. — Единственное, что можно придумать, — запалить костер и все это сжечь.
— Сжечь, а потом начинать все сначала.
