– Останешься здесь, – сказал директор. – Ясно?
А вожатый добавил:
– С категорическим условием: со съемочной площадки – никуда. С утра и до конца съемок. Вечером – дома.
– Я его зачислю на месячный оклад, – снова взялся за платок директор, – и он у меня будет каждый день отмечать свой приход и уход, как все.
– Понял? – сказал дядя Валя, заглядывая прямо в глаза. – Очень я тебя прошу, Ромка. И пожалуйста, сам, один, ничего не решай – подумай прежде, посоветуйся…
– Конечно, дядя Валя, – торопливо заговорил мальчик, – я понимаю, да ни за что на свете…
Он не договорил, почувствовал, что кто-то остановился за спиной, резко повернулся.
Сзади стояла очень довольная, просто счастливая Оксана.
– Оксана, – сказал ей директор, – если готова, садись в «Волгу», мы едем на площадку.
– Нет, – весело замотала она головой, – я в автобусе. Со всеми.
– Как знаешь, уговаривать не буду.
Директор и лейтенант пошли к выходу.
И, уже прикрывая за собой калитку, директор прокричал.
– Марченко! Чтобы и ты у меня вместе со всеми в автобусе.
Только отошла «Волга», подошел автобус. Они уселись рядом на первом сиденье.
– Что я сказала? – спросила девочка тихо и хитро. – Ты рад?
Он ответил тоже тихо, тоже хитро:
– Подумаешь, мне и в море было бы неплохо.
Уже третий день группа снимала вечерние кадры далеко от поселка.
Совсем в безлюдном месте притаился среди скал одинокий домик старого рыбака. Сюда-то и пришли встревоженные Марко и Люда, привлеченные странным тоскливым воем собаки рыбака – грозного сторожевого пса Разбоя.
В первые два дня снимали, как бегут Оксана и Володя к дому. То по дороге, то тропинкой среди скал, то через редкий колючий кустарник.
Третий день должен был стать последним для этого объекта.
Марко и Люда влезают через окно в дом, а остальное – как поведут они себя в чужом, заброшенном доме, с кем встретятся, – все это будет сниматься уже осенью, на киностудии в одном из павильонов.
А пока загримированные и одетые Володя и Оксана прохаживались перед домиком вместе с Егором Андреевичем и репетировали. Только что подъехала осветительная машина, и с нее начали сгружать дополнительные приборы. Рабочие-постановщики переносили по кадру часть «каменного» забора и старательно укрепляли его на новом месте. Звуковики растягивали кабель, а механики готовили к съемке кинокамеру. В стороне, привязанная к дереву, повизгивала овчарка Дейк, которая играла в картине роль пса Разбоя. С ней возился дрессировщик: что-то упрашивал, что-то требовал – тоже, выходит, репетировал.
Все были заняты, у всех была какая-то своя работа. Один только Ромка оказался сейчас не у дел и тоскливо слонялся от машины к машине. Как-то так получилось, что все необходимое уже сделано и больше ничего никому не требовалось.
Ромка предлагал свою помощь и осветителям, и декораторам, и даже звуковикам, но ему вежливо отказывали и советовали посидеть в сторонке, отдохнуть. А отчего отдыхать, если еще устать не успел?
Именно в этот момент наскочил на него Канатов. Увидел и обрадовался.
– Ты что делаешь?
– Ничего, Лев Петрович.
– И отлично и великолепно, – засуетился довольный администратор. – У меня к тебе просьба, не в службу, а в дружбу. Съезди, пожалуйста, автобусом в поселок… в ресторане надо забрать ящик кефира. Помоги, друг…
– Мне нельзя в поселок, – испугался Ромка. А Канатов возмутился.
– Что ты говоришь? Ты понимаешь, что говоришь? – заторопился он. – Раз я тебя посылаю – я за все отвечаю. Войди в мое положение… Шофер на базу еще заедет, косынку девочки забыли, а ты тем временем в ресторане дело провернешь… Понимаешь? Не в службу, а в дружбу.
– Да нельзя мне, – пытался сопротивляться Ромка, – нельзя. Хоть у директора спросите…
– Директора нет, – отрезал Канатов, – а на площадке я хозяин. Ты подсобник? Подсобник. Тебе за что деньги платят? Садись сейчас же в автобус… Не в службу, а в дружбу, – повторил уже мягче. – Сейчас перерыв людям дадим. Должны они перекусить?
Ромка развел руками. А что такого? Съездить на минутку. Только туда и сейчас же обратно.
– Вот и умница, вот и подсобник, – администратор вел мальчика к готовому в путь автобусу. – Найдешь там в буфете Клаву Огородникову и скажешь, что от меня. Она знает, мы уже заплатили.
Шофер торопливо переключил скорости и захлопнул дверцу.
– Не в службу, а в дружбу! – прокричал вдогонку Лев Петрович.
