– Ну где ты там? – шепотом позвала
– Здесь я, здесь!
Она ужинала и все время одергивала тетю:
– Ну что вы так громко… спит же…
– Подумаешь, – отвечала тетя, – он спит. Все спят – и мать, и брат, и отец…
– Отец опять приехал?
– Опять.
– Так быстро? А Ромка тогда говорил, что на три недели…
– Не знаю, что говорил тебе твой Ромка, – сердито ответила тетя, – только ты ешь поскорей да на боковую… неужели еще не устала?
– Нет, – весело, беспечно отозвалась она, – ну, ни капельки. А правда, тетя, он у них хороший?
– Кто?
– Ну отец. Антон Силыч. И отчество мировецкое… Он знаете какой? – спросила и сама же ответила: – Как Ромка.
– Эх, – то ли вздохнула, то ли зевнула тетя. – Это Ромка такой, как отец…
Они ушли. И остался Ромка один на один с темнотой ночи. Ныли затекшие, вывернутые назад руки, саднило колено и очень болела разбитая губа.
Как же так получилось? Где, когда сделал он ошибку? Может, зря пошел с ними, зря не убежал? Капитан Никифоров сказал бы примерно так: «Вот опять вроде бы нелепость, случайное совпадение, а на деле ясно выраженная логика поведения, логика событий». В самом деле, думал Ромка, если бы он тогда не повздорил с «ковбоями» в столовой, они бы не подкарауливали его сегодня на Зеленой. И если бы тогда, на пляже, не обратили внимания на лохматого, если бы он сегодня в ресторане не встревожил его, не лежал бы он сейчас на острых обломках ракушечника таким беспомощным…
Вот тебе и случайность, вот тебе и совпадение.
«Нет, – сказал бы капитан Никифоров, – это логика действия и Ромки и этих „дружков“, это логика нашей борьбы».
Так думал, так рассуждал сам с собой Ромка Марченко. И постепенно, утомленный и борьбой, и навалившейся бедой, и непроходящей болью в голове, он заснул.
Заснул крепко, по-мальчишески, в очень неудобном положении.
А Оксане не спалось. Она беспокойно переворачивалась с боку на бок и все не могла заснуть. Что-то неуловимо-тревожное сжимало сердце, и приходилось дышать осторожно, словно ощупью. Сон не шел. А шли какие-то дикие мысли: будто торопился Ромка домой – и провалился в какую-то яму, а то и в колодец. И сидит там и молчит – звать на помощь стыдно. А то еще: напал на него по дороге кто-то. Кто – она так и не поняла. И опять он не кричал, не звал, опять было стыдно. А как же найти человека, если человек не зовет на помощь? И тогда ей почему-то показалось, что Ромка только что пришел. Осторожно шлепая босыми ногами, он прошел по веранде, тихо-тихо прикрыл за собой дверь, постоял немного у ее комнаты, послушал – спит ли – и ушел к себе.
Она поднялась, села на кровати и, придвинув ночник, зажгла его. Напротив спокойно спала тетя Сима, только чуть поморщилась от вспыхнувшего света и отвернулась к стене.
Оксана накинула халат и вышла в коридор. Нет, в комнате Ромки не было слышно ни звука.
В беспокойстве, почему-то охватившем ее, она вышла на веранду. Полная темень окружала дом, над поселком ни огонька, ни звука, только в стороне набережной мигал красный огонек маяка да изредка порывы ветра доносили с моря шум прибоя.
Оксане вдруг стало страшно. А если Ромки нет совсем дома? Если он и не приходил даже? Как это она могла поверить тете Симе? Как бы это узнать точнее? И она вспомнила. Окно его комнаты выходит в сад. «Что же, – подзадорила сама себя, – сходи посмотри… И посмотрю», – решила твердо.
Она осторожно прошла а свою комнату, достала из ящика стола карманный фонарик, проверила: горит ли? Фонарик горел.
Чуть скрипнув дверью, Оксана снова вышла на веранду. Постояла в нерешительности целую минуту и подтолкнула себя: не для забавы же, не для смеха!
Она спустилась в сад и остановилась под раскрытым окном.
Подтянуться было для нее делом пустяковым. Ухватилась за подоконник и почти влезла на него. Вытянула вперед руку с фонариком. Свет скользнул по стене, перешел влево: на кровати раскидался во сне Васька. Простыня, которой он укрывался, была на полу, подушка съехала в сторону, а сам он спал почти поперек кровати.
Оксана перевела луч фонарика вправо, и зайчик заплясал на другой кровати: аккуратно уложенное покрывало, взбитая еще с утра подушка.
Оксана охнула и свалилась вниз. Так она и знала, так она и чувствовала! Она бросилась сломя голову на веранду и застучала в дверь, где спали Ромкины родители.
Ромка проснулся от холода, хотел подняться и почему-то не мог. Он сначала не понял почему, попытался освободить затекшие руки и вдруг сразу все вспомнил. Вспомнил и огляделся.
Он лежал в просторной комнате с голыми проемами окон и дверей, с еще недоделанным полом и совсем без потолка. Прямо над ним через стропила балок виднелось небо – светлое, просто белесое. Вытянутые к невидимому горизонту легкие перистые облака горели багрянцем. «Значит, – подумал он, – солнце еще не взошло, значит, время около пяти. Что же, пора действовать».
Для начала он решил сесть. Попытался, но не получилось, как куль валился обратно. Тогда он решил
