— Это все, в чем он нуждался. Я оставляла его одного иногда даже на весь день: я не хотела устать от него. Теперь я хотела бы, чтобы он был со мной каждую секунду. Я ведь не знала, что у нас так мало времени впереди. Вот он.
Джандер лежал на койке, прикрытый до груди мягкой блестящей тканью. Лицо его было спокойно и нечеловечески безмятежно, глаза широко раскрыты, но непрозрачны и без блеска. Он очень походил на Дэниела, и понятно, почему Глэдии было не по себе в присутствии Дэниела.
— Доктор Фастольф осматривал его?
— Да. Я в отчаянии пришла к нему, и если бы вы видели, как он бежал сюда, расстроенный, с болью, в панике, вы никогда бы не сочли его виновным Но он ничего не мог сделать.
— Он раздет?
— Да. Доктор раздел его, чтобы осмотреть, а снова одевать не имело смысла.
— Вы позволите мне открыть его?
— Зачем? Что вы можете обнаружить, чего не обнаружил доктор Фастольф?
— Ничего. Но я должен знать, что ничего не упустил в расследовании.
— Хорошо, но потом опять покройте его.
Глэдия повернулась к нему спиной и уткнулась лбом в стену. Бейли знал, что она опять плачет.
Тело было, пожалуй, не совсем человеческое, мускулатура, пожалуй, несколько упрощенная, чуточку схематичная, но все остальное было на месте: соски, пупок и прочее, даже легкие волоски на груди.
Сколько дней прошло с убийства Джандера? Во всяком случае, больше недели, и никаких признаков разложения. Робот. Тело было теплое, крепкое, упругое.
Бейли не мог избавиться от чувства неловкости, ему казалось, что он нарушает покой умершего. Будь это труп человека, окоченение и холод лишили бы его присущих ему свойств. Тело же робота было куда более человеческим, чем труп человека.
Бейли снова прикрыл Джандера.
— Я закончил, Глэдия.
Она повернулась, посмотрела на Джандера и сказала:
— Пойдем?
— Да, конечно. Глэдия, вы так и оставите его здесь?
— А если оставлю, какое это имеет значение?
— В какой-то мере имеет. Вы должны постараться оправиться от потери. Нельзя носить траур в течение трех столетий.
Он сам сознавал, что его слова звучат сентенциозно, как же она должна воспринимать их?
— Я понимаю, что вы желаете мне добра, Илайдж, но меня просили сохранить Джандера до конца расследования, а потом его кремируют по моей просьбе. У меня будет его голограмма. Вы удовлетворены?
— Да. Мне пора вернуться в дом доктора Фастольфа.
— Я хочу, чтобы вы нашли того, кто это сделал и установили зачем. Я должна знать. И я уверена, что вы сможете.
Глава 7
Снова Фастольф
Бейли вышел из дома Глэдии на закате.
Дэниел шел позади него, Жискар, как и раньше, впереди.
— Вы хорошо себя чувствуете, коллега Илайдж? — спросил Дэниел.
— Вполне, — ответил Бейли.
Он был доволен собой.
— Я начал привыкать к открытому пространству, Дэниел, и даже могу восхищаться закатом. Он всегда такой?
— Да. Но давайте пойдем быстрее: в это время года рано темнеет.
— Я готов. Пошли.
Сам Бейли подумал, что лучше бы дождаться темноты — она дала бы ему иллюзию стен, а он в глубине души не был уверен, что его хорошее самочувствие, вызванное красивым закатом, продлится долго. Закат-то ведь за пределами закрытого помещения! Нет, это трусливая неуверенность, он не должен поддаваться ей. Жискар бесшумно подошел к нему:
— Может быть, вы предпочитаете подождать, сэр? Может, темнота для вас лучше? Нам ведь все равно.
Бейли увидел других роботов в отдалении. Интересно, кто их послал для его охраны — Глэдия или Фастольф? Это подчеркивало их заботу о нем, и он упрямо не желал показать слабость.
— Нет, пойдем сейчас, — сказал он.
Он быстро пошел по направлению к дому Фастольфа, хотя и не видел его за далекими деревьями.
Хорошо бы освободиться от страха, заставляющего стучать зубами. А может, они стучат от холодного вечернего ветра, и от него же гусиная кожа на руках?
Нет… Нет… Я не боюсь.
— Дэниел, вы хорошо знали Джандера?
— Мы некоторое время были вместе, со времени изготовления друга Джандера до его перехода в дом мисс Глэдии.
— Вас не смущало, что Джандер так похож на вас?
— Нет. Мы оба знали наши различия, и доктор Фастольф тоже не путал нас. Так что мы были два индивидуума.
— Вы тоже различали их, Жискар?
— Насколько я помню, не было такого случая, когда это потребовалось бы.
— А если бы пришлось?
— Я бы различил их.
— Дэниел, в тот период, когда Джандер был в доме мисс Глэдии, вы виделись с ним?
— Нет, коллега Илайдж. Мисс Глэдия держала его в доме. В тех случаях, когда она посещала доктора Фастольфа, она никогда не брала его с собой, а когда я сопровождал доктора Фастольфа к ней, я не видел друга Джандера.
Бейли слегка удивился. Он хотел было задать тот же вопрос Жискару, но раздумал. Такой, как выразился Фастольф, перекрестный допрос роботов ничего, в сущности, не дает. Они не могут сознательно сказать то, что может повредить человеку, их не вынудишь к этому ни обманом, ни подкупом. Они не могут откровенно солгать, но будут вежливо давать бесполезные ответы.
Они подошли к крыльцу дома, и Бейли почувствовал, что его дыхание участилось. Он был уверен, что дрожь рук и нижней губы происходит только от холодного ветра.
Солнце уже село, на потемневшем небе стали появляться звезды. Бейли вошел в тепло сияющих стен дома. Он был в безопасности.
Фастольф встретил его:
— Вы вовремя вернулись, мистер Бейли. Ваша беседа с Глэдией прошла успешно?
— Очень успешно. Я, может быть, даже держу ключ к разгадке.
Фастольф вежливо улыбнулся, и это не означало ни удивления, ни энтузиазма, ни сомнения. Он ввел Бейли в столовую, которая была меньше и уютнее той, где они завтракали.
— Мы с вами, дорогой мистер Бейли, будем обедать без формальностей, только вдвоем, даже роботов не будет, если вы желаете. О делах говорить не будем, разве что вы очень захотите этого.
Бейли ничего не сказал, но остановился в изумлении, глядя на стены. Они были волнистые, сияюще-
