привыкнуть к происходящему снаружи Это приказ, Жискар.
Дэниел мягко сказал:
— Друг Жискар, коллега Илайдж совершенно прав в своем требовании. Он будет в совершенной безопасности.
Жискар, может быть, и неохотно — Бейли не мог понять выражение его не вполне человеческого лица — сел за управление.
Бейли вошел в машину и оглядел прозрачное окно с меньшей уверенностью, чем та, что звучала в его голосе. Как бы то ни было, иметь по бокам роботов удобно.
Кар поднялся на струях сжатого воздуха и чуточку осел, как бы встав на ноги.
У Бейли возникло неприятное ощущение в желудке, кар рванулся вперед, и Бейли прижало к сиденью Через минуту они мчались со скоростью, какую Бейли бывало испытывал на экспресспутях в Городе. Впереди простиралась поросшая травой дорога. Скорость казалась большей из-за отсутствия знакомого освещения и зданий по сторонам. Бейли изо всех сил старался дышать ровно и говорить спокойно:
— Где мы идем, Дэниел? Это вроде не фермерские владения.
— Это городская территория. Здесь частные парки.
— Город?
Бейли не мог поверить. Он знал, что такое Город.
— Эос — самый большой и значительный город на Авроре. Он был построен первым. Здесь находится Совет Авроры. Здесь расположено поместье Председателя Совета, и мы проедем мимо него.
Не просто город, но еще и самый большой. Бейли оглядывался по сторонам:
— У меня было впечатление, что дома Фастольфа и Глэдии находятся на окраине Эоса. А теперь мы, как видно, пересекаем городскую черту.
— Отнюдь нет, коллега Илайдж. Это центр города. Границы его в семи километрах позади, а до места нашего назначения почти сорок километров.
— Центр города? Но я не вижу домов.
— Их просто не видно с дороги. Но один виден между деревьями: это дом известного писателя.
— Вы знаете все дома по виду?
— Они заложены в мою память.
— На дороге совсем нет движения. Почему?
— На большие расстояния летают аэрокары. Нагрузка на многие коммуникации уменьшается за счет наличия трехмерных транспортных магистралей. Но аврорцы обожают прогулки и нередко проходят пешком по нескольку километров, если предстоят частные визиты или даже деловые встречи, конечно, при условии, если позволяет время.
— Значит, мы едем в наземном каре, потому что это слишком далеко для прогулки пешком и слишком близко для аэрокара. Далеко до дома Василии?
— Нет, она живет, как вы, вероятно, знаете, при Институте Роботехники.
Помолчав, Бейли сказал:
— На горизонте, кажется, тучи.
— Да, — ответил Дэниел. — К вечеру они принесут дождь, как и предсказывалось.
Бейли нахмурился. На Земле он однажды попал под дождь во время своей экспериментальной работы в поле. Ощущение было такое, как будто он стоял одетый под холодным душем. На миг его охватила паника, когда он понял, что выключить эту воду не может, она так и будет литься вечно! Все бросились бежать в Город, и он тоже. Но здесь Аврора, и он не представлял, куда бежать, если начнется дождь. В ближайший дом? Но будут ли там рады беглецам?
— Сэр, мы на стоянке Института Роботехники, — сказал Жискар. — Теперь мы можем выйти и посетить доктора Василию.
Бейли кивнул. Путешествие занято от пятнадцати до тридцати минут, и он был рад, что оно кончилось.
— Прежде, чем увидеть дочь доктора Фастольфа, я хотел бы кое-что узнать о ней. Вы ее не знаете, Дэниел?
— Когда я стал существовать, доктор Фастольф и его дочь уже давно жили врозь. Я никогда ее не видел.
— А вы, Жискар, хорошо знакомы с ней?
— Да, сэр.
— И вы были привязаны друг к другу?
— Я уверен, что дочери доктора Фастольфа было приятно быть со мной, сэр.
— И вам с ней тоже?
— Когда я нахожусь с любым человеческим существом, у меня возникает ощущение, которое, как я думаю, люди называют «приятным».
— Но с Василией особенно?
— Испытываемая ею радость от того, что я с ней, сэр, видимо, стимулировала во мне позитронные потенциалы, вызывающие действия, похожие на те, которые вызывает в людях радость. По крайней мере, так объяснял доктор Фастольф.
— Почему Василия ушла от отца? — внезапно спросил Бейли.
Жискар не ответил, и Бейли сказал неожиданно повелительным тоном, каким землянин говорит с роботом:
— Я задал тебе вопрос, парень.
Жискар повернул голову и взглянул на Бейли. На мгновение Бейли показалось, что глаза робота вспыхнули негодованием от оскорбительного слова. Однако Жискар спокойно ответил:
— Я мог бы ответить, сэр, но мисс Василия приказала мне тогда ничего не говорить насчет этого дела.
— Но я приказываю отвечать!
— Простите, сэр, но мисс Василия была уже в то время сильна в роботехнике, и ее приказы сохраняют свое действие до сих пор, что бы вы ни говорили, сэр.
— Она явно была сильна в роботехнике, если, как говорил мне доктор Фастольф, перепрограммировала вас.
— Это было неопасно, сэр. Доктор Фастольф всегда мог исправить любую ее ошибку.
— И он исправлял?
— Нет, сэр.
— Какова была природа программирования?
— По мелочам, сэр.
— Что именно она сделала?
Жискар замялся, и Бейли сразу же понял, в чем дело. Затем робот сказал:
— Боюсь, сэр, я не могу ответить на вопросы, связанные с перепрограммированием.
— Вам запрещено?
— Нет, сэр, но новая программа автоматически стирает старую. Если я изменился в какой-то части, то мне кажется, что эта часть всегда была такой, и я не помню, какой она была раньше.
— Тогда откуда вы знаете, что перепрограммировались мелочи?
— Поскольку доктор Фастольф ни разу не счел нужным поправлять работу мисс Василии — он сам однажды так сказал — я предполагаю, что изменения были мелкими. Вы можете спросить мисс Василию, сэр.
— Я спрошу.
— Боюсь только, что она вам не ответит, сэр.
Сердце Бейли упало. До сих пор он расспрашивал только Фастольфа, Глэдию и двух роботов — всех тех, у кого были основания с ним сотрудничать. Сейчас он впервые встретится с недружелюбным субъектом.
Бейли вышел из машины на лужайку и с удовольствием ощутил под ногами твердую землю. Он изумленно огляделся: дома стояли вплотную друг к другу. Один был особенно большой — громадный
