— Этого, кажется, никто не знает, — сказал Тревиц.
— В Сейшельском Секторе подозревают, что он родом с Геи.
— Из-за одного этого слова?
— Отчасти, — ответил Квинтесец. — Но Мула никто не мог победить, потому что он имел уникальные ментальные способности. Гею тоже никто не может победить.
— Гею не победили пока, — возразил Тревиц. — Это еще не доказательство того, что она непобедима.
— К ней даже Мул не осмелился приблизиться. Изучите летописи его царства. Посмотрите, есть ли еще хоть один район, кроме Сейшельского Союза, с которым обошлись бы так осторожно. И, кроме того, никто из тех, кто отправился на Гею мирно торговать, не вернулся. Почему, как вы думаете, мы так мало о ней знаем?
— Ваш подход очень напоминает суеверие, — сказал Тревиц.
— Называйте как хотите. Со времен Мула мы выбросили Гею из наших мыслей. Ми не хотим, чтобы она думала о нас. Мы чувствуем себя в безопасности, только когда притворяемся, что ее нет. Возможно, само правительство тайно пустило легенду о том, что Гея исчезла в гиперпространстве, надеясь, что люди забудут, что есть планета с таким названием.
— Так вы думаете, что Гея — планета Мулов?
— Возможно. Я советую вам, для вашего же блага, не лететь туда. Если полетите, вы никогда не вернетесь. Если Сообщество свяжется с Геей, оно проявит меньше ума, чем Мул. Можете сказать это вашему послу.
— Достаньте мне координаты, — сказал Тревиц, — и я немедленно уберусь с вашей планеты. Я полечу на Гею и вернусь.
— Я достану вам координаты, — сказал Квинтесец. — Кафедра астрономии работает по ночам. Я сделаю это прямо сейчас, если смогу… Но позвольте мне еще раз посоветовать вам — не пытайтесь добраться до Геи.
— Я намерен попытаться, — сказал Тревиц.
И Квинтесец веско проговорил:
— Значит вы намерены совершить самоубийство.
14. Вперед!
Янов Пелорат со странным чувством неуверенности и сожаления поглядел на смутно сереющий рассвет.
— Не долго же мы здесь пробыли, Голан. А планета, кажется, интересная и приятная. Я хотел бы узнать о ней побольше.
Тревиц оторвался от компьютера и сказал с кривой усмешкой:
— .Думаете, я бы не хотел? Мы только три раза как следует поели на этой планете, и все три раза еда была совершенно разная и прекрасная. И я бы хотел еще. И женщин мы видели только мельком, а некоторые из них были вполне привлекательными…
Пелорат сморщил нос.
— О, мой дорогой! Эти коровьи колокольчики, которые они называют туфлями! И все они завернуты в несовместимые цвета. А что они делают со своими ресницами! Вы заметили их ресницы?
— Я все заметил, Янов. Ваши возражения — предрассудок. Женщину можно уговорить умыться, а в определенный момент будут сброшены и туфли, и цвета.
— Верю вам на слово, Голан. Но я больше думал о дальнейших исследованиях проблемы Земли. То, что мы здесь узнали так мало и так противоречиво: — в одном случае радиация, в другом — роботы.
— И в каждом случае смерть.
— Да, — неохотно сказал Пелорат. — Но, возможно, не все это верно, или верно отчасти, или все неверно. Когда вы слышите рассказы, которые лишь окутывают проблему плотным туманом, вы чувствуете желание все это прояснить, исследовать.
— Я чувствую. И еще какое желание, Галактика и все ее карлики! Однако сейчас наша главная проблема — Гея. Когда с ней прояснится, мы можем отправиться искать Землю. Или обратно на Сейшелы для более продолжительной стоянки. Но сначала — на Гею.
Пелорат кивнул.
— Главная проблема! Если верить Квинтесецу, на Гее нас ждет гибель. Надо ли нам туда лететь?
Тревиц тихо ответил:
— Я сам себя об этом спрашиваю. Вы не боитесь?
Пелорат помолчал, как бы прислушиваясь к своим чувствам и просто и спокойно сказал:
— Ужасно боюсь!
Тревиц, откинувшись на спинку, крутанулся в кресле, чтобы взглянуть на Пелората. Так же тихо и спокойно он сказал:
— Вам незачем рисковать, Янов. Только скажите, и я оставлю вас на Сейшелах с вашими личными вещами и половиной кредиток А на обратном пути я заберу вас и, если пожелаете, полетим в Сектор Сириуса и на Землю, если она там. А если я не вернусь, посол Сообщества на Сейшелах поможет вам вернуться на Терминус. Я не обижусь если вы останетесь, старина.
Пелорат часто заморгал, сжал губы, потом хрипло сказал:
— Старина? Сколько мы знакомы? Около недели? Странно, но я собираюсь лететь с вами, хотя действительно боюсь.
Тревиц сделал вопросительный жест.
— Но почему? Я же не прошу вас лететь со мной.
— Не знаю, почему. Но лететь с вами прошу себя я сам. Просто… просто… Голан, я верю в вас. У меня такое чувство, что вы всегда знаете, что делаете. Я хотел на Трантор, а теперь вижу, что там мы, скорее всего, ничего бы не узнали. Вы настояли на Гее, и Гея каким-то образом оказалась обнаженным нервом Галактики. И еще я восхищен вашим изумительным блефом и искусством, с которым вы заставили Квинтесеца дать нам информацию.
— Значит, вы в меня верите.
— Да, верю.
Тревиц положил руку на локоть Пелората и некоторое время подыскивал слова. Наконец он сказал:
— Янов, простите меня заранее, если так или иначе вы встретите какие- нибудь неприятности из-за моих ошибок. Мало ли что нас ожидает.
— О, мой дорогой друг, не беспокойтесь. Я принял решение не ради вас, а ради себя. И пожалуйста, летим скорее. Я не уверен, что моя трусость не схватит меня за горло и не заставит стыдиться всю оставшуюся жизнь.
— Как скажете, Янов, — ответил Тревиц. — Как только компьютер разрешит, мы полетим. На этот раз поднимемся вверх прямо на гравитике, когда удостоверимся, что атмосфера над нами свободна от других кораблей. И, по мере того как плотность атмосферы будет уменьшаться, наша скорость будет увеличиваться. Не пройдет и часа, как мы окажемся в открытом космосе.
— Отлично, — сказал Пелорат. Он отодрал наконечник от носика пластмассового кофейного контейнера. Из открывшегося отверстия почти сразу пошел пар. Пелорат поднес
