носик ко рту и начал потягивать кофе, слегка дуя на него, чтобы остудить до приемлемой температуры.
Тревиц улыбнулся.
— Вы прекрасно научились обращаться с корабельной утварью. Вы стали настоящим космическим ветераном, Янов.
Пелорат поглядел на пластмассовый контейнер и заметил:
— Теперь, мы, благодаря гравитике, конечно, могли бы пользоваться обычными чашками.
— Конечно. Но вы не заставите космонавтов отказаться от космического инвентаря. Как космическая крыса сохранит дистанцию между собой и планетными червями, если будет пить из нормальной чашки? Видите кольца на стенах и потолке? Они традиционны для космических кораблей больше двадцати тысяч лет. В гравитическом корабле они совершенно не нужны, но они есть, и ставлю весь корабль против чашки кофе, что наша космическая крыса сделает вид будто задыхается при взлете, а потом будет раскачиваться на этих кольцах как при грав-нуле, тогда как на самом деле и при взлете, и в космосе будет грав-норма, то есть одно «же».
— Шутите?
— Ну, немножко. Но социальная инерция есть во всем, даже в технологическом прогрессе. Видите, и кольца на месте, и чашки, которыми нас снабдили, закрытые и с носиками.
Продолжая потягивать кофе, Пелорат задумчиво кивнул. Он спросил:
— Когда же мы полетим?
Тревиц от души рассмеялся и ответил:
— Ага, попались. Я начал говорить о настенных кольцах, и вы не заметили, что как раз в это время мы взлетели. Сейчас мы уже на высоте километра.
— Не может быть!
— Взгляните.
Пелорат поглядел на экран и сказал:
— Но я ничего не почувствовал.
— И не должны были.
— Мы не нарушаем правила? Мы, наверно, должны были лететь по радиолучу по восходящей спирали, как мы летели по нисходящей, при посадке?
— Ничего, Янов, нас никто не остановит.
— Но, когда мы спускались, вы говорили…
— Тогда другое дело. Нашему прибытию они не очень радовались, а оттого, что мы улетаем, они просто в восторге.
— Ну что вы, Голан? Единственный человек, который говорил с нами о Гее, Квинтесец, умолял нас не лететь.
— Не верьте этому, Янов. Он говорил для проформы. Он добился, чтобы мы полетели на Гею… Янов, вы восхищаетесь, как я выудил у него информацию с помощью блефа. Извините, но я этого восхищения не заслуживаю. Если бы я и не нажимал, он бы сам все рассказал. Если бы я попытался заткнуть уши, он бы мне это прокричал.
— Что вы говорите, Голан? Это безумие!
— Паранойя? Да, я знаю. — Тревиц подключился к компьютеру и многократно расширил восприятие окружающего мира. — Никто нас не останавливает, поблизости нет кораблей, предупредительных сигналов тоже нет. — Тревиц снова крутанулся на кресле к Пелорату. — Расскажите мне, Янов, как вы узнали про Гею? Вы знали о ней еще на Терминусе. Вы знали, что она в Сейшельском Секторе, вы знали, что ее название означает «Земля». Где вы обо всем этом услышали?
Пелорат надолго задумался. Наконец он сказал:
— Если бы я вернулся на Терминус, я бы сверился со своим архивом. Кое- что я взял с собой, но у меня здесь нет дат, когда я обнаружил ту или иную информацию.
— Подумайте об этом, — серьезно сказал Тревиц, — Учтите, что сами сейшельцы держат рот на замке. Они так неохотно говорят о Гее, будто в самом деле поощряют суеверие, из-за которого простые люди думают, что Геи нет в обычном пространстве. Я могу вам кое-что показать. Смотрите!
Тревиц повернулся к компьютеру и его пальцы с привычной легкостью и грацией легли на контакты, его радовало теплое прикосновение. Как всегда он почувствовал, что часть его воли вылилась наружу. Он сказал:
— Вот компьютерная карта Галактики, какой она была в банках памяти до нашей посадки на Сейшелах. Я покажу вам часть карты, соответствующую ночному небу Сейшел, каким мы его видели прошлой ночью.
Каюта потемнела, и на экране возникла картина ночного неба.
— Так же прекрасно, как вчера на Сейшелах, — тихо сказал Пелорат.
— Даже прекраснее, — нетерпеливо сказал Тревиц, — нет атмосферных помех, нет облаков, нет поглощения у горизонта. Подождите, сейчас я настрою.
Обзор стал равномерно смещаться, создавая у них впечатление, что движутся они. Пелорат инстинктивно ухватился за ручки кресла.
— Вот! — Воскликнул Тревиц. — Узнаете?
— Конечно. Это Пять Сестер — пятиугольник звезд, которые нам показал Квинтесец. Его ни с чем не спутаешь.
— Да уж. Но где Гея?
Пелорат поморгал всматриваясь. Тусклой звездочки в центре не было.
— Ее нет, — сказал он.
— Правильно. И нет ее потому, что ее нет в банках данных компьютера. И поскольку мало правдоподобно, что это подстроено специально для нас, я подозреваю, что местонахождение Геи неизвестно галактографам Сообщества, хотя к их услугам имеется масса информации.
— Как вы думаете, если бы мы полетели на Трантор… — начал Пелорат.
— Я подозреваю, что и там мы не нашли бы никаких данных по Гее. Ее существование скрывают сейшельцы, более того, подозреваю, сами жители Геи. Помните, вы говорили, что некоторые планеты умышленно оставались в тени, чтобы избежать налогообложения или внешнего вмешательства.
— Обычно, — сказал Пелорат, — изготовители карт натыкаются на такие планеты в малонаселенных частях Галактики, этим планетам помогает скрываться изоляция. Гея не изолирована.
— Верно. Это тоже показывает, что здесь дело необычное. Так что давайте оставим эту карту на экране, чтобы и дальше удивляться невежеству наших галактографов. И позвольте мне снова, с учетом невежества самых знающих людей, спросить вас: каким образом узнали о Гее вы?
— Мой добрый друг, я собирал мифы, легенды, данные об истории Земли свыше тридцати лет. Как я могу без моих полных записей…
— С чего-то надо начинать, Янов. Скажем, узнали вы о Гее в первые пятнадцать лет ваших исследований или в последние пятнадцать?
— О! Если оценивать так широко, то в последние.
— Можно оценить точнее. Например, я предполагаю, что вы узнали о Гее только в последнюю пару лет.
Тревиц посмотрел на Пелората, но в полумраке невозможно было прочитать выражение лица. Тревиц немного усилил освещенность каюты. Великолепное сейшельское небо на экране немного поблекло. Лицо Пелората было каменно неподвижно и ничего не выражало.
— Ну? — спросил Тревиц.
— Я думаю, — спокойно ответил Пелорат. — Может быть, вы правы, хотя
