длинное лицо, казалось, еще больше вытянулось.
— Не стану отрицать, что опасаюсь, Голан, — сказал он, — но мне стыдно бросить вас. Если я так поступлю, я потеряю себя.
— А вы, Блисс?
— Гея не бросит вас, Тревиц. Если Земля окажется опасной, Гея будет вас защищать, сколько сможет. Кроме того, в качестве Блисс я никогда не брошу Пела, и как он держится за вас, так я держусь за него.
— Что ж, хорошо, — сурово сказал Тревиц. — Я дал вам возможность. Продолжим поиск вместе.
— Вместе, — подтвердила Блисс.
Пелорат нерешительно улыбнулся и положил руку на плечо Тревица.
— Вместе до конца, — заключил он.
— Ты только посмотри, Пел! — воскликнула Блисс.
Она возилась с ручным телескопом просто так, чтобы отдохнуть от занятий с библиотекой Пелората и легендами о Земле. Пелорат подошел, обнял ее за плечи и взглянул на обзорный экран. На экране красовался один из газовых гигантов компореллонской планетной системы. При большом увеличении было видно, какой он огромный. Они наблюдали его из плоскости эклиптики, он находился дальше от солнца, чем корабль, и казался диском оранжевого цвета, кое-где пересеченным бледными полосами.
— Он просто прекрасен, — сказал Пелорат.
— Центральная полоска выходит за края планеты, Пел.
— Знаешь, Блисс, — нахмурившись, сказал Пелорат, — мне тоже так кажется.
— Как ты думаешь, может быть, это обман зрения?
— Не знаю, Блисс, я такой же новичок в космосе, как и ты. Голан!
Тревиц ответил на зов вялым: 'Что такое?' — и вошел в пилотскую каюту. Вид у него был слегка помятый, как будто он вздремнул в одежде, как оно и было на самом деле.
— Пожалуйста, — сварливо сказал он, — не трогайте приборы!
— Это только телескоп, — сказал Пелорат. — Посмотрите!
Тревиц посмотрел.
— Это газовый гигант. Согласно имеющейся у меня информации, они называют его Галлия.
— Как вы узнали это с первого взгляда?
— Во-первых, исходя из расстояний, которые я изучил, прокладывая курс, он единственный, который может быть виден при таком увеличении. И потом, у него есть кольцо.
— Кольцо? — озадаченно спросила Блисс.
— Ну, виден только бледный тонкий штрих, потому что мы наблюдаем его с ребра. Можно приподняться над плоскостью эклиптики и дать лучший обзор. Хотите?
— Я не хочу, — сказал Пелорат, — заставлять вас пересчитывать курс.
— Курс пересчитает компьютер. — Тревиц сел за компьютер и положил руки на контакты. Компьютер тепло взял его за руки и, прочитав мысли, исполнил желание.
'Далекая Звезда' ускорилась, и Тревиц вновь ощутил прилив любви к кораблю и к компьютеру, таким чутким к нему. Словно сама мысль Тревица двигала и направляла корабль, как будто корабль могущественное продолжение воли Тревица. Неудивительно, что и Сообщество, и Компореллон хотели захватить такое сокровище. Удивительно, что силы суеверия хватило на то, чтобы Компореллон отступил.
Если корабль вооружить, он смог бы противостоять любому кораблю в Галактике, кроме корабля того же класса. (Корабль, конечно, не был вооружен. Мэр Бранно проявила осторожность и не дала Тревицу оружия.)
Блисс и Пелорат напряженно смотрели на экран. Галлия медленно-медленно наклонялась к ним, показался верхний полюс (неизвестно, какой именно), окруженный вихревыми потоками, а нижний полюс скрылся за выпуклостью сферы.
У верхнего края темная сторона Галлии заслонила область оранжевого цвета, и прекрасный круг становился все более ущербным. Путешественники с огромным интересом увидели, что бледная полоска оказалась не прямой, она изогнулась, как, впрочем, и другие полоски, но более заметно. Теперь центральная полоска отчетливо выступала за края планеты и на каждом конце делала петлю. Не могло быть и речи об иллюзии. Стало совершенно очевидно, что это материальное кольцо, охватывающее планету.
— Я думаю, теперь вы поняли, что это такое, — сказал Тревиц. — Если бы мы прошли над планетой, то увидели бы кольцо целиком, может быть, даже увидели бы, что это не одно, а несколько концентрических колец.
— Никогда не представлял себе такого, — недоуменно сказал Пелорат. — Как оно держится в пространстве?
— Так же, как держатся в пространстве спутники, — сказал Тревиц. — Кольцо состоит из мелких частиц, которые обращаются по орбите вокруг планеты. Они так близки к планете, что приливные силы не дают частицам собраться в одно тело.
Пелорат покачал головой.
— Ужасно, старина, — сказал он. — Подумать только, что я всю жизнь был ученым и при этом так мало знал об астрономии.
— Зато я ничего не знаю обо всех мифах человечества. Никто не может объять все знания… Но планетарные кольца не так уж необычны. Их имеют почти все газовые гиганты, правда, иногда это всего лишь разреженная пылевая дорожка. Просто так получилось, что у солнца Терминуса, в нашей планетной системе, нет ни одного настоящего газового гиганта, так что, если терминусец не космический путешественник и не изучал астрономию в Университете, он ничего не узнает о планетных кольцах. Что действительно необычно — это такое яркое и широкое кольцо. Оно прекрасно! Оно должно иметь, по меньшей мере, пару сотен километров в ширину.
При этих словах Пелорат сжал кулак.
— Так вот о чем шла речь! — воскликнул он.
— О чем ты, Пел? — вздрогнув от неожиданности, спросила Блисс.
— Однажды, — сказал Пелорат, — я наткнулся на отрывок стихотворения, очень старого, на архаичной версии галактического. Я его с трудом разобрал. Его язык свидетельствовал о большой древности… Хотя к архаизмам я привык, моя работа сделала меня специалистом по всяким разновидностям древнегалактического… Так о чем я говорил?
— Отрывок из старинного стихотворения, дорогой, подсказала Блисс.
— Спасибо, Блисс, — и, обратившись к Тревицу, Пелорат заметил: — Она всегда следит за тем, что я говорю, чтобы вернуть меня на курс, когда я сбиваюсь. Со мной это часто случается.
— В этом часть твоего очарования, дорогой, — улыбнулась Блисс.
