было выше моих сил…
— Йарха, чего так долго? — из глубины дома послышался нежный голос, от которого у Оди засосало под ложечкой. — Кто там?
— Никого, моя сладкая, никого! — прокричала старуха, пытаясь захлопнуть дверь перед носом Оди, посчитав его оправдания не слишком правдоподобными.
Но инженер не сдавался, и подставив ногу под удары тяжелой двери, пытался протиснуться внутрь. Старуха тоже не сдавалась и так прижала колено Оди дверью, что у нее были все шансы его сломать.
— Не ходи сюда, Амала, — кричала она, пытаясь остановить легкие шаги, неуклонно приближающиеся к двери. — Здесь только сквозняк и ничего интересного, простудишься еще!
Но Амалу не пугала простуда — любопытство было сильнее. Она остановилась в двух шагах от двери и удивленно взглянула на Оди, которому все же удалось отвоевать дверь и шагнуть на порог.
— Йарха, кто это?
Девушка не узнала Оди, зато он смотрел на нее во все глаза и с каждой секундой вспоминал, почему она нравилась ему больше остальных его невест. При виде ее бархатных карих глаз, опушенных густыми ресницами, тугой косы шелковистых каштановых волос, нежной округлости плечей и соблазнительных форм, которые вовсе не скрывал простой фасон домашнего платья, Оди чувствовал, как у него внутри все переворачивается.
— Амала… Ты не узнаешь меня, — произнес инженер, горько усмехнувшись.
Взгляд Амалы остановился на лице Оди. Через секунду внимательного рассмотрения, ее глаза округлились, губы шевельнулись в попытке что-то сказать.
— Оди? — наконец сказала она и, громко вздохнув, лишилась чувств, рухнув на пушистый ковер.
— Ах ты паразит, язви тебя в душу, гляди, что наделал! — Йарха кинулась к своей хозяйке.
— Если б ты ей доложила обо мне как положено, все было бы хорошо! — Оди попытался свернуть вину на кормилицу.
— Если б ты женился на ней шесть лет назад, она бы от твоего вида в обморок не падала! — Йарха торжествующе глянула на инженера, который не нашелся, что на это ответить. — Ну, чего стоишь, как пень? Неси ее на диван!
«Что-то я давненько никого на руках не носил, сноровку потерял» — Оди пыхтел, пытаясь одновременно открыть дверь в комнату и не уронить свою драгоценную ношу. Наконец, дотащив бесчувственную Амалу до истертого диванчика с резными ножками, он принялся обмахивать ее книжицей, которая первой попалась под руку. Вскоре в комнату влетела Йарха, неся маленький флакончик с нюхательной солью.
Отстранив суетившегося Оди, кормилица начала ворожить над девушкой и достигла в этом неплохих результатов, ибо уже через минуту Амала пришла в себя.
— Йарха, — слабым голосом произнесла она. — Кажется, я читаю слишком много книг про призраков. Представляешь, мне показалось, будто к нам пришел Оди Сизер, мой Оди…
— Я здесь, — тихо сказал он, подходя к ней. Немой ужас застыл в глазах девушки. — Не бойся, все хорошо. Я не умер. Я живой. Видишь, у меня теплые руки, — мягко говорил он, взяв ее маленькую нежную ручку в свои большие ладони. — Разве у призраков бывают теплые руки?
Амала отрицательно покачала головой, хоть по взгляду было ясно, что она еще не до конца верит в реальность происходящего.
— Нет, ну вы поглядите! — Йарха возмущенно выпрямилась, уперев руки в бока. — Довел мое дитятко до обморока, а теперь лезет к ней со своими сантиментами! Амала, девочка моя, скажи только слово, и я буду гнать этого паршивца погаными тряпками до самых городских ворот!
— Не надо, Йарха. Не надо. Оставь нас, пожалуйста…
— Конечно, не надо. А как же. Кому нужна старая Йарха, когда есть молодой красивый ухажер? — почтенная кормилица удалилась, продолжая что-то бурчать в адрес инженера.
— Шесть лет, Оди, шесть лет, — прошептала Амала.
Он стоял коленях перед диванчиком и преданно смотрел в ее глаза, которые медленно наполнялись слезами.
— Прости меня, — драматично прошептал он, прижимаясь губами к ее прохладной ручке. — Я не мог иначе. Я ведь такой же подневольный, как и любой солдат, понимаешь? Был приказ, и я должен был его исполнить.
Амала понимающе кивала головой, а Оди со стыдом вспоминал истинную причину своего внезапного отъезда. Однажды среди ночи в дом к нему заявился старый солдат — отец одной из трех девушек Оди. Подняв сонного инженера с постели и направив заряженный арбалет ему в голову, потенциальный тесть произнес фразу, которая еще долго преследовала инженера в ночных кошмарах: «Выбирай, либо свадьба, либо похороны, причем все с твоим непосредственным участием». Оди выбрал побег.
— Ты даже не попрощался со мной! — готовая расплакаться девушка села на диванчике.
— Радость моя, эти люди выдернули меня прямо из постели. Я ничего не мог поделать…
— А написать ты мог? Хотя бы раз за шесть лет?
Оди замялся — он не знал, как объяснить Амале свое многолетнее молчание. Тем временем она потянулась к маленькой плюшевой подушке и замахнулась ей на Оди, который, тяжело вздохнув, приготовился принять наказание, в душе радуясь, что под рукой не оказалось ничего более твердого и тяжелого.
— Негодяй! Мерзавец! Подлец! — неистовствовала девушка, осыпая его подушечными ударами. — Бросил меня! Не написал! Не приехал! Я все это время думала, что ты умер! А ты развлекался где-то! Без меня! Шесть лет!
Оди покорно и безропотно сносил удары и принимал все эпитеты, которыми награждала его рассерженная красавица. Он знал, что после такой бури обязательно наступит примирение, и потому ему было чертовски сложно сдержать улыбку. Но ситуация требовала предельной серьезности, и Оди держался из последних сил.
— А чего это у тебя лицо расцарапано? И губа прокушена? Изменщик! Поссорился с какой-нибудь кралей? — Амала принялась еще активнее наносить удары.
— Разбита, а не прокушена, — сказал Оди с видом человека, которого оскорбили в его лучших чувствах. — И поцарапала меня не «краля», как ты изволила выразится, а терновые кусты…
— Кусты? — удивленная девушка прекратила экзекуцию.
— Да, кусты, через которые мне пришлось продираться, когда я бежал из плена.
— Великие духи, — прошептала Амала с благоговейным трепетом, когда Оди как бы невзначай откинул голову назад, продемонстрировав только-только затянувшуюся длинную рану под челюстью. — Кто ж это тебя?..
— Не спрашивай, дорогая, все равно я не смогу рассказать тебе всего, — он наконец-то поднялся с колен и, чуть прихрамывая, подошел к окну и задумчиво поглядел в него. — Знаешь, это произошло неделю назад. И тогда, в такой же вечер, когда я и мой верный друг сражались плечом к плечу против… против этих нелюдей, я почти потерял надежду. Я уже не верил, что когда-нибудь снова увижу этот город, эту улицу… И только спустя время, когда мы, раненые и голодные, пробирались сквозь чащу леса, у меня снова затеплился в сердце слабый огонек надежды. Только вера в то, что я снова увижу тебя, придала мне силы идти дальше, хоть и казалось, что нет конца нашим несчастьям…
Оди украдкой взглянул на Амалу, которая тихо стояла за его плечом, и удовлетворенно отметил про себя, что его речь произвела на нее впечатление и что она приняла ее за чистую монету.
— Оди, — произнесла она так нежно, что инженер понял, что он прощен, и обвила его руками за талию. — Ну почему тебя не было так долго?..
Он ловко развернулся, не нарушив ее объятий, и прижал Амалу к груди — она больше ничего не говорила и не сопротивлялась, только изредка вздыхала, уткнувшись носом в новенький «благородно- зеленый» сюртук инженера, а он по старой привычке расплетал ее косу, запустив длинные тонкие пальцы в каскад шелковистых волос.
Когда он закончил с косой и волнистые волосы рассыпались по плечам девушки, она подняла глаза на Оди. Вместо ставшего привычным за этот вечер печального выражения, глаза ее светились озорным огнем, а на губах играла слегка насмешливая улыбка-вызов. Может это была игра неверного света свечей и
